Гарри Гаррисон - Американские мертвяки
– Много чего произошло в Элленвилле. Ты о чем?
– Пошли, – Мау Мау отвернулся от лейтенанта. – Скоро прилетят вертушки, а до цели нам еще несколько миль.
Какое=то время все шли молча. Носильщики шагали рядом с лейтенантом, с винтовками наизготовку. Минут через пять Мау Мау остановился, приложил ладонь к уху.
– Уж не вертушка ли? Али, достать слухача, разберись.
Али закинул винтовку на плечо, извлек из кармана миниатюрный приборчик. Оливковый цвет корпуса указывал на его армейское происхождение. Сунул наушник в ухо, развернул акустическую антенну. Все наблюдали, как он медленно поворачивается на триста шестьдесят градусов. Наконец, он посмотрел на Мау Мау, кивнул.
– Одного слышу точно. Возможно, есть и второй, но чуть дальше.
– Нас ищут. Прибавим хода, – приказал Мау Мау.
Они побежали. Бруно выбился из сил и весь покрылся потом, пока они не добрались до нужной им поляны. Посреди поляны круговым валом лежала свежевырытая земля. В центре вглубь уходила нора шириной с ярд.
– Чоппер, нырни вниз и принеси «осу», – приказал Мау Мау. – Потом остальные спускаются в убежище и приглядывают за Белым, – он повернулся к Бруно. – Ты останься. Думаю, получишь удовольствие.
Здоровяк=негр исчез в норе и минутой позже вернулся с каким=то аппаратом, похожим на установленный на треноге телескоп.
– Технология современной войны, – пояснил Мау Мау. – Военные обожают всякие штучки. Хвастаются тем, что они у них есть, требуют новых, чтобы оправдать и без того раздутые военные расходы. Более восьмидесяти процентов федерального бюджета тратится на армию, и продолжается это последние сорок, пятьдесят лет. Военным нравилось черное пушечное мясо, и во Вьетнаме, и потом, и наши ребята прекрасно знают, как управляться с этими штуковинами. Теперь, разумеется, армия сплошь белая, но многие черные научились нажимать на кнопки до того, как их вышибли со службы, – он помолчал. Стрекотание вертолета заметно усилилось. Мау Мау улыбнулся.
– А вот и воздушная кавалерия. Они знают, что целая толпа тащит их добро, и хотят побыстрее нагнать воришек. Потому что к утру все похищенное надежно спрячут, а воришки превратятся в мирных фермеров. Вот они и летают в своих вертушках, напичканных сложнейшей электроникой, вроде тепловых детекторов и прочей мути. Они скоро нас обнаружат. А потом их обнаружит «оса». Она снабжена детектором звука. Устройство надежное, помехоустойчивое.
Стрекотание все усиливалось, вертолет, похоже, шел прямо на них. Бруно так и тянуло в нору. Он знал, на что способен штурмовой вертолет с его скорострельными пушками, ракетами, бомбами…
«Оса» уже поворачивалась на треноге. Чоппер стоял рядом, с пультом управления в руке. Шнур тянулся к треноге.
– Цель в пределах досягаемости! – воскликнул он, и в тот же момент ракета выпростала огненный хвост и унеслась в туман.
Прошла секунда, две, три… и в небе прогремел мощный взрыв, сопровождаемый рубиновой вспышкой. Обломки посыпались на деревья и землю и воцарилась тишина.
– Армия лишилась пары миллионов баксов, – Мау Мау указал на нору. – А теперь вниз, они сейчас прилетят.
Пока Бруно убирал камеру и взбирался на земляной вал, остальные двое уже скрылись в норе. Толстые ветви, врытые концами в стены, служили перекладинами лестницы. Бруно осторожно спустился по ним в темный и сырой колодец. Достиг дна и на ощупь нашел горизонтальный тоннель. На четвереньках пополз по нему и после двух поворотов под прямым углом добрался до подземного блиндажа. Тускло горели лампы, подключенные к аккумулятору. Стоять в блиндаже можно было лишь пригнувшись, но места хватало для того, чтобы все могли усесться вдоль стен. Бревна потолка опирались на еще более толстые столбы, врытые вдоль двух стен. В густом сумраке белело лишь лицо офицера.
– У нас есть три, максимум четыре минуты, – сказал Мау Мау. – Как только пропадет связь с вертушкой, они пошлют кого=то еще. Найдут обломки. Вызовут подкрепление. Сбросят множество бомб, в полной уверенности, что внизу толпятся черные, ожидая подарков с неба.
Раздался приглушенный взрыв, сквозь щели между бревнами посыпалась земля. Мау Мау улыбнулся.
– Три минуты. Они реагируют все быстрее.
Бруно не знал, сколько времени длилась бомбежка. Отдельные взрывы вскоре слились в непрерывный гул. Под ногами дрожала земля, сверху сыпалась земля, от нарастающего грохота им пришлось зажимать уши. Уровень шума понизился, когда один из взрывов, прямое попадание, запечатал тоннель. Теперь Бруно боялся не столько гибели: практически не сомневался, что их похоронило заживо. Громко читал молитвы, но и сам не слышал слов. Мужчины вскидывали головы к потолку, потом смотрели друг на друга, быстро отводили глаза. Бомбежка продолжалась.
Наконец, по прошествии вечности, ее интенсивность пошла на спад. Взрывы удалялись, стали все более редкими, наконец, прекратились. Крыша над их головой выдержала, они остались живы.
– За дело, – голос Мау Мау звучал для них глухо: сказывались звуковые удары по барабанным перепонкам. – Если начнем копать сейчас, выберемся до темноты. А ночью нам предстоит дальняя дорога.
Партизаны взялись за лопаты, землю в корзинах оттаскивали в дальний угол блиндажа.
Работали все, сменяя друг друга, за исключением пленного и одного охранника. Воздух в подземелье стал спертым и жарким, когда им=таки удалось докопаться до поверхности. Они вылезли, глубоко дыша, наслаждаясь неописуемой сладостью вечернего воздуха.
Бруно огляделся и ахнул. Дождь перестал, туман практически рассеялся. Ни от поляны, ни от окружающих ее деревьев не осталось и следа. Насколько хватал глаз, во все стороны уходили кратеры. Где=то валялись щепки, где=то куски железа. Он наклонился и поднял блестящий стальной шарик. Один из множества.
– Противопехотные бомбы, – пояснил Мау Мау. – В каждой пара сотен таких шариков, а сбрасывают их тысячами. При попадании такой вот шарик разрывает человека надвое. Армия отрицала, что использовала их во Вьетнаме, отрицает, что использует их сейчас. Врали тогда, врут и теперь.
– Мау Мау, о нас говорят по радио! – крикнул Чоппер, прижимая к уху маленький транзисторный приемник. – О взрыве грузовика. У армии трое раненых, у нас – тридцать семь убитых.
– Выключи эту хреновину и давай сюда Белого. Я хочу перекинуться с ним парой слов.
Они стояли друг против друга, черный и белый, на лицах обоих читалась холодная ярость.
– Засними это, Бруно, – бросил Мау Мау. В камере зажужжало: механизм настраивался на сумерки. – Лейтенант Эдкинз собирается рассказать, что произошло в Элленвилле. Говори, лейтенант.
– Мне нечего сказать.
– Нечего? Маленький мальчик, который помогал разгружать грузовик, тебя узнал. Он прятался на чердаке того магазина, и никто не стал его там искать, потому что лестница валялась на полу. Он сказал, что в тот день, вернее, вторую половину дня, ты руководил теми людьми. Вот что он сказал.
– Он солгал!
– А зачем маленькому мальчику лгать? Он сказал, что большинство белых для него на одно лицо, но вот тебя он никогда не забудет.
Лейтенант презрительно отвернулся и промолчал. Мау Мау врезал ему в челюсть, так сильно, что лейтенант повалился на землю. Лежал, по щеке текла кровь, и ругался.
– Видел, ты это видел, ты – с камерой, кто бы ты ни был. Он ударил пленного, раненого пленного. Видишь, что это за человек? Я расскажу тебе, что произошло в Элленвилле. Девушка ехала в автомобиле, милая девушка, знакомая мне девушка, с которой мне однажды выпала честь потанцевать. Так ее убили. Возможно, это дело рук вот этой черной обезьяны!
– Ой, Белый, ну ты и трепло, – Мау Мау покачал головой. – Почему ты не сказал, что эта милая девушка была военной медсестрой и оказалась в автомобиле полковника, который прославился в этих краях не с самой лучшей стороны. И что в автомобиль попала минометная мина, а стреляли с другой стороны холма и никто не знал, что едет полковник в компании девушки. Услышали об этом только по радио. И как вышло, что ты ничего не рассказал о другой милой девушке, черной девушке, которая на свою беду зашла в магазин на следующий день, когда солдаты подъехавшего патруля застрелили хозяина магазина, а потом принялись за девушку. Сначала изнасиловали, а потом тоже убили. Давай, расскажи об этом прессе.
– Ты лжец! – выплюнул офицер.
– Я? Я лишь повторяю слова маленького мальчика. Он сказал, что ты сшиб старика с ног, а уж потом его пристрелили. Он также сказал, что ты не седлал черную девушку вместе с остальными, но с удовольствием наблюдал за процессом. И он сказал, что убил ее именно ты, сунул ствол пистолета в рот и мозги полетели через затылок.
Мау Мау медленно, очень медленно наклонился к офицеру. Теперь уже он не говорил, а выплевывал слова.
– А теперь ты умрешь той же смертью, белый ублюдок, что и она.
Это было отвратительно, Бруно чувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, но он заснял все. Офицер пытался сопротивляться, несмотря на раненую руку, но его пригвоздили к земле и принесли фонарь, который бил ему в лицо, когда винтовка Мау Мау застыла в дюйме от его лица.
