Александр Розов - Чужая в чужом море
— Пусть с этим возятся суперадвокаты суперкорпораций, — проворчал спецагент, — лично мне глубоко плевать, кто из них потеряет 1 миллиард из своего триллиона долларов.
— Так и рассуждают многие неглупые люди, — сказал Второй секретарь, — им кажется, что эти игры не на их поле. Но смотрите: американец заплатил налоги. Государство из этих средств финансировало науку, и появился квантовый компьютер. Государство передало документацию американским компаниям, которые тоже платят налоги. Это изобретение должно было работать на американцев. Все остальные должны были покупать лицензию на его использование. Но китайцы украли документацию, и стали делать эти квантовые компьютеры очень дешево. Еще бы: они не платили миллиарды за организацию научных центров, не финансировали научное сообщество, не содержали университеты, а просто присвоили результат. Американские компании оказались в худшем положении на рынке, они сокращают производство, увольняют персонал, платят меньше налогов. Урезаются социальные программы. Американцы начинают жить хуже. Почему? Потому, что они столкнулись с чужой культурно–политической доктриной, с чужой системой ценностей.
Второй секретарь сделал паузу, чтобы отпить глоток кофе и оценить произведенное на аудиторию впечатление, и двинулся дальше:
— Приведу конкретный пример. Британский биохимик, доктор Линкс много лет работал в университете Бат за деньги британских налогоплательщиков, и его группа создала очень
эффективную генно–модифицировнную культуру, т.н. «триффид». Британское общество имело веские причины полагать, что это изобретение будет работать на британцев. Но не тут–то было. Меганезийцы предложили доктору Линксу сумму, довольно значительную для него, и он сбежал в Меганезию, прихватив с собой все рабочие файлы по проекту. А дальше, за счет этой краденной разработки, меганезийцы получили популярность среди народа Мпулу. С этого и начался, по сути, нынешний центрально–африканский кризис. Вот вам конкретный пример столкновения двух культур на политическом поле. Одна (назову ее греко–романской, т.к. ее история начинается с Греции и Рима) ориентирована на последовательное созидание. Она создает соответствующий социальный климат, где есть условия для развития творчества, образования, предпринимательства, производства, где установлены необходимые институты морали, права и финансового регулирования. Другая (назову ее варварской, т.к. она начинается с племен варваров–вандалов, которые разрушили и разграбили первую в истории цивилизацию современного типа), нацелена только на расхищение чужой собственности. В ней господствует извращенная мораль, Десять заповедей, вывернутые наизнанку. Кради. Убивай. Прелюбодействуй. Пожелай добра своего ближнего, его жены, его дома, его скота. Поклоняйся идолам. Презирай родительскую культуру, давшую тебе блага, которыми ты пользуешься. Это заразная социальная болезнь. Я уже указывал на парадокс: меганезийцы помогли лейтенанту Эрроусмиту и его парням. Этот парадокс легко объясним, если учесть, что варварская культура агрессивно продвигает себя, вовлекая в свою сферу влияния колеблющихся неординарных людей – таких, как доктор Линкс или как лейтенант Эрроусмит. Она говорит им: Ты – наш! Ты – умный, сильный, решительный! Плюнь на более слабых, составляющих большинство твоего общества. Вытри ноги об их ничтожные запреты, об их смешной гуманизм, об их нелепые традиции. Если тебе выгодно — укради. Если тебе удобно – убей. Так учит великий вождь Мауна Оро, захвативший океан от рассвета до заката, вождь сильных! Так учит Великая Хартия!… Давно ли Гитлер кричал с трибуны: «Отбросьте запреты! Я отвечаю за все, что вы делаете! Я хочу видеть у молодежи блеск глаз хищного зверя! Все принадлежит вам по праву сильного!». История повторяется, но увы немногие это замечают. А наша миссия (я имею в виду ООН), в том, чтобы новая контр–культура не собрала под свои знамена достаточно сил, чтобы развязать новую войну. Сейчас на маленьком пятачке в Центральной Африке столкнулись интересы трех культурных доктрин – греко–романской, тоталитарно–коммунистической и варварской, каждая из которых подкреплена мощью термоядерного оружия. И мы делаем все, от нас зависящее, чтобы удержать ситуацию, оказавшуюся, фактически на краю пропости.
Спецагент Босуорт задумчиво погладил свой затылок.
— Мда… Ситуация, конечно, хреновая, чего уж там… А, кстати в которую из трех сил у вас попали исламские террористы из Аравии?
— Они – отдельная проблема, — пояснил Второй секретарь, — но проблема другого порядка. У них, хотя бы, нет термоядерного оружия и боевых систем космического базирования.
— Верно, — согласился спецагент, — Хоть в этом нам повезло.
— Эта история с доктором Линксом и триффидами, — медленно произнесла Жанна, — Я как–то упустила ее начало. Мистер Монтегю, об этом где–то написано? Я имею в виду, более–менее авторитетные источники, а не «желтизну», делающую деньги на теории заговора и вторжении инопланетян в пустыню Калахари.
— Деятельность Линкса расследовалась экспертным советом «United Nations Environment Programme» (UNEP), — сообщил Монтегю, — это подразделение в структуре ООН, которое занимается охраной окружающей среды. Отчет о расследовании опубликован в «UNON Reports». Это — официальное издание центрально–африканской экологической комиссии ООН в Найроби, оно заслуживает не меньшего доверия, чем основной бюллетень UN.
— Да, действительно, — согласилась она, — И какова оказалась сумма роялти, на которую Линкс кинул британцев?
— Роялти? – удивился Второй секретарь.
— Ну, да. Ведь британцам полагались выплаты от использования триффидов в Африке, а они ничего не получили, и у них, как вы сказали, претензии по патентному праву.
— Разве я так сказал?
— Вы сказали, что Линкс украл этот проект у британского университета, продал результат меганезийцам, и они сняли сливки, — напомнила Жанна, — Суд, в таком деле, сдирает с виновника роялти и пени в пользу владельца патента. Иначе, какой смысл судиться?
— Видите ли, мисс Ронеро, триффиды не должны были использоваться из–за той огромной угрозы экологии, которую они несут. Экология Центральной Африки уже нарушена из–за триффидов, которые культивируются в Мпулу, вопреки строгому запрету, наложенному на эту разработку советом UNEP, и утвержденному Британской комиссией по биоэтике.
В глазах спецагента Босуорта вспыхнул профессиональный интерес.
— Ах вот как! Значит, это совет UNEP, вступив в сговор с комиссией по биоэтике, кинул британских налогоплательщиков. И здорово кинул! На месте британской MI–5 я бы уже взял чиновников этой комиссии за вымя на предмет того, сколько они получили от UNEP за поддержку таких вот запретов. Кстати, центральный офис UNEP дислоцирован в Нью–Йорке, там же, где все структуры ООН. Если бы мне пришел запрос из Лондона, я бы с большим интересом посмотрел на их финансовую отчетность. Ничего себе, бизнес…
— На самом деле, — сказала Жанна, — все, что тут говорилось про доктора Линкса — ложь от начала и до конца. Правда в том, что Линкса вышвырнули из университета за два года до того, как меганезийцы заинтересовались триффидами. А все потому, что он предложил организовать в Африке эффективное сельское хозяйство вместо гуманитарных поставок.
— Это действительно так? – спросил Босуорт, пристально глядя на Джентано.
— Видите ли, Гарри, — сказал Второй секретарь, — ученые очень остро реагируют на такие вещи, как расизм, и нет ничего удивительного в том, что они изгнали из своего общества человека, выступившего с подобными заявлениями…
— Расизм?! – переспросила Эстер, — Вы сказали: «расизм»?
У молодой американки из Аризоны был такой удивленный вид, словно ей сообщили о крокодилах, страдающих от засушливой жары в джунглях Гренландии и Шпицбергена.
— Позволю себе повторить, мисс Блэйз: ученые чутко реагируют на любые проявления расизма, — пояснил Джентано, — Тот факт, что Линкс призывал лишить население черной Африки продовольственной помощи, оказался для них достаточным основанием…
— Если вы когда–нибудь приедете в Мпулу, — перебила Эстер, — то упаси вас бог назвать доктора Мак Лоу Линкса расистом. То самое население черной Африки разорвет вас в клочья прямо на улице и вас никто не спасет, понимаете? Когда док Мак прилетел в Мпулу, люди ехали за сто миль, только чтобы увидеть его. Его фото стали продавать на рынке, как амулеты. Когда Мак Лоу пообедал в кафе в Макасо, то монеты, которыми он рассчитался, тоже стали амулетами, а ложка, которой он ел, висит над стойкой бара, и рядом табличка: «Этой ложкой ел сам док Мак Лоу, тот который накормил страну».
— Я видел эту ложку, — добавил Босуорт, — Не знаю, Джентано, кто загрузил вам дезу на счет Линкса, но советую не пользоваться этим источником. А вашим умникам из UNEP лучше не появляться в Мпулу в ближайшие 10 лет. Эстер права: их там линчуют.
