Елена Кочергина - Свет за облаками (сборник)
Глава вторая
Адамис
В первый раз в жизни Адамис чувствовал стыд. Он не смог защитить свою любимую, он позволил чужаку напасть на неё, когда надо было прикрыть её собой. Пусть бы они растерзали его, но Иветта была бы цела. Нет, он не стал любить её меньше. Просто к его любви примешалось теперь ещё какое-то чувство, которого он раньше не знал.
Адамису хотелось спрятаться от всего мира. Он зашёл в дальнюю рощу, выбрал подходящее дерево и направился к нему. Встав под деревом, он подпрыгнул, ухватился руками за нижнюю ветвь, подтянулся и одним ловким движением опытного гимнаста закинул на неё своё тело. Перелезая с ветки на ветку, вскоре он достиг почти самой верхушки дерева и, как в гнёздышке, удобно устроился в развилке ствола. Зеленоватые облака кроны надёжно скрыли его от мира.
Адамис задумался. Почему он не хочет видеть Иветту? Конечно, не из-за её уродства. Он чувствовал свою вину перед ней, и это чувство впервые за их совместную жизнь разобщило их. Оно было подобно нотке горечи в безбрежно-сладком океане их любви. Однако всё ещё поправимо — главное, не поддаваться страху и быть всегда готовым защитить свою возлюбленную. Больше он такого не допустит никогда. Приняв это решение, Адамис сразу успокоился и расслабился.
Но вдруг ещё одна мысль пронзила его ум. Он так разволновался, что чуть не выпал из своего гнёздышка. Адамис неожиданно осознал, что они с Иветтой не одни в этом мире. Есть и другие существа! Это был прорыв, по силе почти равный тому, что произошёл с ним тогда, когда Иветта появилась в его жизни.
Как же это было? Всё началось с того, что в его убаюканном волнами мира сознании зародилось какое-то новое чувство. Оно было подобно зуду. Этот зуд нарушил прежнюю гармонию покоя, но в то же время оказался предтечей созидания нового, ещё более прекрасного и гармоничного здания бытия. Это была жажда. Жажда любви. И это было пробуждение. Появление Иветты было естественным и неизбежным следствием этой жажды. Ведь если есть жажда, значит обязательно существует то, что может её утолить. Иначе в ней не было бы никакого смысла. Любовь — это познание. Через свою любовь к Иветте он стал познавать самого себя. Возлюбленная была как бы им самим, вынесенным вовне. Продолжением его собственной души во внешнем мире.
Но теперь, после всего, что с ними произошло, перед Адамисом с неотвратимостью встал вопрос: смогла ли любимая полностью утолить его жажду? Может быть, для познания себя им с Иветтой необходим кто-то третий? Тогда их любовь станет многомерной. Она будет подобна игре в ручеёк, где каждый будет постоянно уступать, добровольно жертвовать собой ради любви двух остальных. Любовь — это всегда жертва. Любя другое существо, ты отрекаешься от себя самого, чтобы вновь обрести себя в другом.
Теперь Адамис ясно понял, что рад появлению в их мире иных. Неосознанно он уже давно ждал и даже призывал их. Конечно, он не ожидал, что они будут такими, как эти ужасные твари, — причиняющими боль и уничтожающими красоту. Но, может быть, есть и другие. Все изменения — всегда к лучшему. Старое благо разрушается, чтобы на его фундаменте было возведено новое, ещё лучшее благо. Так было и так будет. Надо просто довериться миру и ждать.
От длительного неподвижного сидения у Адамиса стали затекать ноги. Он легко соскользнул с дерева и направился к «краю мира», как они с Иветтой называли место, где кончались рощи, леса и озёра и начиналась пустошь, покрытая лишь редкими лиловыми кустиками. Адамис сел на землю и стал смотреть вдаль, пытаясь разглядеть то, что находится там, за линией горизонта. Он мог сидеть так часами, ни о чём не думая, созерцая расстилающуюся перед ним равнину и наслаждаясь покоем и тишиной. Но на этот раз всё было по-другому. Он ждал, что из-за горизонта вот-вот кто-то появится. Но ничего не происходило.
Адамису пришла в голову новая мысль: зачем ждать? Его томила жажда познания, которая была сродни голоду. А когда он хотел есть, он не ждал, когда еда сама запрыгнет ему в рот, он наклонялся и брал её. Может быть, ему самому надо отправиться на поиски других существ?
Однако на этот раз он ничего не предпринял. Ему вдруг очень сильно захотелось увидеть Иветту. Он ощутил, что она сейчас остро нуждается в нём, в его заботе и любви, что она зовёт его. Чувство ответственности за любимую вытеснило из его сердца все другие чувства и желания. Оно тоже было новым и непривычным. Раньше в их союзе никто не доминировал. Они были подобны двум деревьям, посаженным рядом заботливой рукой садовника. Они любовались друг другом, познавали друг друга, но взращивал, поливал и охранял их кто-то другой. У них было всё необходимое для жизни, никакая опасность им не грозила. Но после неожиданного нападения тех существ всё изменилось. Они с Иветтой уже частично вышли из-под опеки своего садовника. Сейчас Адамис чувствовал себя лидером, так как принял ответственность не только за себя, но и за любимую. В этом чувстве не было ни капли превосходства, оно истекало из его безграничной любви к Иветте и было таким же естественным, как желание есть или пить. Просто дерево его любви возросло уже в достаточной степени, чтобы загородить собой Иветту от всех опасностей.
Адамис как всегда безошибочно определил, где сейчас находится его возлюбленная, и пошёл на её зов. Они всегда без труда находили друг друга, стоило только пожелать этого. Он шёл на удивление долго и оказался в совершенно незнакомом месте, где деревья росли так близко друг к другу, что их облачные кроны почти соприкасались. От этого лес казался немного таинственным и чудесным.
Адамис увидел любимую на миг раньше, чем она его. Иветта сидела, прислонившись спиной к дереву, и пела. Песня её была так прекрасна, а душа сияла таким чистым радостным светом, что сердце Адамиса пронзило острое чувство любви и нежности, какого он никогда не знал раньше. Он всегда принимал Иветту как любимое, но естественное продолжение себя самого. Теперь же он словно увидел её другими глазами. Он впервые почувствовал, что она — самостоятельное, независимое от него существо со своими собственными мыслями, чувствами и желаниями. Конечно, Иветта всё ему рассказывает, не скрывает от него свою прекрасную душу. Она позволяет ему любоваться ею, познавать её. Но это — акт её доброй воли, дар любви, демонстрирующий полное доверие к нему и открытость. И этот дар — величайшее сокровище, которого он раньше не замечал и не ценил. Теперь его любовь к Иветте стала более осознанной и оттого более глубокой.
Почувствовав, что Адамис смотрит на неё, Иветта тут же вскочила и бросилась в объятья любимого. Она целовала его, пыталась что-то объяснить, рассказать, но рассказ получался сбивчивым и нескладным. Но это было неважно. Важно было, что они вместе и будут вместе всегда. Адамис крепко прижимал Иветту к себе и гладил по мягким, шёлковистым волосам. Наконец, уставшие и счастливые, они легли на землю, которая сразу же приняла форму их тел. Пуховая облачная перина, покрывающая землю, согрела их, и они сами не заметили, как крепко уснули.
* * *Проснувшись в объятиях Иветты, Адамис ещё долго лежал, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить любимую. Воспоминание о нападении на неё казалось сном. Утренний мир был так прекрасен и свеж! Воздух напоён какими-то сладкими и волнующими ароматами, всё дышит жизнью и как будто светится изнутри. Из облачного покрова земли выглядывают головки спрятавшихся на ночь цветов, а с неба падают мягкие белые хлопья.
Почувствовал голод, он осторожно высвободился из объятий любимой, сел на землю и стал ловить эти съедобные хлопья ртом. Когда игра наскучила Адамису, он обеими руками зачерпнул большую горсть белоснежной сладости и с наслаждением съел всё без остатка. Потом напился росы, смешанной с нектаром, из синей чашечки растущего рядом цветка.
Иветта тоже проснулась и стала завтракать. Утолив свой голод и жажду, они решили погулять по незнакомому лесу. К удивлению Адамиса, земля в этом месте была немного волнистой и ходить по ней было труднее, чем обычно. Вчера, когда он спешил к Иветте, он не заметил этого, но теперь обратил внимание. Это открытие раззадорило его любопытство, ему захотелось исследовать этот неизведанный уголок мира.
Они долго бродили по лесу, кланялись деревьям, желали доброго утра цветам, небу и земле. Наконец они вышли на опушку, и их взорам открылось огромное озеро, какого они никогда раньше не видели. Простиралось оно так далеко вперёд, что не было видно другого берега. От зрелища бесконечно уходящей вдаль изумрудной глади просто захватывало дух.
Адамис с Иветтой бросились наперегонки к озеру и окунулись в его густые прохладные облака. Впечатление от купания было совершенно непередаваемым. Влюблённые чувствовали, как будто их тела сделались совсем невесомыми. Они спокойно держались на поверхности озера и могли почти не касаться ногами дна. Такое они ощущали впервые — обычно озёрные облака подобны лёгкому туману и не способны выдерживать вес их тел. А у этих облаков плотность была больше, и при погружении в них казалось, что какая-то сила выталкивает тебя наверх. Можно было даже двигаться по поверхности, изо всех сил загребая руками и ногами. Эта новая забава так увлекла Иветту и Адамиса, что они забыли обо всём на свете. Скоро их движения стали более плавными и уверенными, и они настолько хорошо овладели искусством перемещения по озеру, что могли без особого труда преодолевать довольно большие расстояния. Устав, они просто переворачивались на спинку и расслабленно лежали, раскинув руки и ноги и любуясь небесными облаками.
