Джеймс Блиш - Козырной Валет
— Отчасти ты прав, — подтвердил Дэнни. — Слушай, Шон, я попал в передрягу. Можно мне у тебя побыть? Сразу предупреждаю, что ФБР у меня на хвосте, и у тебя будут неприятности, если меня здесь найдут.
— Не говори так быстро, старик, ты уже совсем выдохся, — сказал Шон. — Да, конечно, заходи. Я всегда рад предоставить кров беглецу, в надежде, что и меня кто-нибудь приютит при случае.
Дэнни прошел в комнату и упал в глубокое низкое кресло. Квартира оказалась на удивление роскошной, даже для этого района, где арендная плата, скорее всего, составляла как минимум две сотни в месяц. Шон перехватил удивленный взгляд Дэнни.
— Да, немного дороговато для бывшего редактора торговой газеты, — сказал он. — Но сейчас я не работаю, и мне не нужно выглядеть, как редактору.
— Значит, у тебя все это время водились деньжата и ты запросто можешь не работать?
— Да, что-то вроде этого. Как видишь от меня не требовалось особой смелости, чтобы бросить работу. Я чувствовал себя немного преступником, когда заставил тебя поверить, что это не так. — Шон мягко улыбнулся и уселся на оттоманку, скрестив ноги в своих невероятно ярких домашних туфлях. — Приходится посвящать все свое время моей настоящей работе.
— И что это за работа?
— Как ты считаешь, имею я право вначале выслушать от тебя парочку конфиденциальных сообщений?
Дэнни почувствовал, что краснеет. Конечно, совершенно справедливое требование; и сейчас, когда он сдался, так сказать, на милость Шона, он не имел права отказываться.
— Я думаю, ты знаешь, что я не рассказал тебе мою историю полностью, — начал он угрюмо. — Так вот слушай.
Он говорил почти два часа. В течение его монолога Шон не изменил своей позы на диване; только изредка моргал. Казалось, он окаменел — одна рука на колене, нога вытянута, другая рука подпирает подбородок — эта поза напомнила Дэнни рисунок Сатаны Доре, и дьявольская красота Шона дополняла впечатление. Ему пришло на ум, что такая полная и неестественная неподвижность возможна благодаря занятиям йогой, при которой умственная активность пропорциональна уровню неподвижности тела.
— Я понял, — наконец сказал Шон. — Беспристрастный и правдивый рассказ и впридачу мешок оговорок, скрытых в ментальном подвале. Спасибо, Дэнни.
— Не стоит благодарности, Шон. Ты теперь понимаешь, почему я не хотел выставлять все это напоказ, когда мы в первый раз говорили. Конечно, многое из того, что со мной произошло, могло бы и не случиться, если бы я тебе все рассказал.
— Да, — подтвердил Шон. — Многому вообще не следовало случаться.
Он встал, засунув руки глубоко в карманы халата.
— Ты понимаешь, Дэнни, я не мог довериться тебе, пока ты не доверился мне. И не мог тебе помочь, пока ты по собственной воле не рассказал, что с тобой произошло. А тесты, которые я вынужден был провести, неизбежно потребовали бы времени. Могу я взглянуть на резонатор?
Дэнни молча вынул прибор. Шон со знанием дела раскрыл половинки и стал изучать внутренний механизм.
— Все то же самое. Поле какое-то странное, хотя — может, из-за того, что ты изменил настройку. Как ты его регулировал?
Дэнни показал отвертку. Шон покачал головой.
— Не годится. Здесь требуется немагнитная отвертка, лучше всего не металлическая. Пойдем в мастерскую, нужно присоединить резонатор к ЭЛТ[15]. Мне не нравится, что поле искажено. Искажение сразу нас обнаружит. Это все равно, что включить сирену.
Под «мастерской» очевидно подразумевалась запасная спальня для гостей. Но Шон приспособил ее под лабораторию, самую большую, какую Дэнни приходилось видеть при его не слишком богатом опыте. Предназначение большинства приборов было ему неизвестно. Однако он сразу узнал электоролучевой осцилограф, к которому Шон присоединил резонатор, поскольку у Тодда в университетской лаборатории был такой же. Спустя некоторое время на поверхности его экрана, похожего на телевизионный, появились ярко-зеленые кривые.
Шон присвистнул.
— Смотри-ка, поле почти исчезло, — сказал он. — И только частично из-за твоей отвертки. Все это из-за молнии, которая, скорее всего, косвенно на него повлияла. Если бы резонатор работал так, как сейчас, ты бы никогда не выбрался оттуда.
Он наклонился над прибором. Кривые на экране постепенно изменились. Наконец Шон выпрямился.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал он. — Теперь должен работать. Я дам тебе мою отвертку от швейной машинки — она не магнитная. — Он посмотрел на Дэнни, ухмыляясь. — Не смотри на меня с таким недоверием. Я холостяк, ты ведь знаешь. Так что я и повар, и швец, и жнец.
Он закрыл резонатор и вернул его Дэнни.
— Обращайся с ним осторожно; это очень чувствительный приборчик. Я могу им гордиться.
— Так это ты его сконструировал?
— Да, конечно. Бараньи головы из ОПИ совсем одурели от мистицизма. Они не способны создать прибор, принцип действия которого основан на сериальном резонансе. — Шон направился назад в гостиную. — Представляешь, как я беспокоился, используют ли они его побочное назначение или догадаются заглянуть внутрь. Мы с Тейлором эстанировали…
— Тейлор? Фортианец? Неужели он…
— Да. Мы эстанировали, что резонатор, вероятно, будет испытан на тебе, и вполне возможно, что ты воспользуешься им, чтобы выбраться из ОПИ. Без него у тебя не было бы шансов — но в предвидении всегда существует элемент непредсказуемости, и мы до конца не были уверены, что тебе это удастся. Но теперь-то ясно, что нам не нужно было беспокоиться; они даже не догадались, что резонатор можно регулировать. Они совершенно не способны к научному мышлению — каждый раз, когда я думаю о той куче лабораторного хлама, который они собрали за рекой, мне становится смешно.
— Ты сказал мы. Кто вы? Я рассказал о себе. Теперь твоя очередь.
— С удовольствием, — кивнул Шон. — Настоящие пси-люди — не те церемонные преступники из ОПИ — добровольно организованы по всему миру. Наша основная цель — исследование сериального мира. Очень много есть такого, что мы не понимаем. Уж ты мне поверь. Во-вторых, мы следим за людьми, вроде членов ОПИ, которые развивают какой-то небольшой сектор или что-то еще из парапсихологического спектра и используют в преступных целях.
ОПИ, например, играет на бирже. Именно благодаря их мошенничеству «Пшеница» оказалась в нынешнем положении — что удивительно, сама компания не виновата, — именно их манипуляции дали твоему мозгу первый большой толчок для развития пси-способностей, хотя они и не подозревали об этом. ОПИ также полностью контролирует игорный синдикат, с которым у тебя произошел конфликт, а также еще кое-какой рэкет. Они владеют также большей частью «Объединенного военного снабжения», Цюрихской компании военного имущества. Настрой большинства дипломатических встреч приписывают их влиянию. Они выработали сложный ритуал для своей защиты, потому что опасаются соперничества в этой области.
— Они знают о вашей группе?
— Да, и боятся ее; но они следуют политике невмешательства в наши дела, частично из страха, частично потому, что мы, по большому счету, не представляем для них никакой угрозы. Мы вмешиваемся только тогда, когда необходимо спасти жизни тех, кого они знают так же хорошо, как и мы. Их эксперты могут определить развитие пси-способностей у любого человека, и, по возможности, они разыскивают его и вербуют или, в редких случаях, когда у новичка возникают угрызения совести, убивают.
Много раз нам удавалось предотвратить эти убийства, но у нас есть твердое правило не вмешиваться до тех пор, пока человек сам не отыщет свой путь, чтобы использовать пси-силу по своему собственному усмотрению. Если ему все же необходима помощь — обычно он в ней не нуждается — мы помогаем ему. Но не прежде.
— Это суровое правило, Шон. Есть беспомощные жертвы, которым необходима помощь.
Шон кивнул.
— Совершенно верно. Одна из причин, почему они не получают ее от нас, — в том, что у нас нет людей, чтобы следить за ОПИ день и ночь, и когда мы все-таки вмешиваемся, нам необходима помощь жертвы. Если человек не способен ее оказать, у нас связаны руки; так что какие бы у нас ни были намерения, мы вынуждены совсем отказаться от помощи таким людям. Вдобавок, веришь ты или нет, спасшиеся от ОПИ составляют почти единственный источник пополнения нашей собственной группы; только в этих людях мы полностью можем быть уверены. Иначе мы должны проводить нашу регулярную тестовую процедуру, а это занимает так много времени, иногда годы, что мы не добились бы ничего, если бы полагались только на нее.
Ты помнишь, например, мой аргумент о «бесконечности времени», где я старался тебе внушить, что странности, которые происходили с тобой, это всего лишь совпадения. Аргумент смешной, но он звучит приемлемо. Человек, который не обладает проницательностью, никогда не станет хорошим пси-человеком. Настоящий пси-человек обладает интеллектом, очень высоким интеллектом, дающим способность мыслить самостоятельно, не зависеть от чужого мнения, поскольку пси-человек должен жить со знанием, которое намного превосходит знание обычных людей, по крайней мере, в наше время. Это знание не должно причинять ему беспокойства, и в то же время он не может позволить себе поддаться греху гордыни. Вспомни, я настаивал, что нарушения вероятности происходят все время — совпадения происходят постоянно, в бесконечной череде случайностей. Ежедневный опыт говорит, что это не так. Но я заявил об этом очень уверенно, чтобы посмотреть, примешь ли ты мои слова на веру. Ты со мной согласился, но на самом деле, как потом оказалось, — нет.
