Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель
— Как ты не понимаешь, моя гражданская позиция не позволяет мне безучастно смотреть на такие вопиющие нарушения порядка. Подними сейчас же!
Грегор повиновался.
Макс вздохнул с облегчением.
— Ну вот! Отлично же получилось! Спасибо, ребята! Все свободны! И тебе, Грегор, спасибо! Помог!
— Ничего не понимаю.
— Прошел слух, что магнаты ищут людей для работы в муниципальной службе. Городу нужны добросовестные дворники. И я подумал, что если пошлю в Управу видео о моей принципиальной борьбе за чистоту, это значительно повысит шансы на получение работы.
— Зачем тебе работа?
— Пришла пора подумать о будущем. Решил, что пора остепениться. Хочешь, я и за тебя словечко замолвлю? — Макс был возбужден.
— Нет. С какой стати. И вообще, я такой человек, что мне без твоей работы даже лучше.
10. Храм цифрового бессмертия
Чудовищный замысел Макса насмешил Грегора. Он с третьего класса был уверен, что на свете не существует ничего более глупого, чем стремление к работе. И то, что Макс вдруг, ни с того ни с сего, решил посвятить свою разнесчастную жизнь труду муниципального служащего, было и трогательно, и безобразно. Неужели не понятно, что если один раз отдашься бесконтрольной тяге к труду, потом отделаться от этой вредной привычки будет очень сложно. Наверное, надо было Максу все это сказать прямо там, на площади, но не было у Грегора достаточно сил, чтобы образумить товарища. Даже не так, силы у него было в избытке, а вот умения убедительно говорить не хватало.
Утомительная работа мешает человеку обрести счастье. Неужели кто-то до сих пор этого не знает? Но достижение счастья — это единственная цель существования людей. Если работать, можно ли рассчитывать сохранить себя для чего-то большего?
Грегор хотел большего. Может быть, он пока еще не до конца понимал, о чем идет речь. Но большее — это всегда лучше, чем меньшее. И не надо большого ума, чтобы это понять.
А Макс не понимает. Грегор приставил указательный палец к щеке. Он не знал, как еще можно выразить свое глубокое презрение к поступку товарища.
И Зимин, кстати, тоже не понимает. Но этот пошел еще дальше. Иногда Грегору казалось, что Зимину нравится работать. Ну, как нормальным людям нравится пиво или тусоваться с приятелями.
Неожиданно Грегору пришла в голову ужасная мысль: что если Зимин ищет встречи с проклятыми иностранцами только потому, что рассчитывает получить приглашение на работу. Какой же изощренно-испорченной должна быть натура человека, чтобы он по доброй воле искал себе работу! И не только у своих, трущобных магнатов, что еще было бы простительно, но не брезговал трудом и на чужих иностранцев. А это значит, пропал человек, и тут ничего не поделаешь. Продал душу. И плату запросил дурацкую, продешевил.
Кстати, о душе. Грегор с ужасом догадался, что Зимин ему больше не защитник, потому что сам стал легкой добычей. Однажды Зимин, правда, по другому поводу, красиво сказал: «Дырявое ведро остается ведром, только воду в нем носить нельзя». Наступило время, когда эту пословицу пришлось вспомнить. Понятное дело, надежда на помощь Зимина и раньше была маленькая, но теперь она и вовсе испарилась. Грегор почесал затылок. Ему не просто было свыкнуться с мыслью, что его душа стала легкой добычей для любого охотника. И, наверное, очень ценной. Вот такие дела.
На минуту Грегор зажмурился, обычно это позволяло избавиться от страха, но на этот раз проверенный способ не сработал. Легче ему не стало.
Забавно, но в самые страшные минуты, когда человек ощущает себя беззащитной жертвой обстоятельств, даже у бесконечно тупых и легкомысленных людей случаются просветления. Вот и Грегора осенило. Его мозг исполнил свое предназначение и выработал стратегию дальнейшего поведения, в результате чего в голове Грегора возникла четкая и понятная команда: нужно идти за помощью в Церковь цифрового бессмертия. Не было уверенности, что там ему помогут. Но ничего лучшего ему придумать не удалось.
Путь был немалый, целых три довольно протяженных квартала, так что путешествие заняло около часа. За все это время больше ни одна мысль не посетила его мозг. Наверное, потому, что он шел очень быстро.
Только перед дверью в молельный зал самого крупного Храма Трущоб Грегор почувствовал, наконец, некоторое облегчение, напряжение спало. Вроде бы что-то внутри подсказало, что он поступает правильно. Впрочем, на его месте так бы поступил каждый. Раз уж иностранцы хотят отнять его душу, то другого пути нет. Хорошо известно, что Церковь специализируется на защите от подобных посягательств. Грегор сам неоднократно читал в сети, что для этой цели в Храме собраны профессионалы своего дела и разработаны подробные инструкции.
Грегор бесстрашно толкнул дверь и... обомлел. От ребят он слышал о потрясающей красоте внутреннего убранства Храма, но он не мог представить, насколько прекрасно это выглядит. Особенно сильное впечатление произвела стена, составленная из одинаковых панелей с бессмысленно вспыхивающими лампочками. Постоянно меняющиеся цветовые узоры завораживали, хотелось снять шапку и, не отрываясь, всматриваться в беззвучную симфонию света. Грегор не знал, почему он подумал про музыку, звуков он не слышал. Он не стал вспоминать, что означает слово «симфония», о таких вещах только Зимин помнит. И еще. На всех панелях была начертана странная последовательность символов: «БЭСМ-6». Наверняка, они имели важный религиозный смысл. Об этом тоже стоило кого-нибудь расспросить. Но это надо будет сделать потом, потому что сейчас ему было достаточно просто смотреть на эти мигающие лампочки. Разглядывание делало его счастливым. Ничего подобного он раньше не испытывал.
Но долго стоять в одиночестве Грегору не пришлось. Уже через минуту к нему подошел человек, облаченный в традиционный для служителей культа синий комбинезон с множеством карманов.
— Здравствуй, посетитель, какого рожна тебе надо?
— Мне нужна помощь.
— Само собой. К нам в Храм редко приходят люди без особой нужды. Пока петух жареный в темечко не клюнет, люди обходят Храм стороной. К нам приходят только за помощью. И это правильно, мы здесь для того и сидим, чтобы ваши проблемы решать.
— Потому что некуда больше идти.
— Все верно. Молодец, довольно точно сформулировал. Так что не робей, мирянин, поведай, зачем пожаловал, — сказал служитель культа ласково.
— Мне очень страшно.
— Это я понял. Ты не один такой. Давай, рассказывай свою историю, не тяни резину. И побольше подробностей. Я подробности просто обожаю. В них вся суть. Кстати, ты не обиделся, что я тебя мирянином называю? Тебе, как я вижу, все равно, а мне так проще.
— А кто это такие — миряне?
— Я тебе потом расскажу. Сейчас некогда, хочу тебя послышать, — сказал служитель культа и подмигнул.
Грегору он сразу понравился: разговорчивый, добрый, веселый, от кого, как ни от него, ждать помощи. И он рассказал про иностранцев все, с подробностями. Точнее, почти все. Про Зимина умолчал, но не потому, что хотел скрыть свое знакомство с этим человеком, а потому, что на время забыл о его существовании.
— Да... Это сильно. Но вот скажи мне, мирянин, как ты догадался, что они душу твою хотят отнять? Мне бы такое никогда в голову не пришло.
— Дык, а чего им от меня еще надо было? У меня же больше ничего нет.
— Ты прав, мирянин.
— Вы мне поможете?
— Обязательно. Это же наш профиль. Могу предложить типовой договор. Быстро, надежно, качественно. Миряне, заключившие его, как правило, довольны и счастливы. Некоторым эстетам, конечно, хочется большего. Что ж, мы идем навстречу и за сравнительно небольшую плату подключаем дополнительные сервисы, реализуя, самые изощренные пожелания клиентов. Ты, мирянин, надеюсь, не эстет?
— Не знаю, — честно признался Грегор. — Вот вы так красиво говорили про свою работу, а я ничего не понял. Может быть, эстет. А может быть, и не эстет. Откуда мне знать. Или мирянин. Почему вы решили, что меня можно называть миряниным?
— Значит, типовой тебя устроит?
— С какой это стати? От дополнительных сервисов мне нет резона отказываться, а вдруг потом пригодятся?
