Габриэлла Зевин - Это у меня в крови
– Ох, Аня, мне так жаль.
– Я… хочу вернуться домой. Я не хочу принести больше никаких проблем Маркесам. Даже если вернусь в Свободу, – добавила я.
– Я понимаю, – отвлеченным тоном сказал мистер Киплинг.
– О чем вы говорили раньше?
– Аня, ситуация здесь очень опасная, у меня нет хорошего способа повлиять на нее. Имоджен Гудфеллоу мертва.
Я перекрестилась. Я едва могла принять эту новость. Как я могла жить в мире, где Имоджен Гудфеллоу нет? Имоджен, которая любила бумажные книги и которая так хорошо заботилась о бабушке. Без Имоджен, моего друга.
– Она погибла, защищая твою сестру. На улице произошло нападение, и Имоджен стала между Нэтти и пулей. Она умерла по дороге в больницу. Нэтти сразу же доставили ко мне домой. У нее, конечно же, была истерика. Сейчас она в отключке. Аня, ты все еще здесь?
– Да, – я не могла поверить в то, что услышала. – Так вы думаете, что нападение на меня и Нэтти связаны? – спросив, я сразу же осознала, что это правда.
– Боюсь, так и есть, – сказал мистер Киплинг. – Пока ты не позвонила, я надеялся, что нападение на твою сестру было просто актом насилия.
– Кто-то пытался избавиться от детей Леонида Баланчина? – я внезапно вспомнила о брате в Японии.
– Лео, – мистер Киплинг и я сказали одновременно.
– Я позвоню Юджи Оно,- сказала я.
Я попрощалась с мистером Киплингом и сразу же позвонила другому человеку. В этот раз Юджи Оно. Он не отвечал. Я хотела закричать, но знала, что другие больные пытались уснуть. Как же так произошло, что у меня нет никакой возможности добраться до моего брата, кроме как через Юджи Оно? Я слишком много верю в этого человека, которого, если смотреть фактам в лицо, я едва знала.
Я попыталась позвонить Юджи Оно снова, и вдруг Луна прикоснулась к моему плечу.
– Аня, Тео хочет увидеть тебя прямо сейчас.
Я кивнула и пошла за ней палату Тео. Помочь я не могла, но вспомнила Вина и Гейбла. Куда бы я не пошла, я приносила с собой насилие.
Тео был подключен к искусственной вентиляции легких. Несмотря на загар, он казался серым и бескровным. Он не мог говорить из-за трахеотомии, но рядом с ним была доска для записей.
Аня, – написал он, – я люблю тебя как сестру…
Его почерк был слабым.
Я люблю тебя как свою сестру, но тебе необходимо уехать. Человек, который сделал это…
Я положила свою руку на его. Я знала, что он пытался написать.
– Человек, сделавший это, может вернуться закончить работу. Или другой человек. Ты любишь меня как сестру, но твоя любовь к семье больше. Они не в безопасности, пока я здесь, – сказала я.
Тео печально кивнул. На его глаза навернулись слезы.
– Мне очень жаль, Тео. Мне очень-очень жаль. Я возьму свои вещи и оставлю вас сегодня же.
Он схватил меня за руку и сжал.
Куда ты пойдешь?- написал он.
– Домой. Не нужно мне было приезжать сюда. Ты не сможешь этого избежать. Они придут за вами.
Я рад, что ты приехала. Мое сердце…- доска для письма начала соскальзывать с кровати, и прежде чем я ее поймала, упала на пол. Тео положил свою руку мне на сердце.
– Я знаю, Тео. Обещай не думать обо мне больше. Я только хочу, чтобы тебе стало лучше.
Луз осталась в больнице с сыном. В машине Луна едва говорила со мной. Я решила, что она устала.
Когда мы приехали в Гранья-Манана, Луна пошла на кухню передать новости о Тео своим бабушкам, а я в комнату собрать свои вещи. Я приехала в Мексику ни с чем и покидаю с почти пустой книгой рецептов, парой писем и мачете. Письма я решила сжечь и еще не придумала, как буду передвигаться, я не хотела вовлекать кого-то из моих друзей, если меня арестуют. Я отправилась на кухню попросить спичек. Там была только прабабушка, она не удивилась моей просьбе. Она просто сказала, что я могу сжечь письма в печке. Я остановилась на письме Вина, но все же сожгла его. Единственное письмо, которое я сохранила – это письмо от Имоджен. Вот сейчас я заплакала.
Прабабушка взяла меня за руку.
– Что произошло, ребенок? – спросила она. Она не очень хорошо говорила на английском, а я – по-испански.
– Мой друг умер, – сказала я.
– Тео не умер. Он ранен, но будет жив, – в ее глазах было замешательство.
– Нет, не Тео, кое-то другой. Из моей семьи, – я замолчала, – и мне нужно вернуться домой.
В этот момент Луна вошла на кухню.
– Аня, ты не можешь покинуть нас прямо сейчас!
Я хотела объяснить. Я знала, если объясню, она захочет, чтобы я ушла. Но я пообещала Тео.
– Я уезжаю.
Луна сложила руки на груди.
– Как ты можешь уйти прямо сейчас? Ты стала частью нашей семьи. И пока Тео болен, ты должна помочь на ферме. Пожалуйста, Аня.
Я сказала, ей что позвонила домой, пока мы ждали в больнице, и что кто-то из моей семьи умер, и мне необходимо вернуться немедленно в Нью-Йорк. И это, конечно, правда.
– Кто? – жестко потребовала ответа Луна.
– Женщина, присматривающая за моей сестрой.
– Тогда она даже не совсем член твоей семьи!
Я ничего не сказала.
– Если ты покинешь нас сейчас, я никогда не прощу тебя! И Тео тоже.
– Луна, Тео хочет, чтобы я ушла.
– Что ты имеешь в виду? Он никогда не скажет такого. Ты лжешь, Аня.
– Я не… Ситуация такова, что Тео понимает необходимость моего возвращения в город.
– Тогда ты совершенно не такая, как я думала, – сказала Луна. Ее лицо было в соплях и слезах. Я подошла к ней и попыталась обнять, но она оттолкнула меня и выбежала из кухни. Прабабушка пошла за ней.
Я сходила в офис Луз, чтобы воспользоваться ее телефоном. (Я плохо знала расценки, но это была крайняя ситуация.) Я снова позвонила Юджи Оно. Он все еще не отвечал. Тогда я позвонила мистеру Киплингу. На звонок ответил Саймон Грин.
– Аня, я договорился о частном самолете, который встретит тебя в аэропорте Тусла.
– Частный самолет. Разве это не дорого?
– Да, но другого быстрого способа нет. Тебя не должны обнаружить, и даже если это произойдет, ближайший аэропорт не имеет регулярных рейсов в Штаты, честно говоря, это лучшее, что можно сделать в короткие сроки. Ты прилетишь в аэропорт Лонг-Айленда. Когда ты приземлишься, я встречу тебя. Если властям станет известно о твоих передвижениях, ты можешь быть арестована, я решил, что так у нас больше шансов избежать этого, если лететь в Лонг-Айленд.
– Да, конечно. Вы говорили с Лео? Или с Юджи Оно? – спросила я.
– Я пытался дозвонится до Юджи Оно, но пока не получается, – сказал Саймон Грин. – Буду пытаться еще раз. Аня, как ты сейчас?
– Я…- я не могла ответить. – Я хочу увидеть Нэтти.
Я закончила разговор с Саймоном Грином и позвонила Юджи Оно снова. Я была в отчаянии, когда Юджи наконец ответил.
– Привет, Аня, – манера разговора казалась неловкой, наверное, из-за той встречи.
– Почему ты не отвечал на звонки?
– Я был занят…
Я осознала, что мне все равно, что он делал.
– Мне необходимо знать, что с Лео все в порядке.
Юджи замялся на секунду.
– Произошел взрыв.
– Взрыв? Какой взрыв?
– Бомба в машине. Мне так жаль, Аня. Девушка твоего брата очень тяжело ранена, и…
– Что ты сказал о Лео?
– Мне жаль, Аня. Он мертв.
Как ни странно, я знала, что не буду плакать. Некоторая часть меня окаменела, я совершенно не могла пошевелиться.
– Это из-за тебя, Юджи? Ты все это спланировал? Просто потому что я не захотела выйти за тебя замуж? Это был ты?
– Это не я.
– Я не верю тебе. Никто больше не владел этой информацией. Никто не знал больше, где я нахожусь и где был Лео. Никто, кроме тебя!
– Были и остальные, Аня. Подумай об этом.
Я об этом не подумала. Лео убили. Имоджен убили. Кто-то пытался убить Нэтти и меня. Тео тяжело ранили пулей, которая предназначалась мне.
– Скажи, кого именно ты имел в виду.
– Я не имел в виду какого-то человека. Могу только сказать, что это не я, – повторил Юджи, – но я не вмешался, чтобы это предотвратить.
– Ты сказал, что позволил моему брату умереть? Ты бы позволил умереть и мне тоже?
– Я сказал то, что сказал. Я очень сильно сожалею о твоей потере.
Плевала я на него. Я тоже сожалела. Если окажется, что он убил моего брата, Юджи Оно умрет.
ГЛАВА 11
Я ПОКИДАЮ ОСТРОВ ДРУЖБЫ; ДЕНЬГИ ВСЕ ЕЩЕ ЗАСТАВЛЯЮТ МИР ВРАЩАТЬСЯ
Самолет был едва больше ведра, а полет – ухабистым. Хотя я не спала более двадцати четырех часов, разум мой был неспокойным. Я не могла перестать думать о Лео, о каждом разе, когда он просил поехать со мной, а я отказывала. Я отправила его одного в Японию. Было ли это ошибкой? Почему я доверяла Юджи Оно? Как же так, Лео умер, а мы за десять месяцев почти не разговаривали? Ничего из этого не казалось возможным.
Мои веки стали слипаться, казалось, бессознательное состояние временно освободит мою совесть. Затем я стала думать об Имоджен. Когда бабушка умерла, я обвинила Имоджен в чудовищных действиях. Имоджен, которая не делала ничего, кроме как заботилась о бабушке, Нетти и мне. А сейчас она умерла. Умерла из-за нас.
