Татьяна Вильданова - Парадокс параллельных прямых. Книга первая
Симон облегченно перевел дух.
– …но завтра его передадут гестапо.
Теперь в комнате повисла напряженная тишина. Все молча смотрели, как Жерар расстегнул пуговицы, снял плащ и кинул его на спинку стула.
– Похоже, что хвост привел связник. Он и хозяин дома арестованы. Их отправили в Париж сегодня днем. В доме оставалась засада. Попался только Готье, его повезут завтра на рассвете.
– На чем повезут? – задал вопрос Доре.
– Крытый фургон.
– Конвой?
– Ещё машина и двенадцать автоматчиков.
– А если…
Жерар сдвинул в сторону какие-то бумаги, вытянул чистый лист, сел и взял карандаш.
– Вот Бьевр. Это – дорога на Париж, здесь лес, – объясняя, он несколькими уверенными штрихами начертил схему местности, – здесь виноградники, за ними начинается овраг, который идет перпендикулярно дороге и упирается в шоссе на Аустерлиц.
– Там воронки на дороге, – подсказал Симон.
– Да, – кивнул Жерар, – когда машины будут их объезжать, то сбавят скорость. За лесом начинается прямой участок дороги, за ним поворот и спуск вниз. Если пропустить конвой в долину и отсечь от него фургон, то шанс у нас есть.
– Да, – Этьена тоже наклонилась над столом и внимательно изучила рисунок, – если только охрана поедет первой.
– Обычно так и едет.
– Нашу машину можно подогнать сюда, – девушка коснулась пальцем бумаги, помедлила и решительно надавила ногтем.
– Да, – согласился Жерар, – значит так, – он уперся карандашом в острый стык леса и виноградника, – Симон будет ждать машины здесь.
Симон энергично кивнул головой.
– Как только увидишь головную, подашь сигнал, и сразу уходи к оврагу, откуда будешь прикрывать наш отход. Ты, – закончив с Симоном, Жерар повернулся к Этьене, – пропустишь первую машину и уберешь водителя и сопровождающего второй. Затем уведешь Готье по оврагу. Я отсеку охрану.
– Мы отсечем, – поправил его Доре.
– Нет, – глаза Этьены сузились и позеленели, – ты не можешь ехать. Ты ранен.
– Был, – намеренно обращаясь не к ней, а к Жерару, четко доложил Доре, – сейчас я здоров.
– Хорошо.
Этьена сжала губы и отвела глаза.
– А если охрана поедет сзади? – всё ещё рассматривая схему, задал вопрос Симон.
– Тогда пропускаем машины и уходим, – Жерар достал спички, поискал глазами пепельницу, и, не найдя её на столе, забрал разрисованный листок на кухню, где сжег его в раковине, после чего открыл воду и тщательно смыл пепел, – выезжаем сейчас. До начала комендантского часа надо успеть выбраться из города.
– Пошли, – Симон вскочил и потянул Жана за рукав, – поможешь собраться.
В комнате Этьены отодвинули от стены кровать. Симон быстро скатал ковер, вынул крайние плашки паркета, прикрывавшие узкое прямоугольное отверстие. Этьена присела, сунула в дыру руку, повернула и отодвинула часть стены, открывая вместительную нишу.
– Отойди.
Жан посторонился, освобождая место для небольших плоских ящиков, которые Симон стал выхватывать из стены и аккуратно ставить на пол. Жерар открыл первый, в котором блеснули автоматные рожки.
Затем вынули ящики с автоматами.
– Умеешь пользоваться?
– Нет.
– Смотри, – привычно собрав автомат, Жерар показал, как стрелять, после чего опять разобрал и протянул Жану, – попробуй.
Жан тоже собрал, разобрал и собрал ещё раз.
– Хорошо. Прежде чем стрелять, не забудь снять с предохранителя.
– Ясно.
Этьена принесла вместительные хозяйственные сумки, куда всё и упаковали, вернув пустые ящики обратно в тайник.
– А если нас с этим, – Доре качнул головой в сторону сумок, – остановят и обыщут машину?
– В его машине, – Симон глазами показал на Жерара, – не обыщут.
– Всё, – окинул взглядом комнату Жерар, – надо взять свитера, ждать будет холодно.
– Я взяла, – Этьена вынесла из комнаты ещё одну сумку.
– Тогда пошли.
Глава 4
Вдоль дороги вились тонкие полосы предутреннего тумана.
На том месте, где должен был располагаться виноградник, раскинулось плотное бестелесное облако, нежно подсвеченное перламутром. В лесу туман казался темнее и гуще. Уже на расстоянии вытянутой руки толстые корявые стволы деревьев словно размывались, растворяясь так же бесследно, как растворяется в стакане воды капля чернил.
Постепенно туман спустился ближе к земле. Теперь, если примерно на метр приподняться над поверхностью почвы, можно было увидеть и бледно-лиловое, выцветшее небо, и глянцевые листья вечнозеленых кустарников, и лишенные корней деревья, подобно обломкам кораблекрушения, беспомощно плывущие между ледяными торосами.
Ещё через полчаса небо над деревьями посерело. Вдоль дороги потянул неприятный пронизывающий ветерок, под напором которого сизые ленты зашевелились и, как живые разумные существа, торопливо поползли в лес. Но и здесь единое пространство тумана уже раскололось, куски его растрепались и неопрятными клочьями повисли между деревьями.
Ещё больше посвежело. Ветер, прежде дувший вдоль дороги, теперь изменил своё направление, прошелестел по листьям, и задул в спину, выметая остатки тумана обратно на дорогу.
«Если так и дальше пойдет, – стараясь не прижиматься плечом к влажному стволу, подумал Доре, – то Симон увидит машины не раньше, чем они проедут мимо. Если вообще увидит… В таком месиве даже звук пропадает… кажется, где-то птица шелестит, – он поднял голову и прислушался, – да, нет. Какая тут может быть птица! Наверное, вода с листьев капает… или ветка скрипит… ветер её качает, вот она и скрипит, как жалуется… До чего же холодно! – пытаясь устроиться поудобнее, он коснулся щекой листвы и импульсивно отдернул голову, – дьявол! До чего же всё мокрое и противное… и куст этот… – он с откровенной неприязнью покосился на нависающий над головой куст, – не мог выбрать место посуше».
А он, действительно, не мог. Упал рядом с поваленным деревом там, куда больше часа назад ткнул пальцем Жерар. Сам Жерар лежал чуть дальше, уютно расположившись в небольшой пещерке между ветвями.
«Курорт! – стирая со щеки влагу, криво усмехнулся Доре, – не хватает только полотенца и шезлонга…»
Лежать становилось всё неудобнее. Несколько минут он безуспешно боролся с собой, потом не выдержал и повернулся.
«Если Жерар чего-то не учел, и мы лежим здесь зря… он профи, это сразу видно, но и он – не бог. Что он может сделать, если машины поедут другой дорогой? – не замечая, что начинает накручивать сам себя, мужчина нервно дернул подбородком и жестко сжал губы, – из Бьевра они могли поехать не через лес, а в объезд. Плохая дорога, туман… Какого черта им вообще лезть в этот проклятый туман?!.. А ведь, действительно! – он завозился и сел, плотно подтянув к животу колени, – как же мы об этом раньше не подумали!? А мы и не думали! Мы выполняли приказ! Думал один Жерар! – чувствуя, что от раздражения становится трудно дышать, он сжал кулаки и уперся глазами Жерару в спину, – мыслитель, …! Если мы лежим тут зря, то… то, что?»
Он прекрасно, знал, что произойдет в том случае, если машины доедут до Парижа. В Бретани помощника оператора арестовали прямо на съемочной площадке. В труппе шептались, что он был связан с англичанами и прятал среди коробок пленки зарядные батареи и наушники…
«Может быть, и прятал! Очень даже может, – в который раз вспоминая заледеневшее лицо мужчины, только сейчас понял Доре, – он из России… говорили, что был там офицером… был…»
Оператор погиб. Не сразу… в труппе шептались, что…
Тогда он намерено старался не слушать. Не потому, что был трусом. Нет! Но он был актером, то есть тем, кто, как свою, проживал чужую жизнь. А то, что рассказывали о гибели оператора, прожить и пережить было невозможно.
«Только не Готье! – не замечая, что крошит в кулаке ветку, заскрипел зубами Доре, – только не!.. – когда острый сучок пребольно впился в ладонь, Жан нервно отшвырнул обломки прочь и сжал пальцы, – дурак, я! – протрезвев от боли, он медленно оглядел поляну и сфокусировал взгляд на спокойно опущенных плечах Жерара, – истерик! Нет у них другой дороги. Только эта. Жерар прав. Не может он быть не прав. Ясно тебе?»
Поздний зимний рассвет слабой синью обвел выступающие из тумана контуры кювета. Дороги и виноградника по-прежнему не было видно. Зато с поразительной ясностью прочертились тени на корявом стволе поваленного клена, за сухой, обглоданной дождями кроной которого жесткой метлой топорщились оголенные прутья ракитника, оплетенные ежевикой.
Теперь Жан уже полусидел, облокотившись плечом о дерево и удобно пристроив автомат в развилке ветвей. Впереди него, ближе к дороге, всё также неподвижно лежал Жерар. Левее, метрах в ста пятидесяти от них должен был затаиться Симон, а, почти напротив, по другую сторону дороги, Этьена.
Ожидание затягивалось. Или, возможно, Доре только казалось, что они уже бесконечно долго лежат здесь и смотрят на плотную, как бетон, стену тумана над дорогой.
