Наталья Егорова - Пробка
— Дверь? — Виктор Борисович оглянулся на дверь. — Я не открывал ее.
— Дверь была открыта, — сообщил капитан.
Виктор Борисович пожал плечами. Он все еще видел, как черная мошкара вылезает из дохлой мухи.
— Я не открывал дверь, — повторил он.
Он снова оглянулся на дверь. Он увидел клочок бумаги у комингса, и снова смутная догадка мелькнула у него в голове.
Лидин сказал нетерпеливо:
— Давайте решать, что делать дальше.
— Штурман не в курсе дела, — сказал капитан. — Товарищ Малышев, повторите ваши выводы.
Малышев покашлял.
— Аппаратура у вас неважная, — сказал он. — Микротом, например, в полном запустении…
Он замолчал, и стало слышно, как Лидин втолковывает вполголоса кому-то, вероятно Туммеру: «…взять баллон со спиртом, ходить, поливать их и тут же поджигать…»
— Словом, так, — сказал Малышев. — Состав у них странный — кислород, азот и в очень малых количествах кальций, водород и углерод. Я делаю вывод, что это не белковая жизнь. И тогда, во-первых, опасность инфекции сомнительна; во-вторых, это открытие высокого класса. Я это подчеркиваю, потому что вот товарищ Лидин только и думает, как их уничтожить. Это неверный подход к проблеме.
— Пауков бы сюда, — сказал Лидин, — старых матерых крестовиков…
— Совершенно неясно, — продолжал Малышев, — чем они питаются. Совершенно неясен механизм их размножения. Я считаю, что есть основания полагать…
— Я все-таки не понимаю, — сказал Туммер. — Я убивал их, давил ногами, но покажите мне хоть одну дохлую муху.
— Не ищи, — сказал штурман, — даже не пробуй.
— Это почему же?
Виктор Борисович увидел, что дверь снова тихо приоткрылась. Бумажка на полу взлетела, словно пытаясь перепрыгнуть через комингс, и снова бессильно опустилась на пол.
— Я потом расскажу. Потом, когда все кончится.
Виктор Борисович подошел к двери, закрыл ее и вернулся к столу. Капитан легко хлопнул ладонью по столу.
— Слушать меня! — сказал он. — Я решил очистить корабль от мух.
— Каким образом? — осведомился Малышев.
— Мы наденем пустолазные костюмы, поднимем в корабле давление — можно использовать запасы жидкого водорода — и откроем люки…
— Мама моя! — пробормотал штурман.
— …Впустим Пространство в корабль. Вакуум и абсолютный нуль. И ток сжатого водорода выбросит эту гадость.
— Идея, — сказал Лидин. Туммер сел в кресло и вытянул ноги.
— Все равно мы так не избавимся от спор, — сказал он.
— Спор, я думаю, на корабле не осталось, — сказал Малышев. В голосе его слышалось сожаление. — Они все развились.
— Мы избавимся от мух, — сказал Лидин. — От этих омерзительных, проклятых, чертовых…
— Слушайте, — сказал Виктор Борисович, — я, кажется, понял.
Он подошел к двери, нагнулся и зачем-то потрогал пальцами клочок бумаги у комингса.
— Что ты понял? — спросил Туммер.
— Так, — сказал Станкевич. — Пойдемте за вакуум-скафандрами. Лидин, поможете Малышеву надеть скафандр.
— Мушки повымерзнут, — сказал Лидин, хихикая. Ему ужасно хотелось, чтобы мушки повымерзли.
Виктор Борисович огляделся. Стены были черными. Под потолком висели бархатистые фестоны. Пол был покрыт сухой шевелящейся кашей. Сгущались сумерки — кучи мух облепили осветительные трубки.
— Слушайте, — сказал Виктор Борисович. — Вы знаете, почему открывалась дверь?
— Какая дверь, штурман? — нетерпеливо спросил капитан.
— Которая дверь? — спросил Туммер.
— Вот эта, дверь в коридор. А теперь она больше не открывается.
— Ну?
— Вот в чем дело, — торопливо сказал Виктор Борисович. — Дверь отворяется наружу, так? В коридоре падает давление, так? Избыток давления в рубке выталкивает дверь. Все очень просто. А теперь избытка давления нет.
— Ничего не понимаю, — сказал капитан.
— Мухи, — сказал Виктор Борисович.
— Ну, мухи, — сказал Туммер. — Ну?
— Мухи жрут воздух. Вот откуда они берут живой вес. Они жрут воздух, кислород и азот.
Биолог издал неясное восклицание, а капитан повернулся к приборам циркуляционной системы. Несколько минут он вглядывался в приборы, яростно смахивая мух. Все молчали. Наконец капитан выпрямился.
— Расходомеры показывают, — медленно сказал он, — что за последние два часа на корабле израсходовано около центнера жидкого кислорода.
— Великолепно, — проговорил Малышев.
— Ну и твари, — сказал Лидин. — Вот так твари.
— Я же говорил, — сказал Туммер. — Это всего-навсего восьминогие мухи.
— Логически рассуждая, — заметил биолог, — атмосфера из водорода должна быть для них летальной.
— Что ж, это упрощает, — сказал капитан. — Слушать меня. Лидин, помогите товарищу Малышеву облачиться в скафандр. Туммер, перекройте по кораблю циркуляционную систему. Штурман, подготовьте корабль к обработке вакуумом и сверхнизкими температурами. Готовность доложить через десять минут.
Виктор Борисович направился к выходу, размышляя, что произойдет, если хоть несколько мух попадет на Землю. Землю не обработаешь вакуумом и сверхнизкими температурами.
Он вздохнул, отворил дверь и нырнул головой вперед в черную мохнатую дыру, еле освещенную красноватым светом.
Они натянули вакуум-скафандры прямо на спецкостюмы. Затем они шли к рубке длинным тоннелем с черными стенами, сумрачным незнакомым тоннелем. Стены тоннеля медленно колыхались, словно дышали. Они пришли в рубку. Здесь тоже все было незнакомо и сумрачно. Капитан сказал:
— Туммер, циркуляция?
— Выключена.
— Штурман, люки?
— Открыты… За исключением внешних.
— Лидин, состояние вакуум-скафандров?
— Проверено, товарищ капитан.
— Начнем, — сказал капитан.
Виктор Борисович нагнулся к манометру. Давление в корабле упало на тридцать миллиметров, а ведь Туммер выключил циркуляционную систему всего несколько минут назад. Мухи пожирали воздух и размножались с чудовищной быстротой. Капитан открыл подачу водорода. Стрелка манометра остановилась, затем медленно поползла в обратную сторону. Атмосфера… Полторы… Две…
— Есть у кого-нибудь мухи в скафандре или в спецкостюме? — осведомился капитан.
— Пока нет, — сказал Лидин.
Снова наступила тишина. В наушниках было слышно только дыхание. Кто-то чихнул, кажется, Туммер.
— Будьте здоровы, — вежливо сказал Малышев.
Никто не ответил. Пять атмосфер. Черная каша на стенах тяжело заворочалась. «Ага!» — злорадно сказал Лидин. Шесть атмосфер.
— Внимание, — сказал капитан.
Виктор Борисович напрягся и ухватился за пояс Малышева. Малышев ухватился за Лидина, Лидин — за кресло, в котором сидел Туммер. Капитан согнал с пульта мушиную тучу и нажал кнопку. Четыре грузовых люка — широкие пластметалловые шторы, покрывающие грузовой отсек, — раскрылись мгновенно и одновременно.
Виктор Борисович ощутил мягкий толчок, сотрясший его с ног до головы. Кто-то ахнул. Водородно-воздушная смесь под давлением в шесть атмосфер устремилась к люкам и в пространство. В рубке закрутилась черная вьюга. И стало светло. Ярко, ослепительно светло. Рубка стала прежней стерильно-чистой рубкой. Только искрилась в отблесках голубых трубок изморозь на стенах да у комингса остался налет серой пыли.
— Как хорошо! — сказал незнакомый хриплый голос в наушниках.
— Внимание, — сказал капитан. — Второй этап!
Затем был третий этап, и четвертый, и пятый. Пять раз корабль наполнялся сжатым водородом, и пять раз вихри сжатого газа промывали каждый угол, каждую щель в корабле. Налет серой пыли перед комингсом рубки исчез, исчезла изморозь на стенах. Затем корабль наполнился водородом в шестой раз. Капитан на полную мощность включил пылеуловители, и только после этого в корабль был снова подан воздух.
— Вот и все, — сказал Станкевич. — Пока по крайней мере.
Он первым стащил с головы тяжелый шлем скафандра.
— Может быть, все это нам приснилось? — задумчиво сказал Лидин.
— Сладостное сновидение, — сказал Туммер.
Виктор Борисович помогал Малышеву освободиться от скафандра. Когда он стянул с правой руки биолога коленчатый рукав, капитан вдруг сказал:
— А это что у вас, товарищ Малышев?
В кулаке Малышева была пластмассовая коробочка, похожая на очешницу. Биолог спрятал руку за спину.
— Ничего особенного, — сказал он и сразу насупился.
— Товарищ Малышев! — ледяным голосом сказал капитан.
— Что, товарищ Станкевич? — отозвался биолог.
— Дайте сюда эту штуку.
— Мама моя, — сказал Виктор Борисович, — у вас там мухи!
— Ну и что же? — сказал биолог.
Лидин побледнел, затем покраснел.
— Немедленно уничтожьте эту гадость, — сказал он сквозь зубы. — В реактор ее, немедленно!
— Спокойно, бортинженер, — сказал Виктор Борисович.
Малышев стряхнул с себя пустолазный панцирь и сунул коробочку в карман. Брови его поднялись до волос и снова надвинулись на глаза.
