Хью Хауи - Очистка-2. Точный расчёт
Не время для речей. Не время для пьянки. Не время для веселья! Настал час тихого раздумья — вот почему Дженс необходимо было уйти отсюда. Жизнь постепенно менялась. Не за один день — в течение многих лет. Уж кому и знать, как не ей. Ну, разве что ещё старуха Макнил внизу, в отделении Снабжения, осознаёт это. Чтобы заметить изменения, надо прожить долго. Дженс была стара. Время шло вперёд всё быстрее и быстрее; слабые ноги мэра не поспевали за ним. Она знала, что скоро останется далеко позади. И самым большим из её опасений было то, что без неё этот мир долго не протянет.
2
Когда трость Дженс опускалась на очередную металлическую ступень, раздавался громкий, отчётливый звон. Он, словно удары метронома, отмерял время их спуска в глубину, придавал ритм музыке лестничного колодца, вибрировавшего от избытка энергии. Это была энергия толпы, празднующей очистку. Всё движение по лестнице, кроме их двоих, разумеется, шло в обратном направлении — наверх. Дженс и её спутник пробивались против течения; их толкали, задевали локтями; люди приветствовали её: «Здравствуйте, мэр!» — и кивали Марнсу. Дженс читала на их лицах, что они едва удерживались, чтобы не называть его шерифом — из уважения к ужасной причине его предполагаемого повышения.
— Сколько этажей вы намерены пройти сегодня? — спросил Марнс.
— Что, уже устали? — Дженс через плечо послала ему лукавую усмешку и увидела, как его усы встопорщились в ответной улыбке.
— Вниз — не проблема. Обратно, наверх — вот где придётся помучиться.
Их руки нечаянно столкнулись на закруглённых перилах винтовой лестницы, когда рука Дженс чуть задержалась позади, а Марнс уже передвинул свою. Женщина хотела было сказать, что она бодра и может ещё идти и идти, как вдруг почувствовала неожиданную усталость — скорее душевную, чем физическую. Она чисто по-детски вообразила себе чудесную картину: вот они оба — намного моложе, и Марнс подхватывает её на руки и несёт вниз по ступеням в своих объятиях. Как это было бы прекрасно — отдаться на волю другого, переложить на него свой груз ответственности, перестать притворяться сильной... Эта картина не была воспоминанием о прошлом, она была видéнием возможного будущего, которое так и не наступило. Дженс почувствовала себя виноватой уже за то, что вообразила себе его. Она остро чувствовала близкое присутствие своего мужа — призрака, вынырнувшего из сумбура её мыслей...
— Мэр? Так сколько же?
Они оба посторонились — вверх по лестнице прокладывал себе путь носильщик. Дженс узнала парня: Коннер, ещё совсем юный, но с крепкой спиной и уверенной походкой. За плечами у него громоздилось множество всяческих свёртков, перетянутых верёвками. На лице юноши застыла гримаса, свидетельствовавшая, однако, не о боли или утомлении, а о недовольстве: кто все эти туристы, заполонившие его лестницу? Ходят тут всякие...
Дженс хотела произнести что-то ободряющее, несколько слов похвалы людям, которые, как этот парень, выполняли работу, непосильную для её собственных коленей, но он уже скрылся на своих крепких молодых ногах — понёс наверх из глубины продукты и другие товары, лишь изредка задерживаясь — уж слишком плотен был поток желающих насладиться чистым видом наружного мира.
Путешественники передохнули несколько минут на одной из лестничных площадок. Марнс дал ей свою фляжку, Дженс сделала деликатный глоток и вернула фляжку хозяину.
— Я бы, пожалуй, прошла сегодня половину пути, — наконец ответила она, — но нам необходимо сделать по дороге несколько остановок.
Марнс глотнул воды и принялся завинчивать колпачок.
— Собираетесь кого-то навестить?
— Можно сказать и так. Хочу остановиться в родильном отделении на двадцатом.
Марнс засмеялся:
— Младенчиков целовать, что ли? Мэр, вас и без того никто не обскачет на выборах. Не в том вы возрасте.
Дженс не засмеялась в ответ.
— Благодарю, — сказала она с напускной укоризной на лице. — Но нет, я не собираюсь целовать младенчиков. — Она повернулась к нему спиной и возобновила спуск. Марнс двинулся следом. — Не подумайте, что я не доверяю вашему мнению как профессионала в том, что касается этой Джулс. Вы всегда рекомендовали мне отличных кандидатов...
— Даже?.. — перебил её Марнс.
— В особенности его, — подтвердила Дженс, зная, о ком он говорит. — Прекрасный человек, но его сердце было разбито. Даже самые крепкие люди не в силах устоять перед этой напастью.
Марнс согласно хмыкнул.
— Тогда что мы собираемся делать в родильном? Джульетта, насколько я помню, родилась не на двадцатом этаже...
— Нет, но её отец работает там сейчас. Я просто подумала: раз уж мы идём мимо, неплохо было бы познакомиться с её отцом. Глядишь, узнав отца, получим какое-то первоначальное представление о дочери.
— Да разве отец может дать объективную оценку собственной дочери? — усмехнулся Марнс. — И не рассчитывайте.
— Мне кажется, вас ждёт сюрприз. Я попросила Алис сделать кое-какие изыскания, пока я собиралась в дорогу. Она раскопала нечто очень интересное.
— Ну да?
— Наша Джульетта до сих пор не использовала ни единого отпускного дня, накопившегося у неё за всё время работы.
— Нормальное явление для Механики, — возразил Марнс. — Они вечно вкалывают сверхурочно.
— Не только она никогда не выходит оттуда, но и её никто не навещает.
— Что-то я не пойму, к чему вы клоните.
Дженс подождала, пока мимо них двигалась целая семья. Маленький мальчик, лет шести-семи, ехал на отцовском загривке и всё время пригибал голову, чтобы не стукнуться о верхние ступени. Мать с сумкой на плече шла позади, неся на руках младенца. Образцовая ячейка общества, подумала Дженс. Что взято — то отдано. Двое родителей — двое детей. Как раз то, что и было целью лотереи. Иногда всё получалось как надо.
— Хорошо, сейчас растолкую, к чему я клоню, — сказала Дженс своему спутнику. — Я хочу найти отца этой девушки, посмотреть ему в глаза и спросить, почему за последние двадцать лет, после того, как его дочь ушла на глубину, в Механику, он не навестил её. Ни единого разу.
Она оглянулась. Марнс хмуро глянул на неё и скривил губы под усами.
— И почему она ни разу не взошла наверх, чтобы повидать его, — добавила Дженс.
••••Когда они прошли десятый этаж и верхние жилые уровни, движение на лестнице стало поспокойнее. С каждой очередной ступенью в душе Дженс вспыхивал страх: как же она преодолеет эти трудные дюймы на обратном пути? А ведь это самая лёгкая его часть, напомнила она себе. Спуск был похож на стальную пружину, которая, распрямляясь, давила на старую женщину, загоняя её в глубь. Он напоминал Дженс её кошмары, когда ей снилось, будто она тонет. Ну разве не глупость? Она ведь даже никогда не видела воды в достаточном количестве, чтобы просто погрузиться в неё всем телом, уже не говоря о том, чтобы утонуть. Но эти кошмары, как и случайные сны о падении с большой высоты, были наследием иных времён; эти разрозненные свидетельства, иногда всплывающие в снах обитателей Шахты, словно говорили: «Это не наша жизнь. Мы должны были бы жить по-другому».
И поэтому спуск, это нисхождение по спирали, был похож на те ужасные сны, в которых Дженс погружалась на дно. Отчаянно, безысходно. Будто к её ногам была привязана гиря, тянущая её вниз. Что ещё хуже — она знала, что обратно ей не выбраться.
Они достигли яруса, в котором производили пряжу — здесь, в местах, где работали люди в многоцветных комбинезонах, делали те самые нитки, которыми пользовалась Дженс. Над лестничной площадкой плыли запахи красителей и других химикалий. В закруглённой шлакобетонной стене было прорезано окно, выходящее в маленькую продуктовую лавку, расположенную на краю отделения. В лавчонке было пусто — толпа усталых и проголодавшихся «туристов» обчистила все полки. Несколько носильщиков расположились со своими товарами прямо на ступенях, пытаясь по мере возможности удовлетворить запросы публики. Дженс должна была нехотя признать неприятную правду, связанную со вчерашней очисткой: варварская практика не только принесла психологическое облегчение, не только дала им ясный вид на наружный мир, но и способствовала оживлению экономики Шахты. У людей вдруг появился предлог для передвижений. Предлог для обмена. Шахта полнилась молвой, Шахта полнилась жизнью — родственники и давние друзья встречались впервые за много месяцев, а то и лет. Словно дряхлый старик внезапно выпрямился, потянулся, свежая кровь прилила к немощным рукам и ногам, и ветхая плоть ожила вновь.
— Мэр!
Она оглянулась и не увидела Марнса: он скрылся за поворотом лестницы у неё над головой. Дженс подождала его, следя глазами за его ногами, пока он догонял её.
— Полегче, — сказал он. — Мне так за вами не поспеть!
Дженс извинилась. Она не заметила, как ускорила шаг.
