Юлия Андреева - Валюта смерти
– К какому мужу?! У вас уже давно нет никакого мужа! «Пока смерть не разлучит нас» – не слышали никогда? А смерть пришла, скажете, не заметили, когда? Вот именно, заметили. Просто не желаете признать очевидного, лезете туда, куда вам не положено, где само появление ваше – дикость, грех и бесовство!
Да мне даже дотронуться до вас противно! У-у-у, потом отмываться да отмаливать, отмываться и отмаливать. Вы вносите дисгармонию в наш мир, уклад! Вы все портите, ставите с ног на голову. Вами детей пугают! Вот вы кто такие!
– А почему же тогда вы нам помогаете? Почему не позвонили в «Явь» да и не сдали меня к чертовой матери? Сами говорите, что их люди повсюду, небось, получили бы свои тридцать серебреников и были счастливы!
– Знаю. Что грешен, знаю, что не отмыться теперь, святой водой не отмыться, хоть кушай ее три раза в день столовыми ложками, молитвы святые читая. Хоть глуши стаканами, точно водяру. Хоть в паломничество, такой грех на душу взял, что и сказать-то неможно!
Я знаю, знаю, черт вас дери, знаю, что грех, но, что я могу сделать? В Питере безработица, денег, считайте, что вообще нет, а у меня семья. Я, милая дамочка, между прочим, образование высшее имею, квартиру в Питере сняли бедненькую, но дорогущую, детей привезу, как-нибудь уместимся. И сначала все как у людей было, правильно начиналось, нормально. Сначала работа была, а потом мне сказали, что в моих услугах больше не нуждаются, ну не ехать же обратно, пришлось здесь крутиться, на Настины деньги как-то перебивались. Работал шофером маршрутки, разнорабочим, а все одно не получается и есть, и за квартиру платить, а ведь детей перевезем, жене уже не придется работать. Садик – деньги плати, школа – снова деньги плати. Медкомиссию перед садиком или школой. Все одно – без денег шага не сделать. И никакой помощи, нам – гастрбайтерам – одна дорога в подвал какой-нибудь, дворниками работать на ничтожной зарплате и половину барину отдавать. Хотя и не имеют они никакого права с нас что-либо забирать, потому что закона такого нет, мы налоги справно платим. Да разве ж они могут по закону-то?!
Да что я вам рассказываю! Вам-то какое дело до того, как люди мучаются. Вы нас разве что когда-нибудь замечали? Мы для вас в лучшем случае – пустое место. В худшем – помеха, мол, понаехали, всю работу у честных русских поотбирали. А то, что ваши хваленые русские только водку пить и горазды…
– Да ладно вам, извините. Погорячилась. – Аня и сама уже была не рада, что невольно обидела гида. А он, между прочим, ей помочь пытался, когда она в обморок у дома отдыха упала. Хотя, с такой работой можно ли оставаться с нормальными нервами?
– Это вы меня извините, вы клиентка, вы деньги платите, если бы не такие как вы, я бы и этой работы не получил. Но только никак не могу привыкнуть. Ведь, если подумать, это так опасно. Коли перевозчики будут заняты туристами, никто не станет перевозить души умерших, и их накопится очень много. Вы понимаете, а моста нет! Мне говорили, что прежде был аварийный мост, плавучий, из таких пластмассовых фрагментов. Он собирался, как детский конструктор, военные подогнали. А потом его дели куда-то.
Мы же здесь, почитай, каждый день в последнее время возим туда обратно, а в это время на таможенном распределителе души накапливаются, и если число их достигнет критической отметины…
– Дальше понятно.
– Через мост вам придется перейти в одиночестве, мне сигналят, что путь свободен. Так что давайте прощаться, – он неловко развел руками. – Простите, если что не так. Вы, конечно же, вправе жаловаться на меня за грубость, но…
– Не беспокойтесь, я понимаю. – Аня протянула, было, руку, но, увидев, как перекосилась физиономия гида, поняла, что этого не стоило делать.
«Должно быть, ему неприятна сама мысль, что я могла лечь в постель с покойным мужем, – догадалась она. – Что же, наверное, раньше мне тоже было бы это против шерсти. Но все меняется».
– До свиданья. – Аня улыбнулась Георгию, в свете уличного фонаря его лицо казалось еще более худым, а нос длиннее.
– Прощайте. Уволюсь я. Найду другую работу и непременно уволюсь. Идите по набережной прямо. И не пугайтесь, когда вы дойдете до ближайшего фонарного столба, на всей линии выключится свет, это специально, чтобы вас не было видно. Идите на свет моста и выйдете, а на мосту никто никого не ловит. Нейтралка.
– Спасибо. – На этот раз Аня не пыталась дотронуться или еще как-нибудь выказать свое расположение нервному типу. Не стала просить и проводить ее несколько метров, по всему видно, Георгий с трудом справлялся с тем, чтобы не сорваться еще раз. Да, работенку ему, без сомнения, нужно было менять. Впрочем, если в аду безработица… как там, у Александра Смира: «О нас грешных заботясь, сгорел черт на работе». Вот именно, а этот гастарбайтер вообще наглый попался, не то что радоваться, что посреди кризиса надыбал себе непыльную работенку, а он еще и с претензиями лезет, противно ему, видишь ли, не отмыться потом! У-у-у, вражина. Жаль, Димки рядом нет, он бы ему показал, как на его жену орать.
А нога-то реально разболелась. И холодно, неужели и дома уже наступила зима? Или льдом покрыт только ад? Есть ведь и ледяной ад, не только огненный…
Несмотря на то, что Георгий предупредил ее о том, что свет будет выключен специально для нее, Анна невольно содрогнулась, когда перед ней один за другим погасли все фонари на набережной. Сразу же сделалось страшно, по спине пополз противный холодок. Оглянувшись на машину, она невольно подумала о том, что гид мог бы выдать ей хотя бы небольшой фонарь. На предательском льду, да еще в темноте, ноги сразу же начали разъезжаться, так что Аня забеспокоилась о том, получится ли ей доползти до моста с нерасквашенным носом.
Трудности добавляла и сама набережная с выбоинами и неровностями, она словно была создана специально для того, чтобы кто-нибудь навернулся на ней.
«Умереть в Мире Мертвых – интересная перспектива», – улыбнулась она про себя и тут же налетела носком кроссовки на какой-то булыжник, потеряла равновесие и упала бы, не поддержи ее чьи-то руки.
– Добрый вечер, Анечка! Вы целы?
– Цела. – Аня узнала по голосу Якова и, повернувшись, увидела и его лично. – Знаете, а вам больше идет быть видимым, чем наоборот.
Они рассмеялись. В руках агента «Яви» был портативный фонарик.
– Что же бросили вас ваши провожатые? – Яша окинул Аню с ног до головы насмешливым взглядом. – Или так постов «Яви» испугались, что и показаться боятся? А клиентку свою на произвол судьбы…
– Может, и бросили, – Аня помрачнела, с одной стороны ей нравился Яша и совсем не нравился Георгий, с другой, у гида на шее были жена и четверо детей. Тоже не шутка, а Яша сейчас мог запросто его задержать, и что тогда? Что будет с этой семьей, когда не станет их кормильца? Чужие в чужом городе… на вокзал и с протянутой рукой по вагонам метро? «Люди добрые, поможите. Сами мы не местные, живем на вокзале, голодаем. Трое деток малых. Поможите ради Господа Иисуса Христа, кто чем может». На панель? Воровать?.. Все это в мгновение ока пронеслось перед мысленным взором Ани, наполнив сердце горечью.
– Что? Не хотите подставлять сообщников? А ведь он вас только что натурально подставил. Можно сказать, прямо нам в руки привел, а вы его еще и выгораживаете…
– Вы меня арестуете? – К горлу подступил комок, в носу защипало. Теперь-то вы на своей территории и, наверное, стоит вам только свистнуть, отовсюду сбегутся ваши люди. Так?
– По сути, так, но я вовсе не собирался вас арестовывать. Если бы не вы, Анечка, я бы сейчас уже был пытан-распытан боевиками любезной вашему сердцу фирмы «Навь». Ах, много нелицеприятного мог бы я порассказать об этой гнусной конторе и ее руководстве, но.… Впрочем, у нас с вами мало времени, если быть точным, ровно столько, сколько вам понадобится, чтобы доковылять по этим ледяным кочкам до моста, дальше я не смогу провожать вас, так что либо мы договоримся прямо сейчас, либо я буду вынужден задержать вас в этом мире. А здесь вам будет ой как не сладко, учитывая вашу леность и досадную привычку ничегошеньки не делать, пролеживая дни и ночи на кровати и размышляя, как все могло бы сложиться, не случись вам попасть в эту клятую аварию.
– Мне уже все равно, – в этот момент Аня показалась скучной и предельно пресной даже самой себе, ну не молодая женщина, а квашня квашней, даже совестно как-то перед этими деятельными людьми.
– Что воля, что неволя – все равно? – Лукаво передразнил ее Яша. – Ой, ли? Неужто такой привлекательной особе действительно все надоело? Надоело до такой степени, что она даже не хочет выслушать, что я ей намереваюсь предложить?
– Да как вы не понимаете, что после этой аварии мне вообще жить не хочется? Решительно на все наплевать. Наплевать и растереть. Вот так! – она набрала в рот побольше слюны и плюнула. – Тьфу!
– Красочно, нечего сказать. Только позвольте уж и мне просунуть свой пятачок в этот турникет. – Яша рассмеялся. – Да я в жизни не видел человека, который с таким остервенением цеплялся бы за жизнь, как это делаете вы, любезная Аня. Потому что человек, которому наплевать на жизнь, никогда, слышите вы, – он взял Аню за плечи и развернул к себе, заставляя смотреть ему в глаза, – никогда не полезет искать возможности общаться со своим супругом, встреча с которым априори невозможна! Вы же идете против всех законов человеческих и божественных, прорываетесь туда, куда прорваться в принципе нельзя – и вот результат! Беспрепятственно пересекаете огненный Ахерон. Обходите всех агентов благороднейшей организации «Явь». Добиваетесь того, что сотни раз слышавший о крайней опасности физического контакта с нелегалами гид не просто берет вас под локоток, эта форма телесного общения разрешена их инструкцией, нет же, вы падаете в обморок, и он буквально берет вас на руки. В результате чего вы формально получаете часть его жизненной энергии, благодаря чему наши радары не засекают вас на всем пути от Репино до Петербурга! Каково?! И все это проделывает женщина, которой наплевать, как сложится ее дальнейшая судьба! Я потрясен! Сражен! Убит!!!
