Валерий Михайлов - Мастера Книги
– Просто я понял, что ты – самый близкий мой человек, ради которого…
Алина не дала мне договорить, заткнув рот поцелуем…
А потом мы занимались любовью медленно и неторопливо, и кровать поскрипывала в такт точно также как в фильмах из моего детства скрипели парусные корабли или шлюпки. И мы были вдвоем на нашей шлюпке-кровати, только я и Алина, и за возможность продолжать наше совместное плаванье я готов был послать ко всем чертям людей, атлантов, Книгу, вселенную и самого господа-бога вместе с его ангелами и прочей родней.
А еще потом, проснувшись, Алина совершенно по-детски обняла меня, поцеловала в губы и прошептала:
– Я тоже тебя очень сильно люблю.
Новая Глава
Периодически без всякой на то причины меня накрывает жуткое состояние. Я начинаю чувствовать себя тысячелетним стариком, живущим в условиях двух-трех «g». Причем старым и тяжелым я становлюсь не на уровне тела и даже не на уровне сознания, а на уровне ауры или энергетической оболочки, что ли. Как будто тяжесть всех предыдущих моих воплощений разом обрушивается на меня, и я изнываю под этой тяжестью, словно на моих плечах лежит весь небесный свод.
В такие моменты я хочу только одного: сдохнуть как можно быстрее раз и навсегда, без какой-либо загробной жизни, даже самой что ни на есть расчудесной. Возможно, я даже помог бы себе сдохнуть если бы был для этого достаточно оптимистично настроен. По мне, так надо быть истинным оптимистом, чтобы пришить себя тем или иным способом. Почему я так думаю? Да потому, что только отпетый оптимист может думать, что либо там ничего нет, либо что мудила-боженька, если он существует, позабыл приготовить для нас и там какие-нибудь отравляющие наше посмертное существование пакости. Я лично готов поверить во что угодно, но только не в его любовь в частности ко мне и доброту. По-моему он – редкостный урод и сволочь, ну да не о нем сейчас речь.
Короче говоря, когда на меня накатывает это состояние, я живу так, словно мотаю срок на этой планете без какой-либо надежды на радикальное изменение положения дел, хотя, если честно, в глубине души все же тешу себя надеждой выйти досрочно за хорошее поведение.
В то утро настроение у меня было именно таким. Причем, как обычно, безо всякой на то причины.
Сны тоже не прибавили мне оптимизма. Хотите верьте, хотите нет, но сны у меня сбываются. Причем плохие значительно чаще, чем хорошие. Так что в вещие сны я не то, чтобы верю – в моем случае «вещесть» снов доказана статистически, а для меня этого более чем достаточно, чтобы считаться с содержанием снов.
Приснившиеся мне тогда сны ничего хорошего не пророчили.
В первом сне я мотался по родному Аксаю на машине в тщетном поиске своего старого дома, где когда-то у меня была квартира. Я легко находил нужную улицу, поворачивал во двор, но вместо родного двора оказывался в каком-то дурацком переулке, откуда с трудом выбирался опять на свою улицу, находил поворот, за которым меня вновь ждало черт знает что.
Прервал мои метания по Аксаю своим волевым решением мочевой пузырь.
Но следующий сон был ничуть не лучше. В этом сне я был в тюрьме, которая больше напоминала салун из ковбойских фильмов: большой зал с кучей столов вместо нар. Причем в тюрьме этой сидели вместе и мужики и бабы. Я сидел в углу за столом, передо мной лежала общая тетрадь и ручка, а надо мной буквально нависал всей своей полуторацентнерной с гектара тушей сам начальник тюрьмы. Он уговаривал меня написать чистосердечное признание, я даже не знаю в чем я там должен был признаться.
– Ну чего ты выделываешься, – говорил он, – все равно тебе сидеть, так хоть будет за что.
– Но ведь я невиновен, – робко возражал я.
– Конечно же невиновен, – соглашался он, – но здесь это никого не волнует. Невиновным ты просидишь не меньше. Зато если ты пойдешь мне навстречу, я сделаю твою жизнь здесь более или менее комфортной. А если нет… – он кивнул головой в сторону соседнего столика, где скалили зубы в предвкушения расправы надо мной четверо отпетых отморозков.
– Подписывай, – продолжал уговаривать он, – и тебя здесь никто не тронет. Я ручаюсь.
Вот только слова его ничего не стоили, как и моя жизнь в этой тюрьме, причем независимо оттого, напишу я признание или нет.
От страха я и проснулся. Встал. Сходил на кухню, выпил там кружку воды, посетил туалет и вернулся в постель – было еще слишком рано, чтобы вставать.
На этот раз мне приснилась Алина. Она зачем-то выбросила мои новые вещи в мусорное ведро, и я отчитывал ее за это, словно тыкал котенка или щенка носом в лужу. Алина оправдывалась, неся какую-то совершенно идиотскую хрень, что только еще сильнее меня распаляло. Когда же я сорвался на крик, она как-то по-детски втянула голову в плечи, словно боялась, что я ее ударю, а потом посмотрела на меня взглядом, который наяву наверно бы меня убил. Она была настолько потерянной, жалобной и беззащитной, что я почувствовал себя последним дерьмом и сволочью. Если бы это было возможно, я бы с удовольствием провалился от стыда сквозь землю.
Проснувшись, я чуть было не разревелся, а потом на меня накатило это ужасное состояние.
Меня ждал заказ, но ни о какой работе не могло быть и речи. В таком состоянии я не смог бы связать и пары слов. Вспомнив, что на военных сборах мы достаточно успешно лечились от депрессии пешими прогулками на износ, я решил пройтись по Аксаю. Тем более, что я давно уже никуда не выползал из дома.
После того, как я начал «ходить» на сеансы чтения в Зал Посвящения, необходимость в моих появлениях в библиотеке отпала сама собой. Затем я забросил поездки на стрельбище, а наши некогда регулярные прогулки по Аксаю с Алиной заглохли сами собой, как только она вернулась к работе. В результате я практически не высовывал носа со двора – так только в магазин и в кафе, посидеть с друзьями.
Алина была в командировке, так что гулять мне пришлось в обществе самого себя. Благо, этим обществом я давно уже не тяготился.
На улице было лето. Первый, если судить по погоде, летний день. Суббота 23 мая. Помню, когда я учился в школе, отчаянные и подвыпившие граждане купались в Дону уже 1 мая, а все остальные открывали сезон 9 мая. Теперь же 23 числа я впервые вышел из дома в одной футболке.
По центру Аксая бродили нарядные школьники и школьницы с букетами цветов. Последний звонок в старших классах, – решил я. Одиннадцатиклассницы где-то умудрились откопать школьную форму еще советского образца. В волосах у них были огромные белые банты. На ножках белые гольфы и туфельки на высоких каблучках. Получилось даже красиво. Вот только одиннадцатиклассницы в школьной форме с бантами, гольфиками и туфельками на каблучках у меня больше ассоциировались с соответствующими разделами эротических сайтов, чем со школой.
От вида радостных, красивых девчонок у меня начало подниматься настроение. Я люблю любоваться красивыми хорошо одетыми женщинами. Причем любуюсь я ими без всяких фантазий на тему, что бы я сделал, останься мы вдвоем. Может я и извращенец, но при виде красивой женщины у меня возникает приятное чувство в районе груди, а не в области паха. Посторонние красивые женщины вызывают у меня эстетический восторг. Наверно поэтому я всегда предпочитал порнухе с ее анатомическими деталями легкую эротику.
Ну а для реализации моего либидо у меня была Алина, а до нее были те, кто до нее.
От созерцания прекрасного меня отвлек Олег.
– Привет, – сказал он по телефону.
– Привет, – ответил я.
– Как идут дела?
– Лето.
– Ты сейчас сильно занят?
Я гуляю по Аксаю, а что, что-то срочное?
– Там новый заказ. Его желательно сделать сегодня. Справишься – будет премия.
– Большая?
– Достаточная для того, чтобы заняться делом. Сделаешь?
– Постараюсь, а там как пойдет. Заранее ни в чем нельзя быть уверенным.
– Тогда если не получится, позвони. В любое время. Заказчик серьезный, так что…
– Хорошо. Я уже иду домой и сажусь за работу. Если что – звоню.
– Договорились.
Возвращаться домой совсем не хотелось, и я решил позавтракать в кафе за столиком на улице. Так как я был единственным посетителем, – народ появлялся значительно позже, – официантка выросла передо мной, еще я не успел сесть за стол.
Завтрак и на удивление приличный для подобного заведения кофе окончательно вернули меня к жизни. В результате, погуляв еще немного по центру города, я вернулся домой и сел за компьютер.
Новая Глава
Жил бы молодой парень из обычной нормальной семьи. Жил спокойно. Никого не трогал. Починял примусы. Учился на первом курсе института. Встречался с девушкой. Собирался на ней жениться…
Однажды он шел домой – возвращался от друга. Было не то, чтобы сильно поздно, а он был не то, чтобы сильно пьян… И надо же было ему стать свидетелем того, как какой-то хрен пытается затащить какую-то бабу в машину. Та вырывалась, визжала, звала на помощь. И парню нет бы пройти спокойно мимо, как сделал бы любой нормальный человек в нашей стране. Этот дурак полез заступаться за бабу. А тут откуда ни возьмись менты. Начали разбираться. Баба вместе с тем хмырем, что тащил ее в машину, заявили, что к ним пристал пьяный, начал оскорблять, полез в драку… чуть ли не попытался ее изнасиловать. Наехали на него серьезно. По всей строгости закона.
