Александр Розов - Чужая в чужом море
— Лягушки не бывают морскими, — авторитетно заявила Рити, появляясь на балконе, — Они живут в пресной воде, и бывают озерные, древесные и… Ой!
Это Лимо, поднимавшийся вслед за ней по лесенке, слегка шлепнул ее по заднице.
— Aloha, foa, — сказал он, отфыркиваясь, — C чего это вам понадобился Ван Хорн?
— Это мне, — уточнила Жанна, — ну, поскольку я пишу о стране, то…
— А, я понял… Рити, сбегай в мой кабинет и притащи «Atomic Autodefenca». Она, скорее всего, в левом шкафу, полке примерно на четвертой… или пятой. Журнальный формат, толщина дюйм, красная обложка. Если нет, то на полках над столом. А если…
— Короче, везде, — заключила Рити, — Это про что хоть?
— Про все. Про революцию, науку, войну, любовь, торговлю, политику…
— Типа, как Марк Твен? – перебила девчонка, энергично прыгая на одной ноге, чтобы вытряхнуть воду из ушей.
— Ну, типа того, — сказал король, — Захочешь, тоже прочтешь.
— А ей не рано? — спросила Аилоо, — Там не по–детски, вообще–то.
— Ничего себе! — обиженно воскликнула Рити, — Да я уже почти в колледже учусь!
— Тебе до колледжа еще полгода, — отрезал Лимолуа, — Короче, бегом за книжкой.
Та прошлепала через всю террасу, оставляя за собой лужицы морской воды, и, уже с лестницы, задорно крикнула:
— А я все равно прочту! Я читала даже «Пляску смерти», Кеко Хаяси. Вот!
Аилоо проводила ее взглядом и покрутила пальцем у виска.
— Дурная пошла молодежь. Читают только то, что ты им категорически не советуешь.
— Что нового с Эгле? — спросил Лимо, вытягиваясь на циновке, как толстый сонный тигр.
— Метеорологи признали сдвиг в 1 градус на Маркизах, но уточнять прогноз будут, только когда центр циклона пересечет 142–й меридиан. Они полагают, что до этого невозможно сказать, будет дуга, или нет. Форсы объявили FOL на 11–й параллели. Если все пойдет так, как говорят наши ребята, подрыв будет примерно в 200 милях к северу от Рангироа.
— Гм… И когда они хотят тестировать «RedYeti»?
Аилоо пожала плечами.
— Думаю, не позже, чем за сутки до взрыва. Я бы на их месте не тянула дольше. Мало ли.
— Логично, — согласился он, — Надеюсь, они соизволят сообщить нам не в последний день.
— Можно узнать, о чем речь? — спросила Жанна.
— Новый палубный флаер для катеров ВМФ, — пояснила Таири, — Назван, по приколу, в честь гуманоида, который живет в Тибете. Вояки хотят испытать его внутри урагана. Не гуманоида, я имею в виду, а флаер.
— Летать внутри урагана? Но это же самоубийство!
— По ходу, RedYeti для этого и сделан, — сказал Хаото, — В смысле, не для самоубийства, а для таких полетов. Это я тебе, как соавтор концепт–дизайна говорю. Типа, надо кого–то искать и спасать в шторм. И, по–любому, на первых тестах за штурвалом будет Эле Тики, а ее, понятное дело, никаким ураганом не испугаешь.
— Она что, сумасшедшая?
— Как же она может быть сумасшедшая?… — начал он, но тут с лестницы, перепрыгивая через три ступеньки и размахивая в воздухе ярко–красной книжкой в мягкой обложке, скатилась ужасно довольная собой Рити,
— Запарилась, пока нашла! Держи! — и она протянула книжку Жанне…
…
*********************************
Obo Van Horn. «Atomic Autodefenca». Сэм Хопкинс и военная техника.*********************************
У каждой нации, состоявшейся, как культурно–экономическая общность, есть герои–основатели — люди, которые заложили основы того образа жизни, который существенно отличает данную нацию, точнее данный социум, от других. Во многих странах «списки национальных героев» составляются государственными чиновниками либо деятелями господствующей церкви или правящей партии. В Меганезии нет ни тех, ни других, ни третьих (те, что были – расстреляны еще во времена Конвента), а учебники истории, в соответствие с «Биллем о культуре», не содержат оценочных данных о роли конкретных лиц в развитии страны. Иначе говоря, вопрос о героях–основателях полностью отдан в сферу фольклора, и каждый вправе толковать его, как хочет. Я рассказываю о тех людях, которые, на мой взгляд, сыграли ключевую роль в становлении Меганезии.
Если кто–то хочет проверить достоверность моего изложения — нет проблем: большинство героев живы и (на момент написания этих строк) неплохо себя чувствуют. Предупреждаю, что результат проверки может быть и отрицательный: иногда я записывал слухи, а иногда свидетели рассказывали об одних и тех же событиях по–разному. Где–то в тексте я указал на ненадежность источника, где–то — нет. Это мое право, т.к. данная книга — исторический роман, произведение художественное, а не документальное. Ряд негативных отзывов на черновик книги, я получил за включение в свой «список героев» Оливье Бриака и Сэма Хопкинса. Мэтр Бриак, якобы, не имеет никакого отношения к делу, а доктор Хопкинс — вообще вымышленное лицо, вроде Санта Клауса. Именно с них и начинается моя книга.
…
Оливье Бриак и ренессанс культуры «Tiki»
Никто не знает, с чего это вдруг Оливье Бриак, шоумен из культового парижского кабаре «Moulin Rouge» (Красная Мельница), забросил коммерческую хореографию и занялся туристическим бизнесом на островах Таити и Муреа. Было это в 3–й четверти XX века, когда акватория и островные массивы Гавайики (Океании) еще находились под властью держав, нескромно считавших себя «великими». В те не столь отдаленные от нас времена считалось, что единственной прогрессивной культурой является романо–британская, а все остальные годятся лишь на то, чтобы развлекать западноевропейцев и англо–американцев своей трогательной отсталостью. Этим отсталым культурам было позволено существовать только в заповедниках (т.е. на территориях, предназначенных для экзотического туризма). Одну из таких территорий — т.н. «Tiki Village» и создал Оливье Бриак на острове Муреа.
Мэтр Бриак исследовал старые черно–белые (точнее, коричнево–желтые) фотографии тех времен, когда семейно–бытовой уклад канаков (утафоа и маори) еще не был уничтожен работорговцами и прочими христианскими миссионерами, собрал сохранившиеся записи этнографов XVIII — XIX века, тщательно перемешал, отцедил гущу, снял накипь, прогнал через дистиллятор, и получил «древнюю, исконно–полинезийскую культуру tiki». В ней были гордые, независимые, раскованные, веселые и прекрасные люди, идущие по жизни с невероятной легкостью. В «достоверно воссозданной» Бриаком «полинезийской деревне Tiki» на Муреа, нанятые за оговоренную плату этнические канаки, толковые, здоровые и симпатичные парни и девушки, день за днем играли для туристов именно таких людей.
Они демонстрировали свободу от тошнотворных культурологических помоев, в которых «цивилизованные» европейцы, британцы и американцы барахтались с самого рождения, и из которых они вылезали только в могилу. Приезжающие на Муреа, «западные» туристы смотрели на беззаботных, веселых и сексуальных «истинных полинезийцев» с завистью, пытались подражать им, и по–детски радовались, если это им хоть немного удавалось.
Разумеется, «Tiki Village» имела очень мало отношения к реальному прошлому Гавайики. В том, реальном прошлом, дерьма, наверное, тоже хватало, но историческая память о нем была истреблена «цивилизованными» колонизаторами, которые 300 лет жгли, разрушали и запрещали под страхом смерти все, что было хоть как–то связано с исконной культурой и религией Океании. В результате, к началу XXI века в этом регионе существовала только одна картина прошлого — великолепный миф–тики, созданный блестящим талантом мэтра Бриака. Ученики мэтра завершили его труд: «очистив от искажений» кодекс «Mae–mala–oe» (реальный свод законов гавайского короля Камеамеа I, который правил в начале XIX века), они получили «исконный» кодекс «Paruu–i–hoe» мифического короля Мауна–Оро, объединителя древней Гавайики. Ясно, что законы Мауна–Оро соответствовали всей культуре тики – были простыми, естественными и необременительными, как нельзя лучше подходящими для счастливой жизни раскованных и самостоятельных людей.
Последний штрих (last but not least) к «реконструкции культуры Tiki» добавил индийский математик Рамаджан Айар, создавший SMS–псевдоалфавит под виртуальную клавиатуру 4x4, позволяющий быстро писать сообщения из букв разных алфавитов, цифр и простых картинок. Как этот псевдоалфавит стал «пиктографической системой древней Гавайики», а затем – обще–меганезийским алфавитом «Rapik» — это тайна, покрытая мраком.
Тики–миф распространился по всей Океании, как хорошая игра, привлекающая туристов. Никому не пришло в голову, что этот миф формирует у местных жителей очень простой взгляд на историю Океании: была счастливая страна Гавайика, с прекрасными законами и обычаями, но пришли чужие правители, со своей дрянной культурой, дрянной религией и дрянными законами, и все испортили. Конечно, тики–миф, сам по себе, не мог привести к алюминиевой революции — революция направляется экономическими мотивами. Но тики–миф придал ключевым реформам тот тренд, о котором пойдет речь в следующих главах.
