Роман Злотников - Руигат. Схватка
А потом… Смач еще только разворачивался, когда донесся звук длинной очереди. Причем звук МЛВ был не совсем правильный, непривычный… возможно потому, что в этот раз стреляли не в сторону стрельбища, то есть не по мишеням, а в тыл, то есть по людям. Бывший «копач» так и не понял, как в его руках оказался сброшенный с плеча МЛВ, когда он успел вскинуть его и навести на цель. Потому что следующее, что он помнил, – это мягкая отдача приклада и… фонтанчик крови, выплескивающийся из глаза разбушевавшегося соратника. И… все закончилось.
– Удачно попал.
– А?! – Смач, уже целую минуту продолжавший обалдело пялиться на валяющийся у огневого рубежа труп, испуганно дернулся и обернулся к заговорившему. – Я… это… я не…
– Удачно попал, говорю, – усмехнулся возникший рядом с ним, как чертик из табакерки, «руигат». – Прямо в глаз. А то не убил бы. У вас МЛВ на минимальную энергию выставлены. Вон, видишь, все, по кому этот взбесившийся палил, уже зашевелились. В таком режиме мишень поражать можно, а вот людям нанести серьезное ранение – вряд ли. Если, конечно, в уязвимое место не попасть. Как ты.
– То есть… – Смач замер, почувствовав, как у него заколотилось сердце и мгновенно пересохло во рту, – я… это… зря его…
– Ну почему зря? – усмехнулся «руигат». – Того, кто готов стрелять по своим товарищам? Конечно, его надо было остановить! Возможно, не так радикально, хотя… и так тоже можно. И кстати, поздравляю.
– С чем?
– Похоже, ты первый, кто из вашего набора получит клинок Вооруженного, – и «руигат» кивнул ему. Причем как-то по-особенному, не так, как раньше, а, типа, как равному. После чего развернулся и отошел. А Смач проводил его ошеломленным взглядом и озадаченно уставился на стиснутый в руке МЛВ. Хм, похоже, кое-какие рефлексы у него уже выработались. Ведь ни мгновения не думал – вскинул, навел, выстрелил! Ну, как по мишеням… А потом до него допёрло то, что ему только что сказали. И он задохнулся от изумления. Он. Получит. Клинок Вооруженного?! Но это же… это ж… это…
День прошел будто в угаре. Смач бегал, прыгал, отжимался, ползал и выполнял требуемые действия с МЛВ на полном автомате. А в голове постоянно крутились странные мысли. Очень странные… А вечером их роту построили напротив расположения. Причем не одну. Вывели всех, весь личный состав. Вот только если раньше каждая рота строилась именно напротив своего расположения, вследствие чего между ними, как правило, всегда оставались некоторые промежутки… ну, шагов по десять-двенадцать, на этот раз ряды стояли плотно. Плечо к плечу. Потому что построение было не как обычно – в две шеренги, а в три, поотделенно. Но главным отличием было то, что напротив рот в одну шеренгу выстроились все «руигат». Все. Абсолютно. Такое до сего момента случалось только однажды. В самом начале. Когда им всем объявили, зачем их собрали в этом Бункере. Тогда-то они впервые и увидели, что такое «руигат», ну, когда кое-кто после объявления начал орать и пытаться качать права. Правда, в тот раз, как помнил Смач, «руигат» обошлись без трупов, хотя и предупредили, что это именно что на «первый раз». Кое-кто не поверил… Вернее не так. В тот раз НИКТО не поверил. Ибо предупреждать было совсем не в традициях Руин. Можешь – бей, можешь – грабь, можешь – насилуй. Сразу. На месте. Никуда не отходя. А если только грозишь – значит слабак… Ну, так считалось. До того момента, пока не появились «руигат».
– Ра-авяйсь! – зычно прозвучало откуда-то с правого фланга. – Смирно! Равнение на-лево!
Строй вздрогнул и окаменел. Смач замер, жадно пожирая глазами приближающуюся невысокую фигурку. Нет, он видел адмирала, легендарного главу всех «руигат» и самого главного из легендарных Старших инструкторов, не в первый раз. Но только издалека. И в очень неестественных пропорциях. На голоэкране, как его называли «руигат». А сейчас эта местная легенда должна была оказаться от него буквально на расстоянии вытянутой руки. Потому что их рота оказалась в самом центре построения.
– Здравствуйте, бойцы… – негромко произнес адмирал, после того как принял доклад и развернулся к строю олийцев.
– Зда… ав… а-аа… а-ас… адмира… – проревели в ответ несколько тысяч глоток.
– Сегодня у вас знаменательный день, – негромко продолжил адмирал. – Сегодня один из вас станет братом всех «руигат». На самом деле он еще не совсем «руигат». Ему еще предстоит многому научиться и через многое пройти. Но сегодня он доказал нам всем, что способен одолеть этот путь. – Адмирал сделал короткую пазу и произнес чуть более громким голосом: – Кандидат в рядовые Смач, выйти из строя!
Смач вытянул руку вперед, положив ладонь на плечо стоящему впереди Поинтею, тот сделал шаг вперед и вправо, после чего бывший «копач» сделал на деревянных ногах три шага вперед и четко развернулся через левое плечо.
– Кандидат в рядовые Смач, за четкие и умелые действия по пресечению воинского преступления вам присваивается звание Вооруженного с вручением положенного по штату клинка.
Перед находящимся в полуобморочном состоянии Смачем откуда-то вырос тот самый «руигат», который оказался рядом с ним тогда, на стрельбище, рядом с площадкой для отжиманий. Едва заметно улыбнувшись, он протянул бывшему «копачу» уже знакомый и являвшийся предметом жаркого вожделения всех соратников Смача клинок с темно-серым лезвием. Смач судорожно сглотнул и, протянув почти не дрожащие руки (кто бы знал, чего ему стоило это «почти»), осторожно взял клинок.
– А-а-а-а-а-а!!!! – взревел строй тысячей глоток. Ну еще бы! Их! Признали! Равными! «Руигат»! Пусть пока одного. Пусть пока впервые. Но теперь почти никто из стоящих в строю людей не сомневался, что он тоже вскоре сможет вот так вот выйти из строя и принять это вроде как по сравнению с МЛВ простое и примитивное, но очень и очень грозное оружие. И… все, что оно олицетворяет.
– Меня зовут Ликоэль, – негромко произнес «руигат», вручивший Смачу клинок. – Найди меня завтра. У меня будет к тебе одно предложение.
– Да я и сейчас… – взволнованно начал Смач. Но Ликоэль молча качнул головой, обрывая его воодушевленный порыв, и снова повторил:
– Завтра.
А в следующий момент из-за спины бывшего «копача» послышался грубый, но веселый голос:
– Ну что ж, парень, поздравляю. И считаю, что это дело надо отметить. А для этого у меня имеется вполне приличный бурбон…
Глава 10
– Ах ты, су-у-у… – Хлесь!
Удар был столь сильным, что Тэре показалось, будто ее голова едва не оторвалась от шеи. И, естественно, зубы от удара соскользнули с рукава, который она пыталась прокусить. Ну-у… или не очень-то и пыталась. Сама мысль о том, что она может причинить боль Деятельному разумному, приводила ее в ужас. Но все остальные способы дать понять этому толстому, потному и воняющему чем-то кислым и… и… и чем-то очень затхлым мужику, навалившемуся на нее всем телом, пыхтя, сдирая с нее одежду, что она не хочет… вообще ничего с ним не хочет, даже просто находиться рядом, были к настоящему моменту исчерпаны. Поэтому она в отчаянии и вцепилась зубами в предплечье левой руки, которое этот мужик втиснул ей в рот, вероятно для того, чтобы она не могла закричать. Дебил! Она и не собиралась кричать. Не дай боги услышит Ук и прибежит…
– А вот не будешь кусаться, тварь! – радостно прохрипел лежащий на ней, опять вбивая руку ей между ног и пытаясь сдернуть-таки с нее остатки порванного танцевального костюма. Если бы она не натянула его сегодня под юбку из тряпок, большую часть которых она утром выстирала, собираясь вечером, после работы, выкроить из них куски и сшить что-нибудь для девочки, эта вонючая тварь уже давно покончила бы с этим делом. Но сделанная на Киоле высокотехнологичная одежда все-таки заметно отличалось от местных лохмотьев. Несмотря на то, что она была уже изрядно ветхой и не раз штопанной. Поэтому насильник все еще пыхтел…
– Тра-акк… Изношенная ткань наконец-то треснула, и Тэра почувствовала, как потные мужские пальцы заерзали по ее обнажившейся коже.
– Хх-а! Ща-а-а… – забормотал толстяк, – ща ты почувствуешь, что такое настоящий мужик! Еще благодарить будешь… Ща-а…
– Фью-ить! – Ни Тэра, ни насильник сначала не обратили особого внимания на этот раздавшийся неизвестно откуда легкий свист. Пламенная вообще не поняла, что это такое – ну, мало ли, может, птичка какая… Да и не до того ей было. Она усиленно пыталась развернуться так, чтобы ни его колено, ни вонючая ладонь не вонзились ей между ног. А толстяк на мгновение замер, а потом чуть повернул голову и, забормотав:
– Лан, мужики, поделюсь я, поделюсь, но чур вы после меня… – продолжил с усилием раздвигать ноги Тэры.
– Ну тебе что, уши отрезать, урод? – Голос того, кто произнес эту фразу, совершенно точно был злым. И очень злым. И потому мужик, вздрогнув, тут же скатился с Тэры и начал отползать от нее на заднице, пытаясь одновременно натянуть уже спущенные штаны. Что, естественно, сделать ему никак не удавалось.
