Александр Ермак - Жизнь по контракту
Начали пилить-валить сосны. Потом взялись за топоры, отсекая сучья. Дальше распиливали ствол на короткие чурки, которые кололи топорами, поленья укладывали аккуратными стопками на сушку.
Герман и сам пилил-рубил – а благодаря школе Родиона он умел это делать, – и одновременно приглядывал за тем, как работают другие пары. Подгонять особо никого не приходилось. Но вот, как работать двуручной пилой, пришлось некоторых учить – детей города инструмент никак не хотел слушаться.
За день несколько человек слегка поцарапались. И еще многие натерли мозоли. Вечером подранки выстроились в очередь перед палаткой медчасти. Дежурной оказалась сама Ева. Она принялась обрабатывать бригаду йодом, обклеивать ранки пластырем, перематывать бинтом. Последним был Герман.
– У тебя что? – спросила его.
Он подставил ладони:
– Мозоли, – и улыбнулся, – белоручка…
Ева тоже улыбнулась:
– Это лечится, – помазала мозоли какой-то мазью и перевязала. – Завтра с утра всех еще раз перемажу-перевяжу, а потом наденете перчатки. Я постараюсь найти их на весь отряд белоручек…
– Спасибо.
– На здоровье…
Он смотрел на ее руки – тоже в царапинах, порезах, пятнышках йода. Заметив его взгляд, Ева спрятала их в карманы белого халата. Герман улыбнулся:
– А ты тоже белоручка.
Она недовольно посмотрела на него:
– Была, но теперь я все могу – и молоток, и лопату, и винтовку в руках держать.
– Значит, и у меня есть шанс перевоспитаться? – сказал он, стараясь быть как можно серьезнее.
– Есть, – миролюбиво подтвердила Ева и достала из карманов руки, посмотрела на них. – Ужасные, да?
Герман не согласился:
– Красивые. А царапины – это, ведь, пройдет. Кончится все это, скинем АИК, и ты будешь ходить на нормальную работу в городе. Посуду тебе будет мыть кухонная машина, гвоздь в стену, если понадобится, забьет муж. А ты будешь выбирать перед большим зеркалом, каким же кремом помазать свои красивые нежные руки…
Ева покачала головой:
– Звучит, как из другой жизни. Хотя почти все это было… Машина, кремы, парфюмы…
Он продолжил:
– Муж?
Тут Ева вздохнула:
– Нет, мужа не было. Но, надеюсь, будет.
– Будет муж, будут дети…
– Да…
В палатку вошел Эраст, и она искренне обрадовалась его появлению:
– Здравствуй.
Эраст недовольно посмотрел на Германа:
– Проблемы со здоровьем?
Тот покачал головой:
– Ерунда. Мозоли.
– У тебя одного?
За него ответила Ева:
– Почти у всей бригады. Он последний.
– Надо беречь людей, – Эраст не отводил от Германа глаз. – Получил медпомощь?
– Да.
– Тогда счастливо, – мотнул головой в сторону выхода из палатки.
Герман улыбнулся:
– Счастливо.
На выходе из палатки он обернулся и увидел, что Эраст взял Еву за руки. Они о чем-то заговорили. Герман вышел, направился к себе.
Он шел по лагерю, а в ушах его все еще звучало: «Нет, мужа не было. Но, надеюсь, будет». Похоже, она имела ввиду именно Эраста. Герман вспомнил, как смотрела, как разговаривала Ева с этим парнем в штабе. Вспомнил и вздохнул – красивая девушка эта Ева, даже в камуфляже. И умница, и работящая. А этот ее Эраст… Этот неприветливый человек Герману определенно не нравился. Но именно Эраст держал в своих руках руки Евы. А Герман не просто бы держал их. Он бы не удержался и расцеловал эти руки, осторожно касаясь губами царапин, порезов, пятнышек йода. Расцеловал бы, чтобы они зажили быстрее…
Бригада отработала на вырубке еще один день. И еще один. Мозоли подсохли. На царапины же уже никто не обращал внимания. Так что возвращаясь вечером в лагерь, отряд заготовщиков дров проходил мимо дежурной палатки санчасти. Герман старался разглядеть за приоткрытым пологом, определить по тени, кто там сегодня на смене. Так же сама Ева? Или кто-то еще из нескольких девушек, трудившихся в медчасти?
Они проработали еще несколько дней, возвели десяток внушительного вида поленниц. Герман заметил, что темп пилорубки начал спадать – люди, хотя и были полны энтузиазма, но уставали. В обеденный перерыв объявил:
– Давайте сегодня еще ударно поработаем, а завтра устроим выходной. Отдохнем и потом доделаем все, что наметили…
Все, конечно, обрадовались обещанному отдыху, подналегли. Олег – напарник Германа – тоже оживился, наваливался на слегу, толкая сосну, всей силой, всем телом. У очередного ствола, однако, поскользнулся и упал. Огромная сосна медленно, но верно падала прямо на него.
Герман, уже отошедший было в сторону, бросился к Олегу, рванул парня в сторону и почувствовал, как будто какой-то громадный зверь ударил его по спине когтистой лапой, швырнул на землю. Он услышал треск ткани, а после удара спину как ошпарило. Герман обрадовался и треску, и боли – значит, жив. Увидел, как поднимается отброшенный им Олег. Спросил его:
– Что там у меня со спиной?
Тот подошел, посмотрел испуганно:
– Кровь… Сплошняком…
Герман хотел было подняться на ноги, но земля перед глазами поплыла…
Очнулся в палатке медчасти. Он лежал на животе. Рядом сидела Ева, которая убирала шприц. Видимо, только что сделала ему укол. Глянула на него:
– Очнулся.
– Что со мной? Что с белоручкой? – попытался пошутить.
А она в ответ попыталась успокоить:
– Ничего серьезного. Ты не только белоручка, но еще и белоспинка. Ушиб спины. Ну, и кожу ободрал – постарался на совесть.
– Постарался… – почти улыбнулся Герман.
– Ничего, – Ева погладила его по щеке, – мы тебя с девочками быстро поставим на ноги.
– Уж постарайтесь. Как ребята?
– Все живы-здоровы. Они тебя на руках бегом донесли. Ты человека спас… – услышал уже как из тумана.
В больном сне он увидел незнакомую долину с желтой пересохшей землей, покрытой сетью больших и маленьких трещин. Они были заполнены какой-то красной жидкостью. Долина иногда вздрагивала, как при землетрясении. По ней окутанные дымкой шли две совершенно обнаженные девушки: совсем блондинка Линда и совсем брюнетка Тильда. Они курили на ходу и смеялись. Им было так весело. Но каждый их шаг причинял Герману боль. Присмотревшись же к долине Герман догадался, что разглядывает свою собственную израненную спину…
На следующий день он уже был в нормальном сознании. Только чувствовал слабость от потери крови и лежал пока еще на животе. В лагере больше серьезных больных не было, так что скучал он в просторной палатке один.
С утра Ева не пришла. Перевязку и укол делала милая девушка Зоя. Ее руки были менее поцарапаны, но и прикасались они к ранам не так осторожно, как Евины. Казалось бы, одно и то же простое действие, но какая разница. А как Ева погладила его по щеке… Из милосердия, конечно, погладила. Но Герман думал об этом прикосновении снова и снова. Это было так приятно…
Вечером после работы к нему зашли Влад и «Сильная рука»:
– Мы от всего отряда. Жив, начальник?
– Жив. Как там работа?
– Вчера хорошо отдохнули. Так что сегодня все спорится…
Через некоторое время после их ухода зашел напарник-Олег, поблагодарил:
– Спасибо. Если б не ты, раздавило бы меня к чертовой матери.
– Ты же также поможешь мне, если будет нужно.
– Конечно…
Они помолчали. Герман хотел спросить Олега, как он там работает без напарника, но в это время в палатку вошла целая делегация – Эраст, Анджей и Ева. Олег быстро попрощался и ушел:
– Выздоравливай…
Анджей улыбался:
– Как наш герой? Поправляется?
Улыбнулся и Герман:
– Поправляюсь. Завтра можно обратно на работу выходить.
– Поправляется, – подтвердила Ева, – но на работу, конечно, не завтра выйдет. Еще несколько дней его поперевязываем, укольчиков понаставим, а там уже, глядишь, и выйдет.
– Да, – проронил Эраст, – залеживаться нам некогда.
– Но и больных на работу я выпускать не дам, – строго сказала Ева.
Анджей поспешил ее успокоить:
– Да никуда мы его не гоним. Пусть полностью выздоровеет, вот тогда уже и…
Герман кивнул, обратился ко всем:
– Думаю, ребята неплохо справились. Там уже немного осталось. Без меня все доделают. Основную часть дров точно перетаскают в лагерь. А остальное можно будет в любое другое время донести…
– Хорошо, – кивнул Анджей, – не беспокойся, мы проследим за этим делом. А ты, ты поправляйся. Ты нам нужен. Очень нужен.
– Конечно, – снова кивнул Герман.
Анджей и Эраст вышли первыми. Ева задержалась, стала доставать шприц для укола. Герман улыбнулся было, но тут в палатку снова заглянул Эраст:
– Ева… – увел ее.
«Вот, гад», – выругался про себя Герман. Вместо Евы в палатку вернулась Зоя. Без особых антимоний всадила ему твердый шприц в неповрежденное мягкое место.
10. Настоящее дело
Как Ева и обещала, вскоре Герман снова был на ногах. Выспавшийся, отдохнувший, только еще не совсем сгибающийся – покрывшаяся коростой спина при наклонах тут же напоминала о себе болью.
