Элеонора Мандалян - И я сказал себе: нет!
– Замолчи,- отмахнулся отец.- Я такого не помню.
– А вот я помню,- настаивал Орбел.- В одном из преданий она стала женой, демона Сатаниила. Чего ты хочешь? Зачем портишь мне знаменательный день?- поморщился Карагези.
– День действительно знаменательный,- согласился Орбел.- Лилит прославит и увековечит тебя. Описание твоего беспрецедентного эксперимента войдет в учебники и справочники. Но… насколько я смог заметить, с Лилит не все в порядке…
– Увы,- вздохнул Карагези.
– Кто она? Объясни: юная дикарка, которую ты не успел еще оформить в существо социальное, или… право же, не поворачивается язык… животное в облике человека?
– В этом-то вся загвоздка,- хмуро признался Карагези. – Я и сам до конца не могу понять, кого сотворил. Что с ее мозгом? И что именно тормозит нормальное умственное развитие… или вовсе исключает его: отсутствие наследственности? Дефекты генного кода? Или мозг не поддается ускоренному развитию? Кажется, я сойду с ума, если не решу эту загадку.
А в понедельник они с отцом читали в зарубежных газетах броские заголовки: “Библейская дева во плоти”, “Глиняная девушка”, “Искусственная леди из СССР”. Но наряду с восторженными попадались и другие: “Кто ты, существо из глины?”, “Человек-или животное?”, “Осторожно! Оно кусается…” Отец и сын не обменялись мнениями. Они молча вышли из дома, молча доехали до НИКа, молча шли по аллее, в толпе сотрудников и стажеров, спешащих на свои рабочие места, в толпе людей, для которых труд давно стал чем-то привычным, обыденным, не мешающим иметь другие интересы, увлечения, занятия. Еще вчера Орбел принадлежал к их числу, а теперь вот мысль о девушке, которая никогда не станет такой, как все, не давала ему покоя.
А в лаборатории снова было все казенно и буднично. За одним из столов сидел Роман Борисович и что-то записывал в журнал, будто и не выходил отсюда с самой субботы.
– Утро доброе, Роман Борисович,- приветствовал его Карагези не то утвердительно, не то вопросительно. И, кивнув в сторону закрытой двери, осведомился:- Как там?
– Все по-прежнему, Тигран Мовсесович. С ней Ольга Пескарева.
– Если хочешь, можешь зайти…- сказал Карагези сыну.
Орбел с опаской отворил дверь. Постель была пуста, но на коврике подле нее, свернувшись по-кошачьи, спала обнаженная девушка. Ольга при виде Орбела беспомощно развела руками.
– Ничего не можем с ней поделать. Вечером, как полагается, надеваем на нее ночную пижаму и укладываем в постель. А наутро… вот, находим спящей на полу без ничего.
Девушка приподняла голову и показала два ряда влажно блеснувших зубов. Он решил, что она, признав своего недавнего знакомого, в знак приветствия улыбается ему.
– Сидеть!- крикнула Ольга, бросаясь между ней и Орбелом.
– В чем дело?- не понял тот.
Ольга смутилась.
– Извини, мне показалось, она хочет напасть на тебя.
– И ты решила, что я не справился бы с девчонкой?
– Это не девчонка, это… это черт знает что.- И, вздохнув, добавила:- Отвернись, пожалуйста, мне надо ее одеть.
Орбел отошел к окну, рассеянно глядя сквозь решетку в заснеженный парк. За спиной шла возня, сопровождавшаяся странными, нечеловеческими звуками.
– Спокойно, Лилит, спокойно… Дай ногу… другую… Умница…
– Лилит умница, Лилит молодец,- отозвалась девушка интонацией Ольги. Орбел вздрогнул, снова услышав ее голос.
– Ну вот мы и готовы. Можешь повернуться,- сказала Ольга.- Сейчас завтракать будем.
– Лилит кушать хочет,- произнесла та уже знакомую фразу, и глаза ее вспыхнули нетерпением. В синем строгом платье она походила сейчас на благовоспитанную школьницу.
– А умываться кто будет?- хитро ввернула Ольга и объяснила Орбелу:- Умывать ее и тем более купать – чистая мука. Рычит, кусается, рвется из рук.
– Лилит кушать хочет,- упрямо повторила девушка и, недружелюбно покосившись на Ольгу, с ногами забралась на стул.
– Ладно уж, ходи немытая,- проворчала сотрудница.А вот сидеть так не будешь.- И шлепнула ее по колену.
Лилит метнула на нее исподлобья не то испуганный, не то оборонительный взгляд, но, понимая, что за непослушание ее могут оставить без еды, покорилась и опустила ноги.
Орбел с любопытством наблюдал странную сцену.
– Ест она безобразно,- сказала Ольга,- жадно, почти не жуя. Но кое-чего нам удалось добиться. Вот, понаблюдай сам.
Ольга поставила две тарелки с маленькими ломтиками тостов – одну перед Лилит, другую – перед собой. А между тарелками положила короткую тонкую указку.
– Делай, как я, – напомнила она Лилит и, взяв двумя пальцами кубик поджаренного хлеба, церемонно отправила себе в рот.
Лилит, проследив за ней, потянулась к ее тарелке…
– Это моя! – строго одернула ее Ольга. – Твоя вот.
Рука Лилит застыла над столом, потом молниеносно сгребла пригоршню тостов и запихнула в рот.
Ольга легонько хлестнула ее указкой по руке. Перестав жевать, девушка затравленно втянула голову в плечи.
– Как ты можешь бить ее! – возмутился Орбел.
– Я ее воспитываю. Иначе невозможно.
– Ты ее дрессируешь, а не воспитываешь.
– Я делаю то, что мне поручено. Претензии предъявляй… своему отцу. Экспериментом, как тебе известно, руководит он.
…Приглашенные ученые собрались в точно назначенное время. Никто больше не выражал сомнений по поводу неподложности Лилит.
Орбел, внимательно прислушиваясь к беседе, думал о том, что от самоуверенности и позерства отца не осталось и следа.
– Я взял на себя смелость просить вас, прервав свои собственные дела и проделав немалый путь, прибыть сюда отнюдь не для того, чтобы вы утешали меня, – с раздражением сказал Карагези. – Я жду от вас помощи, совета. Ведь вы понимаете, как это важно для нас… для Лилит. Для человечества.
– Позвольте мне не согласиться с вами, – возразил Тернер. – То, что вы создали, – только начало. Начало новой эры, может быть. В дальнейшем методы будут совершенствоваться, ошибки – учитываться, исправляться. Мы должны руководствоваться не ложноэтическими, но исключительно научными интересами.
– Дорогой коллега! – сказал Кларк. – У меня есть к вам конкретное предложение. Я могу вам предложить анализ вашего творения на любом уровне: от психического до молекулярного, атомного, нейтронного. В кратчайший срок вы получите самые исчерпывающие характеристики. Соглашайтесь, мистер Карагези. Я крайне редко делаю подобные предложения.
– Увезти Лилит в Америку? – встревожился Тигран Мовсесович. Такой вариант не приходил ему в голову.
Воодушевившись, Кларк смешно жестикулировал большими неуклюжими руками: – Моя лаборатория – это целый городок на берегу океана.
Закрытая территория, где трудятся несколько сотен ученых над заданными мною проблемами. Ни посторонним, ни даже представителям прессы нет туда доступа.
– Но я не уполномочен в одиночку принимать такие ответственные решения, – засомневался Карагези.
– Позвольте вам не поверить. Чтобы ученый с мировым именем не имел возможности лично распоряжаться своим открытием?
– Я не ученый-одиночка, коллега, – сухо возразил Карагези. – Я – сотрудник Научно-исследовательского комплекса, на базе которого и ставил эксперимент.
Истолковав это заявление по-своему, американец поспешил заверить его:
– Вам, мистер Карагези… вашему учреждению это ничего не будет стоить. Я сам заинтересован в такой сделке, что и явится компенсацией за предлагаемые мною услуги.
– Ваше предложение очень заманчиво, мы обсудим его…
– Безусловно, безусловно, – улыбнулся Кларк, потирая руки. Он не сомневался в исходе переговоров. – Завтра я возвращаюсь в Штаты и буду с нетерпением ждать вас.
ЧАСТЬ II
Лабораторный городок Кларка раскинулся вдоль берега океана на довольно обширной территории. Среди стволов высоченных пальм и яркой южной зелени виднелись особнячки.
В одном из них жил Кларк со своей семьей, другой предназначался для конференций, третий – для гостей. В стороне расположились лабораторные здания, соединенные между собой галереями, рядом – общежитие для сотрудников. За живой изгородью буйно цветущих кустарников теннисные корты ji площадки для игры в сквош.
Сотрудник Кларка, встретивший гостей в аэропорту, предложил Орбелу и Ольге поселиться в доме для гостей, а Лилит отправить в спецпомещение лаборатории. Но они категорически отказались, заявив, что должны быть постоянно подле нее. Сотрудник, не скрывая недовольства, связался с Кларком, после чего подтвердил, что поместить Лилит в доме для гостей не представляется возможным по весьма понятным соображениям, и, если гости настаивают, для них в виде исключения придется оборудовать комнаты рядом с вольером для Лилит. При этом он недвусмысленно дал понять, что идет на явное нарушение установленных порядков и сотрудники лаборатории вынуждены будут терпеть определенного рода неудобства.
