Дмитрий Колодан - Время Бармаглота
— Бесполезно. Нужны крылья, или…
Фиона кричала ему в ухо, однако Джек едва ее расслышал. Крылья? Жаль, с ними не было Ван Белла — полковник обладал удивительной способностью находить кратчайший путь из точки А в точку Б. И никакая толпа его бы не остановила.
С экранов на толпу надменно взирали героини торжества. Фотографии девушек сменяли друг друга в суматошной манере телевидения этого мира, перебиваясь кадрами из кулинарной передачи. У всех участниц были правильные лица, ослепительные улыбки, белоснежные зубы… Красавицы из красавиц. Блондинки, брюнетки, рыжие — настоящее раздолье для моржей. Только моржи сюда не придут. А если и придут, это ничего не изменит.
На другом краю площади завязалась драка — в толпе замелькали окровавленные кулаки. Джек стал понимать, что имел в виду Плотник, говоря, что девушки чаще всего становятся снарком. Конечной недостижимой.
— Значит, Т-твидл хотел, чтобы ты участвовала в этом? — крикнул Джек, поворачиваясь к Фионе. Девушка кивнула.
— Похоже это единственный способ попасть во Д-дворец, — сказал Джек и закричал, приставив ко рту сложенные рупором ладони.
— Д-дорогу! Дорогу будущей К-королеве!
— ЧТО?!
Человек пятнадцать разом повернулись и уставились на Фиону. Девушка попятилась.
— Королева? — услышал Джек. — Это Королева?
— А где корона? Как же она Королева, если нет короны?
— Она еще не дошла до Дворца…
— Я видел Королеву, она…
К ним поворачивались новые и новые люди.
— Д-дорогу! — снова крикнул Джек.
Толпа напряглась. Джек шагнул вперед, надеясь, что она расступится, как воды Красного Моря. С десяток людей, вдруг бросились к Фионе, протягивая руки. Джека просто отшвырнули в сторону.
От удара о мостовую из легких выбило воздух. Джек приподнялся, но кто-то врезал ногой по ребрам. Краем глаза Джек заметил, как толпа окружила девушку. Мелькнуло пустое лицо, под лоснящемся цилиндром…
— ДЖЕК!!! — завопила Фиона.
Толпа подхватила ее. Девушку быстро передавали по руками, как бы она ни сопротивлялась. Кто-то пытался до нее дотронулся, кто-то — оторвать кусочек одежды. Футболка мигом превратилась в лохмотья.
— Пропустите Королеву… Королева должна попасть во Дворец… Держу-держу…
Джек вскочил и бросился в толпу, кляня себя за дурацкую идею. Он толкался, бил… Но, когда преодолел первые метры, Фиона уже исчезла во Дворце.
— Куда лезешь?!!
Джек врезал в живот, преграждавшему путь толстяку. Тот шумно выдохнул — словно из огромного воздушного шарика разом выпустили воздух — и сложился пополам.
Работая локтями, Джек стал пробираться к двери. Но скоро понял, что дуализм этого мира работал даже здесь. Пока он старался пробиться к дверям, то только зарабатывал синяки и ушибы. Однако стоило остановиться, перевести дыхание, как он сразу же переместился метров на десять вперед — больше чем ему удавалось до сих пор. В итоге Джек доверился волнам людского моря, и вскоре его вынесло к Дворцу.
В дверях, волноломом возвышался швейцар в красной ливрее. Толпа налетела на него, разбилась и откатилась назад. Джек остался на крошечном пятачке свободного пространства.
За спиной швейцара он разглядел просторный зал, внутри прохаживались дамы в вечерних платьях и мужчины в смокингах. Пили шампанское из высоких бокалов и лениво разговаривали. Среди людей надменно расхаживали розовые фламинго. Сцену в конце зала украшали красные и белые розы.
Фионы нигде не было видно. Глубоко вдохнув, Джек вошел во Дворец. Швейцар тут же оттащил его назад. Широкая морда раскраснелась, мясистые щеки дрожали точно бульдожьи брыли.
— Куда?! — проревел он. — Вход по приглашениям!
Он оттолкнул Джека, но напиравшая сзади толпа удержала. Швейцар широко расставил руки.
— Есть приглашение?
Джек вытащил полицейский жетон — универсальное приглашение куда угодно
— К-королевская Полиция. Особое з-задание…
— Тут нет вашего имени! — рявкнул швейцар. — Все приглашения именные!
— Можешь з-звать меня Джек.
Швейцар вытянулся по струнке.
— Прошу прошения, — заулыбался он. — Не узнал. Господа Твидлы будут рады, узнав, что вы почтили нас присутствием. Праздник скоро начнется…
Озираясь, Джек прошел в зал. Сперва надо найти Твидла и напомнить ему о ночной встрече…
Раскачиваясь на длинных ногах, к нему подошел фламинго. Птица опустила шею и осмотрела Джека снизу вверх. Покачала головой. Джек поправил узел галстука.
— Шампанское? — предложил фламинго. — Урожай будущего года — единственный шанс попробовать…
— Где Т-твидл? — сказал Джек.
— Который из? — спросил фламинго. — Один тут, другой там…
— Для начала с-сойдет любой.
— И как вас представить?
— Д-джек.
— Джек-Джек, — птица защелкала клювом. — Что ты здесь делаешь, Джек?
Джек посмотрел, в черные, ничего не выражающие глаза птицы.
— Спасаю мир, — сказал он.
— Ничего не выйдет, Джек, — сказал фламинго. — Слишком поздно.
— Не г-галочке на полях с-судить, — сказал Джек. Он схватил птицу за тонкую шею. — Где Твидл?
Фламинго забил крыльями.
— На сцене.
Джек повернулся. На сцену как раз поднимался невысокий толстячок. Если это и был тип, который сбежал от них ночью, то он успел привести себя в порядок — грязный костюм сменил фрак, кеды — дорогие ботинки. От света ярких софитов толстяк морщился и часто моргал.
— Доброго дня! — сказал Твидл. — Итак, я объявляю о начале Конкурса Красоты. Поприветствуем участниц!
Зал взорвался аплодисментами, но они не шли ни в какое сравнение с ревом, донесшимся с улицы.
— Видишь, Джек, — сказал фламинго. — Мы начинаем.
37. За сценой
— ПУСТИТЕ МЕНЯ!!!
Человек-Устрица прислушивается. Голос доносится из глубины темного коридора.
— ПУСТИТЕ!!! ДЖЕК…
— Ну, милочка, успокойтесь. Вас никто не обидит. Посмотрите на платье — красота, ведь! Спорим, у вас никогда не было такого? А тут такой шанс — не только примерить, но и блеснуть на публике. Вам же ничего не нужно делать…
— Да пошли вы к Бармаглоту! Вы не понимаете?! Это конец — Буджум… Убери руки! Не смей меня трогать!
Человек-Устрица стоит не шелохнувшись. Буджум?
Под ногами растекается огромная лужа — в такие минуты море подступает ближе. Человек-Устрица размазывает воду шваброй. Меньше ее не становится — тонкими ручейками она стекает по ногам, струится по ботинкам.
Голоса стихли. Человек-Устрица обдумывает ситуацию. Что меняется, из-за того, что кто-то знает, что происходит? В итоге приходит к выводу, что ничего. Плотник тоже знал.
Из коридора слышатся шаги. Человек-Устрица оглядывается — ему не хочется попадаться кому-либо на глаза. Прятаться негде и он остается стоять, опираясь на швабру. Сутулая фигура в поношенной спецовке, не заметить — пара пустяков. Обычно и не замечают.
Из коридора выходит Твидл. Толстяк возмущенно бубнит под нос.
— Идиотка! Не видит своего счастья, — Твидл трет щеку. — Ничего… Она благодарить меня будет. Еще как благодарить… Куда она подевалась-то?
Твидл оглядывается. Взгляд останавливается на Человеке-Устрице. Потом толстяк смотрит на лужу под ногами.
— Эй! Что за болото ты устроил? — говорит Твидл. Он брезгливо обходит лужу. Человек-Устрица молчит.
— И какой идиот взял тебя на работу? — бухтит Твидл. — Тут же сплошное электричество! А если коротнет? Мало мне проблем с этой дурой…
Швабра механически елозит по полу.
— Немедленно наведи порядок, — Твидл тычет пальцем в грудь Человека-Устрицы. — Чтобы через минуту было чисто и сухо!
Невидимые толстяку воды струятся сквозь сифон. Человек-Устрица чувствует, как растет давление.
Твидл хмурится.
— Да, — говорит он. — Именно так — чисто и сухо. Или вылетишь с работы…
Пол скрипит под шваброй.
— Ты здесь убираешься? — говорит Твидл. — Сам вижу… Ты случаем не находил одну штуку? Такую… погремушку. Трещотку. Ума не приложу, куда она могла подеваться?
Человек-Устрица надавливает на швабру. Звук выходит такой, словно кто-то режет пенопласт. Толстяк морщится.
— Толку с тобой разговаривать! Кто нанял такого идиота? Мой идиот-братец? — Твидл уходит дальше по коридору.
Человек-Устрица смотрит ему вслед, затем достает из кармана спецовки дешевую деревянную трещотку. Цепляет пальцем длинный язычок и отламывает. Он крутит трещотку — в ответ не ни звука. Человек-Устрица ждет несколько минут, а затем идет вслед за Твидлом.
Всему свое время. Пока оно еще есть.
38. Последняя капля
Хрустальный Дворец погрузился в полумрак, словно помещение разом опустилось глубоко под воду. Освещение осталось лишь на сцене. С каждой девушкой цвет софитов менялся — все работало на то, чтобы выставить претендентку в выгодном свете. Пусть метафора и воспринималась чересчур буквально.
