Александр Лукьянов - Трейлер Старика
Зона
Стена, 17-й сектор
«Ателье Иглы»
10 часов 20 минут 22 сентября 2047 г.
У распахнутых железных ворот семнадцатого сектора Стены стояла крытая дрезина — фургончик. Титан, серой глыбой восседавший на крепкой скамье, сосредоточенно хрустел сырой репой, периодически выуживая жёлтые корнеплоды из-под сиденья. Кучер Соловей принимал у Иглы пакеты с одеждой и бережно укладывал их на полки внутри фургончика. Там уже находились упаковки с различными изделиями мастеров Зоны, предназначенными к массовому тиражированию.
— Сегодня с утра собрал образцы, сейчас отвезу репликаторщикам и до обеда мы с Мурлыном свободны. — рассказывал словоохотливый извозчик. — Это я титана Мурлыном назвал, видишь, откликается. А после обеда будем готовое развозить по пунктам. Тут уж придётся попотеть. Говорят, новых микроволновок и посуды наделали.
Соловей закрыл дверцу фургона.
— Слышала про вчерашнее? — хихикнул он. — Да как же, в новостях с утра обсуждают! Какая-то из наших хозяюшек вчера испёкла невообразимый пирог. Большой, красивый, вкусный, ароматный. Ну, его лебедевские пищевики-репликаторщики размножили, транспортники по всем продуктовым пунктам развезли. Всё честь по чести, как полагается. Так вот, дружок мой, Прыгун, отвозил продукты эндогенам в Марьино. А по дороге припёрло ему на минутку остановиться, ну, мы же все — живые люди. Титану тоже понадобилось сойти. Но, как оказалось, совсем по другой причине. Когда Прыгун вышел из-за куста, то увидел, что его серый торопливо вытаскивает из фургона пироги и лопает. Начинка-то была морковная, ароматы до бедолаги всю дорогу долетали. Представляешь, как мучился?! Вот и не выдержал. В общем, Прыгуну пришлось возвращаться к пекарям за добавочной партией пирогов.
— Смешно. — улыбнулась Игла. А твой Мурлын оранжевые комбинезоны не спутает с морковкой?
— Обижаешь! — Соловей приветливо кивнул Игле, тщательно закрыл дверцу, легко вспрыгнул на подножку, сел за руль и похлопал титана по боку. Тот гулко сглотнул репу и вцепился в рычаги. Дрезина с шорохом покатилась по рыже-коричневой в мелкую поперечную полоску дороге.
Игла помахала вслед рукой.
Зона
Дом Белоснежки, Стена
20 часов 22 сентября 2047 г.
Белоснежка с наслаждением вытянула гудящие ноги и прижала босые ступни к тёплому радиатору. Открыла сочинение Тихони и с раскаянием подумала, что следовало бы, наконец, поговорить с автором. Кажется, он уже может отвечать вызывающим. Вопросов к Тихоне накопилось много, но она сегодня так устала. В «детском саду» оказалось много работы: начался ремонт во втором учебном помещении, пришлось готовить его к приходу строительной бригады.
7 сентября 2007 г., 15.00.
Старик (голосом Ушастого, назидательно): — «Пример из учебника по зоологии, Ушастый. Если вылупившийся из яйца утёнок первым предметом в своей жизни увидит резиновый мяч, кем он будет считать его? Правильно, своей матерью. Если новорожденный титан[28] примет пищу от вас, диким он уже не будет. Так что давайте, приручайте. Вам же нужна рабочая сила, а? Один титан наворочает больше бульдозера. Правда и кормить его придётся соответствующе. Соответствующе, парни, значит — много».
Ушастый: (вкрадчиво): — А ты всех в Зоне теперь утятами считать будешь? Со мной, например, как? Когда потребуется, тоже превратишь в какого-нибудь утёнка?
Старик: — «Ушастых утят не бывает. Даже тут … (пауза) у нас… в Зоне… так не мутируют. Так что успокойся: никто без твоего согласия ничего с тобой не сделает. И уж во всяком случае — я. Не ставь знак равенства между собой и лукьяновскими отморозками. (голосом Ушастого, с сарказмом) Или вас, сударь мой, терзают приступы гуманизма? Ну да, конечно, откуда же гуманизму теперь взяться у жуткого нелюдя-Старика! (Снова скрипящим голосом робота) Считаете, человечнее было бы позволить вооружённым головорезам свободно разгуливать по Зоне?»
Мы промолчали. Крыть было нечем. Он был как всегда беспощадно прав.
Уже на следующий день после перевоплощения Старика лукьяновские бандюки интуитивно почуяли тревогу и зашевелились. Однако, первое, что в новом состоянии успешно освоил Старик — умение переносить аномалии с места на место. Совсем немного времени заняло у него окружение Лукьяновки сплошным непроходимым кольцом крематорок, комариных плешей, электр и прочих прелестей. Ошалевшие отморозки в панике заметались по своему логову, превратившемся в безвыходную западню. Тогда Старик разослал тамошним Тузам на КПК предложения о переговорах. Он предложил вожакам мастей: всем сложить оружие и выходить по десяткам с поднятыми руками. Их должны были поджидать «звёздные», обыскивать, формировать бригады и распределять на трудовое перевоспитание по заявкам Борова. — «Шо, блин, опять под конвой?! — взъярились блатари. — Зону в Зоне устраиваете, волки позорные? Дык, всех уродов порвём и зароем! Пахать на вас, гады? Горбатиться? Да ни в жисть!» Сутки в Лукьяновке шла пальба, слышались зверские вопли. Когда Старик открыл было для пробы выход, оттуда вместо вереницы готовых нравственно переродиться послушников, ринулась толпа палящих во все стороны осатанелых бандитов. Старик, опять захлопнув ловушку, еще раз предложил уголовникам подумать. А затем, так и не дождавшись ответа, словно паркетом устелил всю площадь Лукьяновки каким-то перламутровым колебанием воздуха — аномалиями, превращавшими человеческий организм в титана. Бррр!
В Зоне загадок хватало и до этого. Но подобной леденящей мистической жути я ещё не видывал. Прошли ещё одни сутки. Жемчужное дрожание над Лукьяновкой растаяло и в непроходимом заградительном кольце с громким жужжанием исчезли три уложенных бок о бок крематорки. В образовавшийся проход заковыляли, спотыкаясь, бывшие лукьяновцы, будущие титаны… Серый цвет кожи под чёрными обрывками одежды, странно укоротившиеся босые ноги и удлинившиеся руки, одинаковые лица с маленькими носами. «Звёздные» держали их под прицелами автоматов, но лукьяновцы не обращали на это ни малейшего внимания. Они тянулись к привезённой нами пище: к размноженным на репликаторе пачкам «Геркулеса», к доставленной с «курорта» свекле, к копнам накошенной одичавшей пшеницы. Самые нетерпеливые получали по пальцам хворостинами и обиженно хныкали. Получившие свою порцию тут же жадно съедали её и усаживались, терпеливо ожидая добавки. Бобёр опасливо подходил к ним и белой эмалью рисовал на спинах порядковые номера, по которым их предстояло поделить на рабочие группы. Серые существа только слегка поёживались от прикосновения самодельной кисти, жадно втягивая маленькими ноздрями ароматы свекольной ботвы. Пять дней они прожили в спортзале бывшей лукьяновской школы. Их усиленно кормили, трижды в день выводили для отправления естественных потребностей. За это время произошла полная и окончательная трансформация их организмов в титанские.
Замечу, что выбирать варианты бывшим бандюкам не приходилось. Снайперши-амазонки уже начали плотоядно описывать круги на лукьяновской орбите. Не могу утверждать определённо, но мне показалось, что гордые девы Зоны были разочарованы таким оборотом дела. Их явно насладила бы лицензия Старика на тотальный отстрел блатарей в Лукьяновке. Неторопливый, обстоятельный, со вкусом и наслаждением. Нет, всё-таки, несмотря на все метаморфозы, боевые сёстрички сохранили главные женские качества — мстительность и бессердечность.
Впрочем кое-что им всё же досталось. Кое-кто…
В Лукьяновке была превращена в титанов бóльшая часть тамошних обитателей. Но не все — около трёх десятков уголовников находились в это время вне посёлка «в свободном полёте». Из них только двое добровольно сдались «звёздным» и заявили о согласии начать новую жизнь. Остальные представляли несомненную опасность. После нескольких случаев обстрела деповских учёных Старик заявил, что следует покончить с бродячими бандюками. Майор Гром вызвался было помочь, но Старик ответил решительным отказом.
— Если твои бойцы справятся к кровососами и наведут порядок в Усть-Хамске, — сказал он, — это уже будет настоящим героизмом и подвигом. А с блатарями есть кому разобраться.
У меня, оказавшегося нечаянным свидетелем разговора, мурашки пошли по коже. Я-то отлично понял, кого имел в виду Старик. Боевых сестрёнок. И точно, амазонки с восторгом приняли приглашение к охоте.
— Всякого в Зоне навидался, — рассказывал мне впоследствии разведчик Скипидар, — но чтобы такое! В карьере у Гремячьего наткнулся на груду черного шмотья. Порыл осторожно стволом: штаны, ботинки, куртка. Здесь же вещмешок вывернутый валяется. То есть что получается — шёл бандюк, вдруг остановился посреди дороги, разделся догола и попёр дальше? Такой себе нудист с автоматом, да? Что дальше, спрашиваешь? Не подгоняй, дай чайку хлебнуть. Матерь божья коровка, даже рассказывать трудно, тошнит… В общем понял я, что его и раздели, и разделали… Всё сняли — и одёжу, и кожу. Лужа кровищи и вбитые в землю колышки по очертаниям человечьей фигуры… Нет, соображаешь, Тихоня?! Завалили лукьяновца, содрали с него татуированную шкуру и выделали! Будем надеяться, хоть пристрелили перед этим. Ну, а сама тушка уголовника… Там следов суперкотяр полным-полно, на тот раз проблем с ужином у них не было. И есть у меня глубокое подозрение, кто именно охотится за шкурками бандюков.
