Ричард Бахман - Бегущий человек
— Пошел в задницу, — резко бросил Ричардс.
Мальчишка попытался выбить из-под него один из костылей, и тогда Ричардс другим костылем треснул его по спине. Тот бросился бежать, ругаясь на ходу.
Ричардс медленно поднялся по покрытым трещинами каменным ступенькам и остановился, разглядывая дверь. Когда-то она, видимо, была покрашена в голубой цвет, однако сейчас краска полиняла и облезла, что делало ее похожей на выцветшее небо пустыни. Когда-то здесь был звонок, но какой-то вандал поработал над ним со стамеской.
Ричардс постучал. Никакого ответа. Он снова постучал.
Время приближалось к вечеру, и на улице постепенно становилось все холоднее. Со стороны парка в конце улицы раздавался мерный шелест опадающей листвы.
Никого не было дома. Пора уходить.
Но он постучал еще раз, почему-то уверенный, что внутри кто-то есть.
На этот раз он был вознагражден: послышалось тихое шарканье обутых в тапочки ног. Шаги остановились у двери.
— Кто там? Я ничего не покупаю. Убирайтесь!
— Мне порекомендовали навестить вас, — сказал Ричардс.
Скрипнув отодвинулась заглушка дверного глазка, и оттуда на Ричардса взглянул карий глаз. После этого глазок закрылся.
— Я вас не знаю.
Полный провал.
— Мне сказали обратиться к Элтону Парракису.
— А, вы один из этих… — прозвучало с неохотой.
Раздался звук открываемых замков. Звякнула снятая цепочка, щелкнула одна задвижка, потом вторая. Еще один замок, еще один…
Дверь отворилась, и Ричардс увидел костлявую женщину без каких-либо признаков груди и с огромными бугристыми руками. Лицо было без морщин, почти детское, но в то же время она выглядела так, будто в борьбе с самим временем она выдержала сотни невидимых ударов. Возможно, время побеждало, но женщина так просто не сдавалась. Даже в тапочках без каблуков она была ростом почти 180 см, ее измученные подагрой колени казались похожими на два пня. Волосы были обернуты полотенцем. Ее карие глаза, смотревшие на Ричардса из-под густых нависших бровей (волосы на бровях торчали в разные стороны, как редкие кусты, задыхающиеся от разреженного высокогорного воздуха), были умными и сверкали то ли от страха, то ли от гнева. Позднее Ричардс понял, что женщина была просто растеряна, испугана, находилась на грани сумасшествия.
— Я — Вирджиния Парракис, — сказала она без выражения. — Я мать Элтона. Входите.
Отсчет: 051
Она не узнала его, пока он не прошел в кухню, куда она пригласила его на чашечку чая.
Дом был старым, ветхим, обставленным в знакомом стиле, который был ему известен по собственным воспоминаниям. Современная лавка старьевщика.
— Элтона сейчас нет, — сказала она, склонившись в раздумье над покореженным алюминиевым чайником на газовой плите. На кухне было светлее. Хорошо были видны коричневые потеки на обоях, дохлые мухи — воспоминание о прошедшем лете — на подоконнике. Старый линолеум на полу был весь в черных складках под протекающей трубой лежала мокрая оберточная бумага. Кухня была наполнена запахом дезинфекции, который напомнил Ричардсу гостиницу, где он останавливался в последний раз.
Она пересекла комнату, ее больные руки начали что-то искать в куче хлама на кухонном столе. Наконец она нашла два чайных пакетика, один из которых был уже использован. Его как раз и получил Ричардс, что его совсем не удивило.
— Он на работе, — сказала женщина обвинительным тоном, делая ударение на первом слове. — Вы от того парня из Бостона, которому Элти пишет по поводу загрязнения воздуха?
— Да, миссис Парракис.
— Они встретились в Бостоне. Элтон тогда обслуживал торговые автоматы, — она остановилась на мгновение и потом медленно двинулась через бугры линолеума к плите. — Я говорила Элти, что то, чем занимается Брэдли, является нарушением закона. Я сказала ему, что это может кончиться тюрьмой или даже хуже. Но он не послушался меня, его старую мать. Нет!
Она загадочно улыбнулась.
— Вы знаете, Элтон всегда что-то мастерил. Когда он был еще ребенком, он построил деревянный домик из четырех комнат за этим домом. Это было до того, как срубили старый вяз. Но этот черномазый придумал, что Элти должен построить экологическую станцию в Портленде.
Она положила чайные пакетики в чашки и, стоя спиной к Ричардсу, грела руки над газовой плитой.
— Они переписывались. Я сказала ему, что отправлять письмо по почте небезопасно. Ты отправишься в тюрьму или хуже, сказала я. «Но, послушай, мама, — отвечал он, — мы пользуемся шифром. Он просит прислать дюжину яблок, а я пишу, что моему дяде стало немного хуже». Я сказала: «Элти, ты думаешь, они не разберутся в этой вашей секретной затее?» Но он не слушался меня. Раньше было по-другому. Но все изменилось после того, как он стал взрослым. Порнографические журналы под кроватью и все такое… А теперь этот черномазый… Наверное, они поймали тебя, когда ты измерял уровень смога или канцерогенов или что-то еще в этом роде? И сейчас ты в бегах?
— Я… — начал было Ричардс.
— Это не имеет значения, — резко перебила она его и отвернулась к окну.
Окно выходило во двор, заваленный ржавеющим старьем, автомобильными дисками. Там же виднелась детская песочница, в которой за много лет накопилось огромное количество сучьев.
— Это не имеет значения, — повторила она. — Это все черномазые.
Она повернулась к Ричардсу, ее глаза были полны непонятной злобы.
— Мне шестьдесят пять лет. Я была молоденькой девятнадцатилетней девушкой, когда все это началось. Был 1979 год, и черные были везде. Везде! Да, именно так! — она почти кричала, как будто Ричардс спорил с ней.
— Везде! Они послали этих черных в школы вместе с белыми. Они дали им высокие должности. Эти радикалы, разный сброд и революционеры. Я не… — она замолчала, как будто слова застыли у нее во рту, и уставилась на Ричардса, четко разглядев его в первый раз.
— О, Боже мой, — прошептала она.
— Миссис Парракис…
— О, нет, — сказала она охрипшим от страха голосом, — нет, нет!
Она двинулась к нему, приостановившись у кухонного стола, чтобы вытащить из кучи сверкающий нож.
— Вон, вон отсюда!
Он начал потихоньку отступать, сначала через коридор, ведущий из кухни в затемненную гостиную, а затем и через комнату. Он заметил старый телефонный аппарат, висящий на стене с того времени, когда в этом доме еще располагался домашний пансион.
«Голубая дверь… постояльцы… Когда все это было?» думал Ричардс. Двадцать, сорок лет назад? До того, как черномазые отбились от рук или после?
Он только вступил в коридор, ведущий к входной двери, когда раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Они оба застыли на месте, как будто какой-то волшебник остановил пленку, раздумывая, что делать дальше.
Дверь открылась и вошел Элтон Парракис. Он был непомерно толстым, его тусклые светлые волосы были зачесаны волнами назад, полностью открывая круглое детское лицо, на котором застыло вечное смущение. На нем была голубая с золотом форма компании «Вендо-Спендо». Он внимательно посмотрел на мать.
— Опусти нож, мама.
— Нет, — вскричала она, но признаки поражения уже были видны на ее лице.
Парракис закрыл дверь и двинулся к ней. Его трясло.
Женщина сжалась.
— Ты должен прогнать его, сын. Это — нехороший человек. Это — Ричардс. Это грозит тюрьмой или даже хуже.
Она начала раскачиваться из стороны в сторону, уронила нож и упала бы на пол, если бы он не подхватил ее. Потом обнял за плечи и начал нежно поглаживать.
— Я не попаду в тюрьму, — сказал он, — перестань, мама, не плачь. Пожалуйста, не плачь.
Он взглянул на Ричардса поверх ее вздрагивающих плеч и смущенно улыбнулся, как бы извиняясь.
Ричардс ждал, что последует за этим.
— Ну, мама, — сказал Парракс, когда рыдания перешли в всхлипывания. — Мистер Ричардс хороший друг Брэдли Трокмортона. Он останется у нас на пару дней.
Она пронзительно закричала, он, морщась, прикрыл ее рот ладонью.
— Да, мама, он останется у нас. Я сейчас отгоню его машину к парку и подключу сигнализацию, а ты завтра утром отнесешь пакет на почту и отправишь его в Кливленд.
— В Бостон, — автоматически поправил Ричардс. — Пленки надо отправлять в Бостон.
— Сейчас их отправляют в Кливленд, — сказал Парракис извиняющимся тоном. — Брэдли скрывается.
— О, Господи!
— Тебе тоже придется скрываться, — застонала миссис Парракис. — И они тебя поймают. Ты слишком жирный.
— Я поднимусь с мистером Ричардсом наверх и покажу ему его комнату, мама.
— Мистер Ричардс! Мистер Ричардс! Почему ты не называешь его настоящим именем?
Он мягко отстранил ее, Ричардс покорно поплелся за ним по мрачной лестнице.
— Здесь много комнат, — сказал Элтон, тяжело переводя дух. Его ягодицы тяжело переваливались при подъеме. — Это был очень большой дом много лет назад, когда я был еще ребенком. У тебя будет комната с окном на улицу.
