Карлтон Меллик-третий - Сатанбургер
Они рассказывают мне о своей встрече со Смертью, снимая уличную одежду и доставая напитки, которые принесли с собой в ящике. А я стараюсь разыграть удивление, несмотря на то что все видел и слышал сам.
Я говорю:
– Вы, уроды последние, без меня поели? А мне что теперь делать? Я не собираюсь выходить на улицу один, с моим-то зрением! – Я говорю так, потому что мне хочется чем-то себя занять. Пойти поесть кажется мне вполне логичным. И еще мне кажется, что я так забавно ною.
– Возьми с собой свою голубую девку, – отвечает мне высокомерный Гробовщик. Ему тоже не нравится присутствие голубой женщины в доме. Или он просто ревнует.
– Листок, мы пойдем с тобой, – говорит Нэн за себя и за Джина, Джин полностью подавлен искристыми мыслями. – Мне перестало тут нравиться. Эти люди меня достали.
Она смотрит на людей из Волма, не стыдясь своей грубой, мерзкой ухмылки.
– Я тоже пойду, – прошипел Христиан тихо. Гроб весь озлобился.
– Кто тогда останется и поможет мне устроить сцену? Я не собираюсь опять все один делать, как в про шлый раз!
Христиан вздыхает.
– Водка останется и поможет.
– Нет, не поможет, – откликается Водка.
– Вы стайка недоносков, – реагирует Гроб.
* * *Еще примерно с час мы потягиваем скотч из маленьких бутылочек и смотрим мультик «Скуби Ду», который очень нравится голубой девушке. Кажется, она поняла, как сделан выпуск новостей, потому что там показывают настоящих людей. Но суть анимации для нее загадка. Она ничего не знает о мультипликации и рисунках, наверное, она думает, что персонажи мультика – существа реальные из странного мультяшного мира на другом конце Вселенной. Неотразимость так и сочится из ее влекущих, влажных глаз. Вероятнее всего, ей нравится Скуби, потому что ей всего четыре года.
Я думал, что смогу уйти без голубой женщины, оставив ее смотреть мультики, но она не позволила мне уйти одному.
Лилейный блеск в ее глазах, когда я пытался запереть ее в своей комнате, почти заставил меня расплакаться. Иногда она кажется безэмоциональной и холодной, но у нее есть способность возбуждать эмоции во мне. Например, любовь и жалость. Очевидно, она управляет моими чувствами. И может, мне это даже нравится.
Я не хотел, чтобы она шла с нами. Я боялся, что она убежит, или потеряется, или пострадает.
Гробовщик уже вовсю занят устройством сцены. В моих глазах он переваливается как дерганый робот. Причем плюется. Он не отвечает, когда мы прощаемся с ним и снова выходим на жестокие улицы Риппингтона.
Первое, что я замечаю, оказавшись на улице, – это серый купол неба над головой, по которому движутся грозовые облака, полные, пышущие гневом. Я иду, наслаждаясь прохладным воздухом и разноцветными людьми на улицах. И эта толпа повсюду. Тошнотворная донельзя. Но издалека она мне нравится. Я просто улыбаюсь и говорю:
– Отличный денек для прогулки.
* * *Удивительно, что Торговая башня до сих пор открыта. Мы идем туда. Но внутри все сильно изменилось с начала недели. Верхние этажи теперь закрывает плакат «ВХОД ВОСПРЕЩЕН», это из-за случайного убийства самки-бабуинихи, которая там жила, а значит, верхние этажи стали уязвимы для мух-скорпионов. Это также значит, что лавочки с буррито больше не существует. Контроллер эмоций в задней части головы сообщает мне, что я чувствую некоторую грусть по поводу случившегося, и я притворяюсь, что это приятное чувство. – Грусть лучше, чем пустота, – шепчу я и пытаюсь в это поверить.
Нэн привела нас в «Яблоневый сад Сида», забегаловку, похожую на общественный туалет, расположенную в самой заднице Торговой башни. Это место, где зависают ее как-бы-друзья Лиз, Тома и Сид, которому и принадлежит Яблочный сарай. Сид – хороший парень, всегда в настроении, он один из немногих людей, на которых я ориентируюсь. Парень с характером буйным, как пурпур. У него есть прозвище – Губошлеп, – и если вы спросите его, откуда оно взялось, то Сид придумает новую версию специально для вас. Одна из его любимых такова:
– Мои друзья-скинхеды всегда колотят меня, когда я пьян, а когда я упаду, они любят бить меня прямо в лицо своими солдатскими ботинками. На следующее утро мои губы распухают и багровеют. Поэтому они и прозвали меня Губошлепом, говорят, смешно.
Я не уверен, хорошее ли это место, но я уже не зацикливаюсь на хорошей еде. Сойдет все, что угодно.
* * *Мы видим, как Нэн, Лист и безымянная голубая женщина подходят к прилавку, а Христиан и Джин отправляются искать свободное место в Сидячей Зоне Питания, которая раньше называлась Экстренная Сидячая Зона Питания. Там никто никогда не сидел и не ел, если на крыше не было бабуинихи. Но сейчас она отвалила навсегда, и Экстренная Зона Питания стала просто Зоной Питания. Но обставлена она очень плохо – автомобильные сиденья и доски на куче сломанных телевизоров и другого уличного мусора.
Единственное, что осталось хорошего в Торговой башне, – это охрана, которая закрывает сюда доступ людям из Волма и не допускает, чтобы они тут селились. Поэтому тут здорово находиться. Они позволяют тусоваться некоторым скинхедам, потому что те – уроженцы Риппингтона и у них есть водительские права, которые это подтверждают.
Сейчас тут немного скинхедов, только небольшая группка, одна из девиц – Эгги, девушка Сида, которая давно не любит Нэн, потому что Нэн трахнулась с Сидом в девятом классе – задолго до того, как она встретила Джина и всех нас, и даже до того, как она вступила в банду скинхедов. Нэн больше не скинхед, по крайней мере, другие скинхеды так считают. Но она до сих пор бреет голову, ведет себя и одевается как они.
Мы направляемся к Сиду, чтобы оживить его дружбу с Нэн. Кажется, все забыли, что я пришел сюда за едой. Я просто скручиваю прилавок в своих глазах, голубая девушка гладит мой локоть, вдыхает запах моей грязной кожи.
Эгги, покрытая темно-красной краской и вся в пирсинге, словно в щетине, наклонилась к Сиду через прилавок. Она округляет глаза при виде Нэн, покашливает и притворяется доброй. Нэн для нее – вечная угроза, потому что Эгги – вторая у Сида, а Нэн – первая. Эгги еще более боится мою голубую девушку; Сид, как ни старается, то и дело на нее пялится. Я его понимаю. Обнаженная женщина столь редкой красоты, с бирюзовой кожей, неотразима.
Нэн, Сид и даже Эгги перекидываются парой слов, в основном о Джине, но мой разум отлучился, я не слушаю их. Я заглядываю в меню и обнаруживаю, что там полно блюд из яблок с добавлением алкоголя. Мне кажется странным, что бывший панк занялся яблоневой кухней, но Сид говорит, что ему нужны деньги. Его родители владеют яблоневым садом за городом, он постоянно ездит туда за бушелями красно-желтых яблок для своих пирогов, сидра и запеканок.
– Это единственная работа, которую я смог найти, – объясняет он. И это неплохой бизнес, поскольку в связи с перенаселением точек питания не хватает. Я готов поспорить, что через пару месяцев все рестораны и продуктовые магазины закроются, вымрут, и людям придется убивать себя, становясь зомби, как Джин, чтобы больше не надо было есть. Или, может быть, все выстроятся в очередь к «Сатанбургеру» и продадут Сатане свои души. Если, конечно, Сатана не разорится еще раньше, потеряв своих поставщиков.
* * *Я заказываю яблочный штрудель с водкой – не знаю, как Сиду удалось достать водку, – и оладьи. Я плачу мелочью, которая обнаружилась в кармане второй пары штанов, спас восемьдесят центов от инфляции. Затем мы идем к столику, который выбрали Джин и Христиан. Это раздолбанный бильярдный стол без ножек со школьными стульями, но их не хватает на всех, и моя голубая устраивается у меня на коленях. Скоро присоединяются Сид с Эгги и две подружки Эгги, которые совсем не разговаривают, кажется, в них совсем не осталось души, или, может быть, они готы, которые считают, что так себя вести – клево.
Нэн и Сид продолжают разговаривать. Потом Сид начинает рассказывать о том, что случилось с миром вокруг. В нем до сих пор крепко сидит душа, кажется, он держится молодцом. Смешно, что он хочет обсудить с нами ситуацию, в которой оказалось человечество. Большинство людей избегают таких разговоров, или им недостает жизненной силы для спора.
– Все сошли с ума, – говорит Сид. – Мне это нравится. Это ж хаос!
– Анархия, – вторит Эгги.
Губошлеп не понимает, что он рискует потерять свою душу, и не ведает о том, что небеса закрыты для людей. Сид тоже хочет отправиться в Землю панков, когда умрет. Но я не верю, что это место существует взаправду. Может быть, моя вера недостаточно сильна. Он не понимает, что наш мир – это черствый кусок заплесневелого хлеба, не понимает, что Джин мертв и ходит как живой труп и что он сам может скоро превратиться в Джина.
Джин все еще замороженный, с обрывочными мыслями в голове. Испуган, наверное. Завтрак спрятан под его одеждой, но стремится выбраться наружу, он голоден.
