Марина Ясинская - Акваретто со льдом
Прошла неделя. Жара не спадала.
Юля уже не пыталась избежать встреч с Романом.
— У меня скоро смена заканчивается… Может, сходим куда-нибудь? — предложил он однажды.
Не глядя на него, девушка продиктовала номер телефона. Не видя выражения ее глаз, Роман так и не понял, почему она согласилась.
Несколько часов спустя, сидя за столиком уличного кафе на медленно остывающем в сумерках проспекте, по односложным ответам и безразличному выражению глаз, упорно смотрящих мимо него, Роман убедился в своих подозрениях — девушка пришла потому, что после инцидента на проходной просто боялась отказать.
— Юля, посмотри на меня, — не выдержав, попросил Роман. — Я уже давно хотел пригласить тебя куда-нибудь сходить, да только всё как-то… всё как-то не мог собраться. Я понимаю, что выбрал не самый удачный момент, но… но так уж вышло… В общем, если хочешь — иди домой, не надо со мной здесь сидеть.
— Почему ты тогда меня отпустил? — подняла на него глаза девушка.
— Потому что ты мне нравишься, — честно ответил Роман.
Юля откинулась на спинку стула и с вызовом уставилась на охранника:
— У меня дома маленький ребенок, его дневная норма — всего два литра. А что такое два литра в этой жаре? Так что я ничуть не раскаиваюсь!
Роман повертел в руках белоснежную салфетку.
— А что, кроме кражи, других способов нет?
— Ну, почему же, — все так же с вызовом ответила Юля. — Начиная с третьей недели каждого месяца, когда вся моя зарплата уже потрачена на воду, я могу выходить на панель. Говорят, с одного клиента берут по пол-литра.
— Я имел ввиду — помочь совсем некому?
— Совсем, — деланная бравада слетела с девушки.
— Выпьешь? — мягко предложил охранник.
— А давай! — как-то отчаянно тряхнула копной выгоревших волос Юля.
— Два ваших фирменных — акваретто со льдом, пожалуйста, — обратился Роман к официанту.
Хорошо вышколенный, тот ничем не выдал своего удивления, и уже через пару минут на столе оказались высокие, запотевшие хрустальные фужеры, в которых, погружённые в обжигающе-холодную чистую воду, тихо потрескивали крупные кристаллы прозрачного льда. Напиток богов… и богачей.
Оторопевшая, Юля взглянула на своего спутника так, словно увидела в первый раз.
— Спасибо, — наконец, тихо произнесла она: — Роман, как ты оказался в гидрохране?
— Как все, — пожал плечами он. — Пришел в рекрутский центр…
— Да нет, — перебила его Юля. — Почему? Почему ты пошел туда? Ты не похож на…
— На мерзавца и подонка? — закончил Роман за нее и покачал головой. — Тебе, может, в это сложно поверить, но гидрохрана состоит вовсе не из таких.
— Я знала только таких, — едва слышно возразила девушка.
— Да никого ты не знала, — махнул рукой Роман. — Откуда ты могла знать? Стоит только человеку одеть форму — и всё, он для всех как-будто умирает. А почему? Работа как работа.
— Работа против людей.
В ответ Роман лишь вздохнул — эту стену ему не разрушить и не преодолеть. Медленно сделал глоток ледяного акваретто и неожиданно для себя впервые в жизни захотел вдруг что-то объяснить.
— Мой отец погиб в войне за Байкал, — тихо начал Роман. — Мама не успела его даже похоронить, бежала со мной за Урал. Потом мы оказались в Подмосковье. Через несколько лет водонапорную башню района захватила вооруженная банда, и раздача питьевой воды прекратилась. Гидрохрану тогда всю стянули на оборону Можайского водохранилища, помочь было некому. Когда же, наконец, охранники приехали и выбили бандитов из башни, мы все уже больше двух недель пили неочищенную воду изо рвов, что остались после торфяных разработок. Многие подхватили инфекцию; моя мама тоже заразилась дизентерией и умерла от осложнения. Тогда-то я и решил пойти в гидрохрану. Хотел, чтобы то, что случилось в нашем поселке, больше нигде и никогда не повторилось. Хотел, чтобы каждый получал причитающуюся ему норму воды. Хотел… хотел помогать людям, — закончил он и криво усмехнулся.
"Хотел помогать людям — но почему-то стал их врагом", — невысказанная фраза комом стояла у него в горле.
Юля же сосредоточенно смотрела мимо него и молчала.
В сгустившихся сумерках зажглись уличные фонари, на землю легли четкие тени их столбов. Одна из теней упала на столик, ровно посередине — словно стремилась обозначить границу между двумя сидящими за ним…
***
Шедшая из крана вода была откровенно соленой; водоподготовка не справлялась с объемами потребления и из пяти стадий очистки — осветления, умягчения, обессоливания, удаления газов и улучшения органолептических свойств, едва ли прогоняла воду через две.
"Опреснители" перешли на круглосуточный режим работы. Вымораживающие камеры гудели от напряжения. Были срочно приведены в действие все резервные установки обратного осмоса и запущены находящиеся на ремонте "испарители".
Невыносимая жара держалась уже почти два месяца. Улицы города словно тяжело переболели оспой — так густо они покрылись ямами и резервуарами, вырытыми в надежде на осадки. Люди продолжали копать новые, а имеющиеся углубляли и выстилали готовые гидроупорными материалами… Вот только безжалостно ясное небо не давало ни малейшей надежды на дождь.
Власти настоятельно рекомендовали как можно меньше двигаться и призывали людей не дышать через рот, чтобы уменьшить потерю влаги организмом. Дневную норму не повысили. Не потому, что не хотели, а потому, что раздавать было нечего — осадков не выпадало три месяца, все резервуары чистой воды давно опустели, а уровень в водохранилищах стремительно понижался.
Гидрохрана была переведена в состояние боевой готовности.
Город медленно заполняли жажда, паника и отчаяние.
Еще никогда за десять лет службы, даже когда он привозил воду в обезвоженные районы, даже когда оборонял источники от обезумевших от жажды людей, Роман не видел столько ненависти в обращенных на него взглядах.
— В цехах говорят, что власти скоро перестанут выдавать и эти три литра, так что, пока не поздно, нужно захватить оставшиеся в городе источники, — рассказала ему Юля однажды вечером, через несколько дней после встречи в кафе.
Она впервые пригласила его к себе домой; они сидели за столом на крошечной кухне и пили чай — Роман принес с собой два литра воды; ребенок мирно спал в соседней комнате, сжимая в руке пустую бутылочку.
— А что будет, если в городе начнутся беспорядки? Вы перекроете доступ ко всем источникам?
— Не мы, — поправил ее Роман. — Гидрохрана не принимает таких решений, она их лишь исполняет.
— Если дело дойдет до уличных боев, для людей не будет иметь значения, что вы — просто исполнители, — девушка вздохнула и тихо призналась: — Я боюсь.
— Чего ты боишься? Все будет в порядке, воду выдавать не перестанут, поверь мне, — с уверенностью, которой он сам не испытывал, сказал Роман, — Правда, и норму не увеличат. Если сейчас прибавить хотя бы по литру, вот тогда воды не хватит.
— И этого тоже… Но я куда больше боюсь войны.
— Не будет никакой войны — зря я, что ли, в гидрохране служу?
Юля не поддержала шутку.
— Мне страшно.
Роман взял ее за руку и, словно решив для себя что-то очень важное, предельно серьезно произнёс:
— Не бойся. Вы больше не одни.
***
Сирена взвыла в проходной "опреснителя" так внезапно, что Роман вздрогнул и непроизвольно схватился за автомат.
Ослепительно-красным вспыхнули огни тревоги.
— Рабочие захватили камеру конденсации, — объявил появившийся в проходной начальник гидрохраны, плотный черноволосый майор, на ходу застегивая бронежилет.
Роман похолодел — именно там работала Юля. Успела ли она выйти до захвата?
— Вы трое — берёте снайперки — и на крыши напротив окон камеры, — быстро раздавал приказы майор. — Все, у кого есть боевой опыт — со мной. Остальные — очистить оба дистилляционных цеха, заблокировать все выходы, оцепить периметр, вызвать подкрепление.
Требования рабочих оказались предсказуемы:
— Повысьте нам дневную норму.
— Мы не уполномочены принимать такие решения. Немедленно разблокируйте двери и прекратите беспорядки, — неслось им в ответ через громкоговоритель.
— Значит, приведите сюда тех, кто уполномочен. Иначе мы выльем воду из всех цистерн.
— Там сейчас вся дневная норма комбината, — паниковал невысокий усатый администратор "опреснителя", отчаянно заламывая руки. — А наша дневная норма — это половина пресной воды, которую должны раздать сегодня в городе… Вы же понимаете, что произойдёт, если… когда люди не получат воду? Беспорядки! Уличные бои! Война!
— Сколько в цеху человек? — отмахиваясь от него, как от назойливой мухи, спрашивал по рации у снайперов майор. — Сколько требуется времени для того, чтобы отвинтить крышки цистерн? — тряс он ошалевшего администратора. — Что значит — примерно полминуты? Мне до секунд знать надо, я тут, мать вашу, штурм планирую или что? — в ярости кричал он и поворачивался к охранникам. — Готовность к захвату — шесть минут! Двадцать секунд — на взятие помещения под контроль! Снайперы — снимаете каждого, кто приблизится к крышкам цистерн. Бойцы, стрелять на поражение в любого, кто не в горизонтальном положении!
