Зиновий Юрьев - Человек под копирку
– И я теперь не увижу Заику? И своего младшего брата Лопо-второго? И покровительницу? Тогда я не хочу быть человеком. Я хочу быть слепком. Я думал, что в Первом корпусе отнимают и слова и те картинки, что живут в голове. А ты мне оставляешь все. Я не могу так…
На второй день пришлось привести Заику. Когда она вошла в комнату и увидела Лопо, она вся засветилась. Засветилась улыбкой и тут же печально пригасила ее. Ее бедный маленький ум не мог ничего понять. Из глаз выкатилось несколько маленьких и удивительно ярких слезинок. Она замерла в двух шагах от Лопо. Я чувствовал, как она колеблется. Она боялась протянуть руку, чтобы не спугнуть пригрезившегося ей Лопо. И хотела коснуться его.
Я почувствовал комок в горле. Старый сентиментальный дурак…
Лопо тихо позвал:
– Заика…
Она сделала еще полшажка к Лопо, а тот все стоял, не двигаясь с места. Почему? Может быть, он не хотел напугать ее? Может быть, он хотел, чтобы она пересилила страх?
И словно в ответ на мои мысли он пробормотал:
– Не бойся.
Она вся сжалась, напряглась, зажмурилась и словно слепая неуверенно протянула вперед руку. И коснулась протянутой руки Лопо. И забыла обо всем. И он. Они нежно касались друг друга, снова и снова проводили ладонями по лицам, по телу, заново создавая себе друг друга. Я никогда не думал, что два нелепых слова, «Заика» и «Лопо», могут произноситься так по-разному. Они ухитрялись вложить в эти слова все, что чувствовали.
…Спустя примерно месяца полтора меня позвал к себе доктор Грейсон. Должно быть, он тоже почувствовал, что наши отношения после той ночи, когда Изабелла Джервоне убила Оскара Клевинджера, изменились. О нем можно было сказать что угодно, но он нюхом определял отношение людей к себе.
Я постучал и вошел в его кабинет. Он слегка приподнялся и кивнул мне. И встать не встал, и сидеть не остался.
– Я слышал, – сказал он, – что дела у вас идут неплохо.
Я пожал плечами. Что я ему мог сказать, когда все здесь прослушивается насквозь? Я и так не сомневался, что он не раз слушал наши разговоры с Лопо.
– Вчера я разговаривал с Генри Клевинджером. Нежный отец соскучился по сыночку. (Мне показалось, что Грейсон раздражен.) Я уже намекнул ему, что операция прошла не совсем гладко, что мы столкнулись с малопонятным случаем частичной потери памяти, но состояние Оскара все время улучшается… Вот. – Грейсон протянул мне несколько листков бумаги, скрепленных скрепкой, и конверт. – Мне пришлось заплатить за это целую кучу денег. Здесь различные детали семейной жизни в доме Клевинджеров, имена приятелей и приятельниц Оскара, их привычки и, разумеется, фотографии.
Я даю вам неделю, чтобы вы с ним хорошенько все это проштудировали, а потом вы вернетесь с юным Клевинджером в лоно любящей его семьи. Первое время Оскар будет жить вне дома и, уж конечно, не вернется в университет. Он будет жить с вами в гостинице.
– Но как на это посмотрит его семья?
– Я уже сказал, что кое о чем предупредил мистера Клевинджера. Пока память полностью не восстановилась, да и вообще пока Оскар не окреп в достаточной степени, ему лучше не находиться в чересчур эмоционально насыщенной атмосфере семьи. Логично?
– Вполне.
– Тем более, мистер Дики, что атмосфера там, похоже, действительно насыщенная.
– Но наш Оскар ведь должен будет увидеться с отцом, матерью и сестрой?
– Конечно. Но лишь в вашем присутствии. А вы уж постарайтесь, чтобы, с одной стороны, у них не возникло никаких подозрений, с другой – чтобы все выглядело вполне естественно. Чтобы Лопо старался, внушите ему мысль, что судьба Заики будет полностью зависеть только от него.
– То есть?
– Вы ему скажете, что, если он хорошо сыграет свою роль, мы пришлем ему туда Заику.
– Но… ведь ее двойник – я имею в виду ее человеческого двойника – могут…
– Да нет же, это лишь версия для Лопо, Конечно, она никуда не уедет отсюда. Ее хозяйка оплачивает ее существование, и меньше всего на свете я хотел бы возвращать эти деньги.
– Но Лопо… Он…
– Мало ли что он вздумает! Нам важно, чтобы папаша и вся семья убедилась, что их сынок вернулся, а там видно будет. Вы меня понимаете, мистер Дики?
– Не слишком, доктор Грейсон.
– Им и в голову никогда не придет, что они могли так ошибиться и что их Оскар на самом деле слепок Лопо. Если же позднее и возникнут какие-то сомнения, они. скорее всего, решат, что он сошел с ума… А такие вещи в приличном обществе особенно афишировать не принято. Теперь вы понимаете?
– Да, понимаю.
– Теперь о вас. Когда вы в качестве помона начали разыскивать Синтакиса и довольно быстро вышли на Генри Клевинджера, я мог вас просто убрать. Уверяю вас, это было бы совсем нетрудно.
– Не сомневаюсь.
– Я предпочел привезти вас сюда. Во-первых, мне всегда здесь нужны люди вашей профессии. Лишняя пара опытных глаз в Нове – это большое дело. А потом, мне давно хотелось проверить самому, как действует принцип «промывания мозгов».
– Это то, что делали со мной?
– Совершенно верно. Старинный способ. Когда-то его применяли в Германии во времена Адольфа Гитлера. С тех пор появились ускоренные методы с применением химических препаратов, но все они не слишком надежны. Вначале мне казалось, что промывание удалось на славу, но, очевидно, я выпустил вас немного рановато. Надо было больше расшатать вашу психику…
– Благодарю вас, – сказал я и посмотрел на Грейсона.
Он не улыбался. Он говорил будничным голосом, выражение лица у него было самое обычное. Мне вдруг показалось, что он давно сам сошел с ума.
– За время пребывания здесь вы будете компенсированы. За все время пребывания с Лопо-Оскаром там вы тоже будете компенсированы. Если вы откажетесь от денег, они могут остаться на вашем счету. Если вы захотите, вы сможете вернуться к вашей работе помоном.
– А если меня спросят, где я был?
– Вас не спросят. Вас не только не спросят, но вам даже незачем будет возносить вашей Машине инлитву о пребывании здесь.
– Почему?
– Это уже не так важно, мистер Дики. – Доктор Грейсон слегка улыбнулся, и улыбка была самодовольной.
«Священный Алгоритм, – подумал я, – неужели же Машина что-нибудь знает о Нове? Нет, не может быть…»
– Вы вылетите со своим подопечным ровно через неделю. Когда прибудете на место, остановитесь в гостинице «Сансет вэлли»…
Глава 19
Все было готово к отъезду. Нельзя сказать, чтобы у нас с Лопо-Оскаром было особенно много вещей, – всего один небольшой чемоданчик. Но самый ценный багаж – пленку с записью нашего разговора с Грейсоном и фотокассету, которую я тайком заснял в Нове, – я зашил накануне в подкладку куртки.
Машина должна была подойти ровно в три, и я уже начал поглядывать на часы, когда вошел Халперн.
– Вы знаете порядок отъезда? – спросил он.
– В каком смысле? Я разговаривал с доктором Грейсоном, и он…
– Я говорю о самом отъезде.
Я пожал плечами. Что он хотел от меня?
– Меня предупредили, что машина, которая доставит нас на аэродром, придет ровно в три…
– У нас здесь строгий порядок. Вещи каждого уезжающего из Новы подвергаются строгому досмотру. Как вы понимаете, кто-то мог бы захотеть взять с собой фото, видеозаписи и так далее…
Доктор Халперн посмотрел на меня, и я почувствовал мгновенный укол страха. Быть уже почти на аэродроме и так глупо попасться… Я, конечно, думал о том, что с пленкой и фото связан известный риск, но что они здесь устроили настоящую таможню – такое мне в голову не приходило.
Нужно было, наверное, сделать вид, что все это меня волнует очень мало, но я боялся выдать себя. Я никогда не был хорошим актером.
– У вас один чемодан? – спросил Халперн.
– Да.
– Откройте его.
– Пожалуйста.
Халперн откинул крышку, вынул несколько вещей, почти не глядя засунул их обратно и закрыл чемодан. Сейчас он скажет мне: достаньте все из карманов… Начнет ощупывать… Руки и ноги у меня стали мягкими, тряпичными.
Халперн щелкнул замком чемодана и поднял голову. Страха уже не было. Спокойствие оцепенения.
– Фотография, фотопленки или стереозаписи у вас есть?
– Очень сожалею, но мы не успели сняться.
– Я думаю, мы оба как-нибудь переживем. Значит, нет?
– Нет, – сказал я и тут же вспомнил слова пактора Брауна: «Правда – опасная вещь. К счастью, она встречается не часто».
– Ну и прекрасно.
– Машина уже, наверное, внизу. Нам можно идти? – Мне надо было что-то обязательно говорить, чтобы меня не выдало мое собственнее лицо.
– Да, конечно.
– Оскар, возьми чемодан. Прощайте, доктор Халперн.
– Прощайте… Да, кстати, мистер Дики, если не ошибаюсь, вы взяли со склада три магнитные кассеты для магнитофона. Одну вы израсходовали – разговор Лопо с Заикой… А больше я у вас в комнате не нашел… – Халперн посмотрел на меня, и мне показалось, что он едва усмехнулся. Итак, я все-таки мышь, призванная потешить кота. Что ж, тешить так тешить.
