Эрик Рассел - Безработный робот (сборник)
— Мистер Сесмик, неужели вас не удивляет, что они не позволили нам даже запастись всем необходимым? — спросила Кэтрин.
— Похоже, они что-то скрывают, — заметил барон.
— Скрывают? — повторил Сесмик, и все три олимпийца недоуменно переглянулись. — Что вы хотите этим сказать? Чего ради они станут от вас что-то скрывать?
Барон снисходительно засмеялся.
— Да не от нас. Похоже, они что-то затеяли и не хотят, чтобы это стало известно вам.
Уже при первом упоминании об Азгарде лицо Норуича потемнело, а теперь он резко спросил:
— Что у вас на уме? Выкладывайте! Барон так стремительно к нему повернулся, словно вдруг почувствовал, что они могут найти общий язык.
— Я хотел сказать… ну, допустим хотя бы, что азгардианцы вздумали высадиться на Минерве, второй планете вашей солнечной системы…
— Да на что она им? — смеясь, спросил Джонсон. — Там жара, как в преисподней.
— Помолчите, — сказал Норуич, — Мне это интересно.
Барон улыбнулся, и в разговор вступил капитан:
— Представьте, что они решили захватить Минерву и сейчас стягивают для этого космический флот. В таком случае им вовсе ни к чему, чтобы поблизости околачивался посторонний корабль, разве не так?
— Захватить? Я не понимаю, что это значит, — сказал Лен. — Если бы жители Азгарда решили, что им почему-либо нужна Минерва, они просто обратились бы в Совет Галактики за разрешением.
— А ведь азгардианцы, кажется, не гуманоиды? — вмещался барон.
Сесмик был сбит с толку.
— Не гуманоиды? Вы хотите сказать, что они биологически отличаются от нас, олимпийцев?
— Я хочу сказать, что они ведут свой род не от нашего древнего племени, не от таинственного племени Матери Земли.
— Да… да, они не гуманоиды. Они родом с какой-то планеты неподалеку от Сириуса.
— Так я и думал, — с торжеством изрек барон. — И большинство в Совете Галактики — не гуманоиды, не так ли?
— А ведь верно! — воскликнул Норуич. — Как это я раньше не подумал!
Лен выпрямился в кресле.
— В совет входят представители двадцати различных видов разумных существ, — сказал он. — Не понимаю, к чему вы клоните.
— Да ни к чему. Право же, ни к чему. Просто мы думали…
Стук в дверь помешал барону закончить свою мысль. Вошел молодой человек, приложил руку к фуражке и громким голосом отрапортовал, что люди к смотру готовы.
— Вот этого мы и ждали, — сказал барон. — Это мы и хотим вам показать, господа. Быть может, тогда вы нас поймете.
Когда все поднялись и прошли за бароном, Лен ухитрился приотстать и оказался рядом с Кэтрин. Ему давно хотелось поговорить с ней с глазу на глаз, и он воспользовался случаем,
— Как странно вам, должно быть, живется, ведь вы всегда на корабле, начал он, — Неужели вам не хотелось бы, чтобы у вас было больше друзей и знакомых? Неужели вы не тоскуете по простой, обыкновенной жизни?
— Наверно, тосковала бы. Все мы тосковали бы, не будь у нас нашего Дела, У нас есть цель, а вы, привязанные к своим планетам, ее лишены, — ответила она с гордой улыбкой.
— Какая же цель? Что у вас за дело? — спросил Лен. Выражение ее лица позабавило его.
— Дело, которому служит "Теллус", — то, что пытались навсегда отнять у человечества, когда триста лет назад отправили первый "Теллус" скитаться в космосе.
— Вот как! А какова же ваша роль в этом деле? Девушка расправила плечи, и лицо ее стало почти неправдоподобно гордым и заносчивым.
— Рожать детей. Рожать детей для Земли! Рожать человечеству воинов. Рожать самых храбрых, самых прекрасных солдат на свете!
Лен от удивления раскрыл рот.
— Солдаты? А что это такое?
Губы Кэтрин искривила презрительная усмешка.
— Вас, я вижу, превратили в покорное стадо. Это все виноваты ваши правители, ведь настоящие ваши вожди были уничтожены или изгнаны в космос. Вы даже не знаете, что такое солдат! Не удивительно, что вами правят какие-то пауки!
Лен даже и не пытался скрыть растерянность.
— Право, я никак не пойму…
— Ну, еще бы! Где вам понять, за что стоит мой народ! Только мы и есть настоящие сыны человечества. Мы — законные правители. Триста лет назад, во второй межзвездной войне, над нами взяли верх, отняли у нас оружие, обрекли вечно скитаться в космосе — и вообразили, что с нами покончено. Но они не могли отнять у нас наши идеалы. Сейчас вы сами увидите, мы уже почти дошли до зала собраний.
Лен глядел на нее и не верил глазам: хорошенькое личико Кэртин исказилось, точно какое-то мерзкое существо вселилось в нее и стало распоряжаться ее мыслями и речами. Она источала ненависть, слепую, бессмысленную ненависть. Неприязнь к какому-либо определенному человеку Лен мог понять, вот и они с Норуичем недолюбливают друг друга, но такое…
— Эти болваны собрали со всех планет цвет человечества — политиков, аристократов и военных — и изгнали их в космос. Они не ведали, что творят, во что превращают человечество! — Девушка стиснула его руку, впилась в нее ногтями. — И вот, докатились… людьми правят какие-то нелюди!
Она отпустила руку Сесмика и снова горделиво расправила плечи.
— Но недалек день, когда нас опять призовут. Этого мы и ждали — и мы, и наши отцы, а еще прежде наши деды. Вы сами увидите. У вас в жилах течет не кровь, а вода, но, может, и вас проймет. Мы ничего не забыли. Мы сберегли знамена, и песни, и ненависть к врагам. Все это досталось нам в наследство от доброго старого времени.
Они вошли, видимо, в самое просторное помещение корабля, и у Лена голова пошла кругом, он растерянно огляделся. Что он натворил? Зачем ввязался в эту дикую историю?
В зале собралось человек пятьсот, они стояли, выстроившись в ряды и колонны. Барона и капитана встретили приветственными кликами. Этот дружный грозный клич, казалось, издавали не глотки, а каждый мускул напрягшихся тел. Барон поднял руки, и все смолкло.
— Народ "Теллуса", к нам прибыли гости. Спойте им, — скомандовал он, и все как один тотчас запели:
Если забуду тебя, о Земля,
Горы твои и моря,
Забуду леса твои и поля,
Откуда родом я…
Кэтрин снова схватила Лена Сесмика за руку.
— Слушайте их, слушайте! Слыхали вы что-нибудь подобное? Это песнь Земли. Космический легион пел ее перед битвой за Титан. Слушайте!
Если забуду тебя, о Земля,
Значит, я слеп навек!
Забуду тебя, планета моя,
Значит, я нем навек!
Капитан Боулак и Норуич вполголоса беседовали неподалеку, сквозь напыщенные слова песни до Лена доносился их разговор.
— Прежде мне это не приходило в голову, — говорил Норуич. — В самом деле, если они присвоят Минерву, их жизненное пространство будет вдвое больше нашего. Они обгонят нас числом и через двадцать лет раздавят нас.
— Вооружитесь — и не раздавят, — возразил капитан. — Если у вас будет оружие, не раздавят.
Песня наконец была допета, и люди зашагали мимо них.
Впереди шли мужчины, не свободно и прихотливо рассыпавшись, как шли бы олимпийцы, а ровными рядами, как по линейке, и все в ногу.
— Вот маршируют настоящие мужчины, — сказал барон, блестя глазами. — Вы когда-нибудь видели, как маршируют?
— Нет, не видал, — ответил Лен.
— Ах, как много, как бесконечно много потеряло человечество! И всему этому мы могли бы вновь его научить. Вот перед вами проходят ветераны. Конечно, это не сами ветераны, а потомки героев, тех, что были изгнаны с Земли.
— А что это за палки у них на плечах?
— Просто палки, мистер Сесмик, — ответил барон. — Но придет время, и у нас будут винтовки. Когда нас изгнали, нам не позволили взять с собой ни инженеров, ни машин, так что настоящего оружия у нас нет.
— А вот проходят Верные Дочери! — воскликнула Кэтрин. Она вся дрожала от возбуждения, глядя, как шагают рослые женщины. — Посмотрите, как они выступают! Они знают, что сегодня совсем особенный день!
— Великолепно, а? — обратился капитан к Джонсону. — Ведь правда, на это нельзя смотреть без волнения?
— Они и в самом деле умеют ходить в ряд, — равнодушно ответил Джонсон.
— Смотрите! Вот он, Первый штурмовой батальон! — в упоении воскликнула Кэтрин, когда появились полсотни молодых мужчин в черных рубашках и рыжевато-коричневых брюках. Они несли какие-то нелепые копья, глядели прямо перед собой, и лица у них были, точно у истуканов.
— Форма! — вдруг сказала Лен. — На них форменная одежда. Теперь я вспомнил. Я видел людей в форме в какой-то старой книге.
— Да, вы правы, — сказала Кэтрин; глаза у нее так и сияли. — Это форма. Уже почти триста лет никто не ходит в форме. Как это должно быть скучно! — Она с презрением посмотрела на белый тропический костюм Лена. — Не понимаю, как женщина может спать с мужчиной, который никогда не носил форму!
