Владимир Ильин - Один плюс один не равняется двум
– Да знаю я нашу задачу… Что там у нас дальше по программе?..
* * *
Другой медленно брел по лесу, приходя в себя после очередной "смерти". Лес был синим: синяя трава, голубые листья на странных деревьях, стволы которых уходили вверх, где не было видно ни неба, ни солнца… Очередной "полигон" в очередном круге эксперимента.
Эксперимент уже надоел Другому. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Неважно, с каким исходом. Пусть даже меня убьет этот придурок, думал Другой, трогая на ходу шершавые ветки лазурного кустарника. Лучше умереть по-настоящему, чем быть подопытным кроликом!..
'Кстати, а где этот тип? Ведь до этого они всегда сводили нас вместе…
Он огляделся. Потом прислушался. Но Одного не было ни видно, ни слышно. Лес был пуст. На этот раз Другой оказался в одиночестве.
Что же вы от меня теперь хотите, господа экспериментаторы, подумал он, садясь прямо на траву – идти дальше не хотелось, потому что, скорее всего, не имело смысла. Я-то окончательно уже было поверил, что разгадал ваши намерения. Судя по предыдущим эпизодам, вы сталкивали нас с Одним нос к носу, чтобы кто-то из нас убил другого. Может быть, вы развлекались этим зрелищем, как древние римляне – боями гладиаторов?.. Может, вы даже делали на нас ставки, а? Но мы никак не могли оправдать ваших ожидании и убивали друг друга почему-то всегда одновременно, поэтому вы и меняете то и дело условия нашего единоборства… Что ж, давайте продолжать в том же духе. Лично я готов на все, и если нужно, глотку перегрызу Одному, лишь бы только потом вы отпустили меня… Только где же он? Куда вы его спрятали?
Вдруг Другому почудился слабый звук за спиной. Он обернулся, сунув зачем-то руку в карман. Сзади никого не оказалось, но Другой замер, потому что пальцы его нащупали в кармане нечто тяжелое и металлическое. Он медленно вытащил руку из кармана. Это был револьвер. Не веря своим глазам, Другой тщательно осмотрел его со всех сторон.
Револьвер оказался довольно крупного калибра, и в его барабане тускло блестели патроны. Их было восемь. Значит, так нужно, подумал Другой. Взведем-ка мы на всякий случай курок. Вот так… Теперь попробуем…
Он прицелился в дерево на другом конце поляны и выстрелил. Пуля отколола большую щепку от синего ствола и визжащим рикошетом ушла в лес. Вокруг по-прежнему было тихо, но Другому стало вдруг не по себе, словно от чьего-то сверлящего взгляда. Может быть. Один все-таки где-то здесь, только, наверно, прячется, подумал Другой. Какой же я идиот! Как мне сразу в голову не пришло, что у него тоже должно быть оружие?! Ведь своим выстрелом я выдал ему, где нахожусь!..
Он прыгнул в сторону и неуклюже перекатился за ближайшее дерево, держа наготове револьвер. Ему представилось, что он уже на мушке у своего противника и что сейчас тот, усмехаясь, уже нажимает на спусковой крючок…
Но вокруг стояла прежняя тишина. Другой выждал еще немного – стрелять он решил только наверняка – потом поднялся и, осторожно ступая, двинулся на поиски своего врага.
Он перебегал от дерева к дереву, стараясь не шуметь. Но под его ногой все-таки громко треснула сухая ветка, и справа сразу же раздался выстрел. Вернее, выстрелов было несколько, но они слились в один. Что-то густо прожужжало над ухом Другого, и прямо перед его лицом с дерева отлетел выбитый пулей кусок темно-синей, замшелой коры.
Наконец-то, подумал Один и упал за какую-то корягу, лежавшую поперек поляны. Значит он не ошибся в своих предположениях, и значит Один сидел где-то в кустах справа… Опять дуэль. Ладно…
Другой осторожно высунул голову из-за коряги и вгляделся в кусты, находившиеся от него метрах в двадцати пяти. Там никого не было видно, но он на всякий случай выстрелил по кустам два раза и тут же перебрался за толстое, в два обхвата дерево.
Он прислушался. Было тихо.
Полчаса спустя вокруг ничего не изменилось. Пора кончать эту волынку, сказал себе Другой и хотел уже покинуть свое укрытие, но вдруг увидел справа от себя нечто такое, от чего на его голове зашевелились волосы.
Метрах в пятнадцати от него нижняя ветвь дерева, росшая почти горизонтально земле, приподнялась и вновь опустилась сама собой, хотя ветра в лесу не было. Это было похоже на то, как будто некто, проходя под деревом, приподнял мешавшую ему ветку.
Но под деревом никого не было!
И тогда Другой понял все и скрипнул зубами от бессильной ярости и отчаяния.
Они превратили Одного в невидимку! Им, наверное, очень хотелось, чтобы Один прикончил его, Другого. Видно, на Одного ставка была больше…
Другой выругался и выпалил три раза, не целясь, под то самое дерево.
И тут же, теперь уже почему-то слева, прогремели выстрелы Одного. Судя по звуку, огонь велся всего с десяти метров, не больше.
Что-то ударило Другого в ногу, и он увидел, как его правая штанина на глазах набухает кровью. Когда он ощутил боль, кровь уже вовсю бежала на голубую траву.
Это конец, подумал Другой. На этот раз придурок победил… Мало того, что я не могу теперь двинуться с места, так еще и не вижу его. Сейчас зайдет сзади и не торопясь пустит мне пулю в затылок!
Какая-то мысль, однако, не давала ему покоя. Постой-ка, оказал он себе. Это что получается? С такого близкого расстояния он попал мне только в ногу? Да и разлет пуль был слишком большим. Если бы он видел меня, он бы стрелял прицельно, а следовательно – кучнее… К тому же, до сих пор мы сражались в равных условиях, и нет причин считать, что организаторы эксперимента на этот раз изменили данному принципу… Выходит, я его не вижу, но и он меня тоже не видит! Поединок между двумя невидимками – вот что у нас с ним получается!..
А раз так, еще не все потеряно, мы еще повоюем!
Другой осторожно огляделся. Сначала он ничего не заметил. Потом ему показалось, будто до него доносится хриплое, прерывистое дыхание Одного. Он затаил дыхание и повернул голову к небольшой лужайке. Трава на ней странно сминалась, будто по ней кто-то осторожно шел. Причем в направлении того дерева, под которым лежал Другой…
Боясь опоздать, Другой поднял револьвер и нажал на курок.
Одновременно с этим ему прямо в лицо сверкнула ослепительная вспышка. Осознать, что это был выстрел Одного, Другой уже не успел… По если бы он не умер мгновенно, то услышал бы спустя какие-то доли секунды звук падения тяжелого тела и короткий предсмертный вскрик своего врага…
* * *
В очередном круге была то ли пещера, то ли тюремная камера. Можно было предполагать все, что угодно. Это было прямоугольное помещение размером два на четыре метра, потолок которого можно было достать рукой, если приподняться на цыпочки. Стены и потолок были из неизвестного камня наподобие мрамора, но излучали ровное тепло. Свет исходил от слабой лампы, торчавшей прямо из стены. Ни окон, ни дверей не было, как в склепе.
Они опять были вместе, и опять оба были целы и невредимы. Пока Один изучал новую обстановку, Другой не то спал, не то притворялся спящим…
Черт с ним, вяло подумал Один. Ему тоже осточертел этот непонятный, сумасшедший эксперимент. Было даже не интересно, какое еще коленце выкинут экспериментаторы. Даже к возможности гибели или предстоящих мук голода и жажды Один испытывал теперь полное равнодушие.
Он устал сидеть на жестком полу и, встав, с хрустом в суставах потянулся, достав потолок кончиками пальцев. И тут его ухо уловило в тишине какие-то странные звуки-будто жалобно мяукал брошенный людьми котенок…
Это плакал во сне Другой. Неизвестно, что ему снилось, но, наверное, ему было плохо во сне, потому что, по-прежнему не просыпаясь, он стал звать маму, и было совсем не смешно, что взрослый, небритый мужчина зовет маму…
Один был потрясен. Никогда он раньше не слышал, как плачет его недруг, ему и в голову lie приходило, что такой законченный негодяй и циник, каким Один считал Другого, вообще может плакать… Л негодяй внезапно в глазах Одного превратился в обычного человека, причем относительно молодого…
Мысли, путаясь, плясали в голове Одного. Сколько веков бьются над проблемами человеческих взаимоотношений разные ученые и специалисты, думал он. Сколько понаписано о необходимости ладить с другими людьми!.. А нам почему-то все это – как о стенку горох!.. Встанет ближний наш у нас на пути – и, забыв мгновенно все христианские заповеди и моральные кодексы, лезем мы, топча этого самого ближнего, напролом… Некоторые психологи для объяснения причин людских склок ссылаются на обстоятельства: мол, человек только тогда способен уживаться с другими людьми, когда вокруг него все прекрасно, разве что розы не благоухают для пущего благополучия! А когда, дескать, вокруг – сплошные проблемы, человек неизбежно, по их мнению, звереет и набрасывается на ближнего своего…
Теперь понятно, какова цель эксперимента, думал Один. Они хотели ткнуть нас носом, словно слепых, неразумных щенков, в следующую истину: да что же это за существо разумное "гомо сапиенс", если при малейшем негативном изменении окружающей среды он теряет разум и начинает уничтожать подобных себе, стремясь к единоличному выживанию?!.. И о какой эволюции рода человеческого в космических масштабах, о каких контактах с иными цивилизациями может идти речь, если человек с человеком не способен наладить взаимопонимание?!..
