Олег Никитин - Путешествия Никласа
Долой науку
4/140. Все больше задумываюсь над тем, чтобы на время оставить Бету и вернуться в Центр, потратить немного заработанной АМ. Может быть, найти какую-нибудь интересную женщину и пригласить ее погостить на моей планете… Я основатель клана или кто? Может быть, действительно озаботиться ребенком? Странная пустота в голове, будто это погружение в 10-мерные глубины квазара выдуло из нее всякий интерес к моему прежнему увлечению.
Что-то замкнуло во мне, не имеющем между живыми нейронами кремниевых вставок… Неужели я болен? Вернулся к старым конспектам, которые я делал еще в первые годы жизни, когда только мечтал о своем открытии – тогда я еще не знал, в чем будет его суть, и жадно поглощал данные из учебных кассет. Одна из них выскользнула из архивной упаковки мне на ладонь, и я воткнул ее в транслятор.
«Зеркальная материя – вот тот невидимый клей, что держит вместе миллиарды звезд в галактиках…» Мои первые, азбучные знания. Кстати, те два телескопа, что когда-то установили биоформы, уже дали кое-какие результаты. Они выяснили, что в окрестностях моей «нормальной» галактики находится около девяноста темных. А «залежи» невидимой материи тут в десять раз превосходят массу обычных звезд. Впрочем, их число невелико, и они давно разбежались бы в стороны, если бы их не удерживал «клей». В темных галактиках живут мертвые звезды и черные дыры, там плавают хиггс-бозоны и сверхтяжелые вимпы…
Частицы в холодном веществе движутся медленно, лениво и равнодушно, сами собой объединяясь в малые галактики-спутники. В них совсем нет звезд, ни живых, ни мертвых. И я стал таким же – не живым и не мертвым, словно превратился в сгусток зеркальной материи.
Дуэль с невидимкой
8/239. Компьютер дома по-прежнему не отзывался на запросы.
Никлас заглянул в следующее ответвление и наткнулся на еще один склад, на этот раз почти неповрежденный. Из развороченного дьюара, похоже, не так давно вытек азот – температура здесь была ниже средней. «Ну и силища», – в ужасе подумал Никлас, наклонившись к дьюару. Под треногой с атомной горелкой он увидел тонкую силовую сеть – такими обычно затягивали панели солнечных батарей, уберегая их от крупных метеоритов. Рядом валялся аргон-урановый аккумулятор.
Движимый неясным импульсом, историк скатал сеть в комок и прицепил весь набор на пояс – вдруг поможет спеленать неведомого противника.
Напротив склада находилась еще одна дверь, и она была сорвана с магнитных петель. Но внутри, как ни странно, почти ничего не пострадало: вычислительный комплекс был цел. Только несколько кассет выпало из ячеек стеллажа и веером лежало на полу. Никлас медленно шагнул внутрь и вынул из спинной складки собственный носитель информации, еще вчера сконструированный с помощью форматора. Этот 6-мерный архив позволял записать на молекулярные цепочки не меньше ста терабайтов информации, свернутой по трем пространственным измерениям.
Вот только все силовые кабели были намертво пережжены, стена топорщилась оголенными и оплавленными пучками волноводов… Система лазерных источников света, благодаря которой формировался 3-мерный образ данных, беспорядочной грудой валялась под столом.
– Серьезно, – тихо сказал историк, в основном из желания хоть что-нибудь услышать. – Здесь неплохо порезвились.
Он вызвал на сетчатку глаз консультанта и получил решение. При разрушении компьютера тот наверняка автоматически закапсулировал данные, и теперь становилось возможным извлечь их (или хотя бы часть) с помощью внешнего источника энергии. Никлас вернулся за аккумулятором и поместил его в стойку резервного питания, затем вставил накопитель в блок внешних устройств. Диод на его панели мигнул несколько раз, и почти полная упаковка со многими терабитами данных выскочила в подставленную ладонь историка.
Сервис практически восстановился – подсказка со схемой дома работала, вот только отображала она не все помещения. Некоторые казались мертвыми (видимо, ведущие к ним коммуникации были попросту перерезаны неведомым разрушителем), но лаборатория, к счастью, пока функционировала… Вот только как-то странно расплывалась при попытке навести на нее резкость.
За очередным поворотом коридора Никлас замер, чуть не наступив на ажурную фигурку автоматического инспектора. Прибор был мертв, индикатор питания на его панели черен, а кассета вывалилась из паза и треснула. Капсула с антиматерией, впрочем, оказалась нетронутой и даже помаргивала зеленым глазком. «Великий Галилей! Что тут случилось?» Историк намотал сеть на палец, чтобы моментально метнуть ее при необходимости, и прислушался. На радиочастоте около двух гигагерц что-то тихо и прерывисто попискивало. Растянув сигнал во времени, Никлас явственно различил два слова – «прозрачный» и «смерть», они чередовались без всякой системы, разбавленные бессмыслицей.
На пути у него была лаборатория, и уже издали историк увидел, что в ней горит видимый свет. Тут же он вспомнил, что там должен находиться 7-дырокол, и слабая теплая волна облегчения на секунду захлестнула его. Только бы это устройство Леонида-1 работало! Действие химии на нервы заканчивалось, и Никлас повторил впрыскивание, удвоив дозу и полностью исчерпав запас. При такой нагрузке на нанороботов они протянут от силы три-четыре дня… Ну и Белл с ними. Зато ему удалось успокоиться и с холодной расчетливостью прикинуть, как лучше заглянуть в лабораторию.
Его там ждали. Пространство вокруг Никласа закрутилось мертвой спиралью, выжимая из него энергию, дыхание застряло в груди, лишь слабым хрипом вырываясь наружу. Он инстинктивно переключился на бескислородный цикл питания, перетряхнул нервную систему электрическим импульсом и отпрыгнул в сторону, ударившись о стойку с аппаратурой. Прозрачный кокон откатился от него, словно собираясь с силами, но Никлас уже приготовился к атаке, напружинив внутренний каркас. Мышцы скрутило, кости пришли во взаимное движение, а суставы скрипнули, компенсируя нагрузку – и он выдержал. Палец вдавил кнопку на панели силовой сети, та развернулась и окутала тело историка. Линии поля пришли в равновесие с источниками гравитации, пляска огней прекратилась, и мир замер на месте.
Думы о семье
4/144. Меня преследуют мысли о семье и ее производных. Правильно ли, что я блокировал эрогенные зоны тела и никак не стимулирую соответствующие участки мозга? В общем, на здоровье тела это никак не отражается, но давать какую-нибудь разрядку нервной системе тоже необходимо… Вот Хаббл, еще недавно вся моя разрядка состояла в работе над 7-дыроколом и его применением, а сейчас будто какая-то непостижимая сила отгородила мою любимую тему ментальным силовым коконом, сделав ее «бледной» и малозначительной. Подозреваю, что это защитная реакция на недавнюю перетряску сознания – повторно переживать такое организм не желает. Ладно, пусть пока отдохнет, а я займусь чем-нибудь не таким экстремальным.
«Еж-2» снял единственный спутник Омеги во время солнечного затмения. Снимки и видео получились великолепными, я даже подумываю изготовить пару подвижных картин и повесить их на пустых стенах…
Ледяная ловушка
8/239. Ничего не болело, хотя Никлас был уверен, что у него не осталось ни одного неповрежденного органа. Все растяжения и вывихи, очевидно, были внушены ему обманутым подсознанием. Локальное искажение пространства неспособно причинить прямой вред организму – а вот опосредованный…
Его жертва находилась тут же, под опрокинутым шкафом с туннельным микроскопом. Одна из полок выскользнула из пазов и придавила живот человека, который лежал на боку, подвернув ноги словно эмбрион. К счастью, сам микроскоп не задел его, упав в стороне. Никлас свернул сеть, метнулся к пострадавшему и аккуратно перевернул его на спину, поддерживая затылок ладонью.
– Эй! – воскликнул он. – Вы живы?
Пострадавший не отзывался, поэтому историк выхватил из складки на животе ампулу с нанороботами и прижал ее к вене на шее человека. Ампула выяснила схему метаболизма – она не слишком отличалась от той, что использовал Никлас – выдала «жучкам» программу и впрыснула всю партию. Очевидно, собственные нанороботы жертвы не сумели справиться с внезапной атакой и захлебнулись в противоречивых командах от организма, зато сейчас, когда общие процессы в нем стабилизировались, можно было надеяться на успех.
Через несколько минут человек вздохнул и пошевелился.
– Что?.. – пробормотал он, открыв маленькие, глубокие глаза, сидящие в центре огромного лысого черепа, между локаторами всеволновых ушей. – Что это было?
– Искажение пространства, – сказал историк. – Вы в порядке?
– Не думаю. Святой Гагарин! Я едва не погиб!
Все-таки пострадавший приподнялся на локте, и с его помощью Никлас отодвинул стеллаж в сторону. Человек поднялся, недоуменно оглядел лабораторию и воззрился на историка.
