Иван Наумов - Обмен заложниками
— Первый мед, Первая Градская, институт Склифосовского, Центр починки… — председатель перебирал справки, выписки, свидетельства, листал трудовую книжку. — И как это вы, товарищ, надумали зверушек лечить — с таким-то стажем? Удивительно!
— А людьми уже есть кому заниматься, — ответил гость. — Я лучше к зверушкам.
Был он немолод, кряжист и угловат. Если бы не длинные и холеные пальцы хирурга, вполне сошел бы за дальнобойщика или мента. Что-то удержало председателя от дальнейших расспросов.
Новому ветеринару быстро подобрали дом из брошенных, помогли наладить быт. Освоился Епократ, — как стали звать новичка с легкой руки старухи-лабазницы Лизаветки, — легко и быстро.
Уже через месяц тащили к нему и птицу на прививку, и собак с занозами, и кошек, лисами подранных. Геологи, который год копающиеся за кряжем, приводили коротконогих монголок со сбитыми о камни копытами. То корове надо свищ вырезать, то кабанчику зубы проверить, то еще что — дел хватало.
Местные барышни определенно положили на Епократа глаз — чуяли в лысоватом неразговорчивом мужичке и хватку, и силу, и пьянящий флер другого мира. Но ветеринар держался нелюдимо и к женскому полу особого интереса не выказывал.
А в конце навигации, когда сопки начали из багряного переодеваться в белое, последним пароходиком из Магадана прибыло в поселок чудо расчудесное. Отставной боцман Карабайкин, чинивший на пирсе сеть, от удивления даже уронил в воду свою знаменитую индейскую трубочку, что досталась ему еще от деда-китобоя, хаживавшего на Аляску в тридцатых.
Чудо, если смотреть снизу вверх, начиналось десятисантиметровыми шпильками леопардового окраса сапог. Выше шли белесые, в обтяг джинсы, одежда для здешних мест сугубо непрактичная, зато всесторонне подчеркивающая нюансы фигуры ее обладательницы. Дутую радужную куртку со спины украшала иностранная надпись «The best is inthere»[2], которую образованный Карабайкин не только прочел, но и попытался перевести, в результате чего нырять за трубкой стало окончательно поздно.
А над курткой, словно осеннее солнце, плескалась немыслимым костром огненная шевелюра. Краем глаза углядев этот отблеск в подслеповатое окошко лабаза, Лизаветка обвесила саму себя, отпуская сахар, аж на триста граммов, чего не случалось за все долгие годы ее безупречной работы.
Неземное существо, волоча за собой диковинный чемодан, словно собранный из дюралевых пластин, двигалось по поселку, и жизнь вокруг замирала. Забуксовал трактор, замолкли бабки на всех лавках центральной улицы, а монтер Евтухов, влезши на столб, растерял инструмент и потом долго искал его в зарослях лебеды. Председательский внучок Митяня, к которому приезжая обратилась с каким-то вопросом, потерял дар речи и только глупо улыбался.
Но, видимо, на вопрос ответил, потому что существо без колебаний поднялось на крыльцо ветеринарского дома, втянуло за собой космический чемодан и скрылось внутри.
Минут через пять дверь распахнулась. По пологой траектории, предвещавшей ненастную погоду, чемодан вылетел чуть не на середину улицы, и, крякнув застежками, обнажил перед любопытными аборигенами свое атласное, целлофановое, шелковое нутро.
Но следом так никто и не вышел, и невольные свидетели удивительных событий лишь опасливо поглядывали на черный провал распахнутой двери, не решаясь приблизиться и тем выдать свой неподдельный интерес к происходящему.
А четверть часа спустя на пороге появился насупленный Епократ. Выйдя на улицу, зыркнул влево-вправо, да так, что старушки вжались в свои заборчики, а то и попрятались за калитки.
Ветеринар сгреб несколько разлетевшихся пакетов, побросал в чемодан, хлопнул крышкой и понес его в дом. Столетняя Василишна, соседка Епократа, наблюдавшая всю эту сцену с наименьшего расстояния, долго еще талдычила, что хоть ветеринар и хмурил брови, и лоб морщил, а сам-то — улыбался! Да кто ж поверит Василишне, которая еще до перестройки умом тронулась?
Жена ветеринара преподает в местной школе в единственном младшем классе. Она совсем не похожа на учительницу и ведет себя порой просто вызывающе. Ни телогрейка, ни кирзовые сапоги ровным счетом ничего в ее облике не изменили. Уже дважды заезжие геологи, обнадеженные фривольными повадками огневолосой дивы, расставались со своими фантазиями не без помощи тяжелых ветеринарских кулаков.
Дети в своей учительнице души не чают, а немногочисленный преподавательский состав, состоящий большей частью из незамужних консервативных женщин предпенсионного возраста, за глаза зовет ее Карой Небесной. Она, конечно, об этом знает, но ей до обидного все равно. А рыжим мальчишкам-близнецам, уже освоившим лазанье через заборы и прицельную стрельбу из рогатки, с этими тетками еще только предстоит познакомиться.
Остается двадцать пять… двадцать два… девятнадцать лет до того, как из невидимых далей вывалятся в стратосферу гипские корабли и почти просветленное человечество вольется в дружную галактическую семью.
Предположительно.
НЕ СОВСЕМ ЗДЕСЬ
Гарлем — Детройт
Нет прошлого — только мешанина размытых образов, наслоение аномалий в нейронных цепочках внутри бесценной черепной коробки. Тонкая химия, тонкая физика, хороший бизнес.
И будущего нет. Лишь слабоумные связывают свои фантазии и предчувствия с реальным положением дел на следующем делении бесконечной временной оси. Высокие помыслы, шаткая логика, плохой бизнес.
Скольким-то там миллиардам божьих тварей досталось всего одно настоящее — одно на всех, да и то второсортное, — и кто успел, тот успел. Или ты в обойме, или на помойке. Копаешься в мусоре и провожаешь взглядом платиновые дирижабли, в закатных лучах скользящие над гладью Эри, Гурона или Сент-Клера в сторону мифического канадского рая.
Джошуа в свои четырнадцать работал больше, чем взрослый. День походил на день — конвейерная штамповка. Шесть-тридцать. Убить будильник. Прийти в себя, проглотить хоть что-то и успеть разобрать почту. Простые запросы сбросить сестре, а заковыки закачать в наладонник. По дороге в школу созвониться с поставщиками и, главное, озадачить Рича спецзаказами.
На большой перемене вместо завтрака можно состряпать несколько ответов. Обычно клиенты разбрасывают запросы сразу на несколько адресов, даже не утруждая себя прятать список в «скрытую копию». Если не ответить до полудня, шансы зацапать заказ падают до нуля.
Шаблоны писем отполированы до буквы. Стиль увеличивает шансы. А по сути — вариантов ответа три. «Есть именно то, что вы ищете», «Заказали вчера, потерпите до завтра» и «Можем предложить кое-что еще лучше, чем вы хотели» — это когда уже совсем безвыходная ситуация.
Подпись всегда одинаковая — «До скорой встречи! Солнечный Джош». Слова о встрече на многих клиентов действуют магически.
Наоми, тридцатилетнюю безмозглую сестрицу, накрыл очередной приступ беременности — будто в этом мире кому-то нужен еще один черномазый! Теперь она скорбно сидит в салоне только до прихода Джоша, и ему остается всего ничего — в одиночку часов десять, до глубокой ночи. А по воскресеньям ей, видите ли, надо всем выводком переться в церковь, рвать связки и оттаптывать пятки. Пятый племянник подсядет на госпел еще в утробе. И догадайтесь, кому тем временем дежурить в салоне.
От такого режима можно слететь с катушек, но Джош не в обиде. Эльдорадо — понятие преходящее. Особенно в хай-теке. Поймал волну — плыви. Еще год, три, пять — и корпорации раздербанят частные лавки, а брейнинг из экзотического новшества превратится в полноценную индустрию. И до этого времени надо успеть заработать — если не на всю оставшуюся жизнь, то хотя бы близко к тому.
То утро началось с неожиданности — тихо сдохла младшая вирусоловка. Не системная, а «спамоедка». Пока Джош искал дистрибутив, во «Входящие» навалило всякого.
«Гороскоп на сегодня», прочел он, «Тема дня — правильное решение». В корзину.
«Джош! Спасибо за Таити! А есть сафари или что-то африканское? Желательно, женское…» Сестре.
«Здравствуйте! У вас есть спортивные ролики?..» Туда же.
«Сколько вы знаете женских имен на «А»…» В мусор.
«Если ты еще раз подсунешь мне «мазо» вместо «садо», тупая скотина…» Упс. В наладонник. Нет, Наоми просто редкая дура! Придется извиняться за ее ошибку — совсем нехорошо получилось.
«Никто не знает, где скачать «Русские идут»? Только в нормальном качестве…» Это еще что за хрень? Придется целиком читать — не поймешь, о чем и речь. А уже совсем пора бежать.
Рюкзак. Бутерброд, наладонник, ствол, ключи, бабки для Рича, ничего не забыл?
Посмотреть в глазок, у дверей чисто, выключить сигнализацию на пять секунд, «Всем пока!», выйти, захлопнуть дверь.
