В. Шлифовальщик - ЛОЖКА ДЕГТЯ
Он с отвращением поглядел на свою одежду.
- А незачем такие выдумывать! – заметил я. – Если джинсов будет много, тогда все будут их носить, и никто удивляться не будет. А так они будут у тебя одного. Дарю!
От привалившего счастья поэт совсем обезумел. Он счастливыми глазами смотрел на меня и прижимал джинсы к груди.
- Если ты хочешь добиться славы, добивайся её любыми способами, - менторским тоном поучал я. – А слава – это публичность, внимание людей. Наденешь джинсы – автоматически становишься центром внимания, и можешь спокойно читать свои стихи. Тебя выслушают из уважения к твоим фирменным штанам.
- Что я могу для тебя сделать? – засуетился поэт.
О, это уже другой разговор! Приятно слышать и понимать, что зацеп состоялся. В любом мире, хоть рабовладельческом, хоть в коммунистическом, есть люди, способные за джинсы сделать всё, что угодно. Они – потенциальные жертвы зацепа.
- У меня есть много интересных вещих, - опутывал сетями поэта я всё сильнее и сильнее. – Получше этих джинсов. Они могут стать твоими. К тому же я помогу тебе стать знаменитым, чтобы тебя слушали и обсуждали. Помоги мне тоже немного.
- Что? – прошептал поэт.
- Я скажу, когда мне понадобится твоя помощь.
5
Ант выпухнул нас из своего дома уже в сумерках. Спокойной ночи он пожелал своеобразно:
Уснуть, и чтоб весь мир пропал,
Уснуть, проспав судьбы запал.
Проснуться бы в тиши ночной
И вечный ощутить покой.
Своим стихотворным бредом поэт изрядно надоел за этот вечер. Я привычно вздохнул, закатив глаза, на этот раз просто от облегчения.
В гостиницу мы не пошли. По сумеречным опустевшим улицам я и стажёр добрались до окраины города и нашли укромное место на берегу небольшой речушки. Мне необходимо было посоветоваться с суфлёром, подвести итоги дня. В гостинице вряд ли могла быть прослушка, но перестраховаться никогда не вредно. Стажёра я поставил караулить.
Я отключил понимальник и постучал по переговорнику.
- А? – встрепенулся на том конце «провода» Павлик.
- Спишь, что ли? – недовольно спросил я. – Забыл, что должен трое суток проекта дежурить непрерывно?
- Глаз не сомкнул! – вяло заверил меня суфлёр, смачно зевнув.
- Что скажешь? В общем и целом?
Аналитик хмыкнул:
- Лучше бы девку зацепили, чем этого патластого графомана. Хотя бы эту, Элину. Или рыженькую в кафе.
- Кто бы рассуждал о девках! – рассердился я. – Донжуан-теоретик! По существу что скажешь?
- И так всё понятно. Коммунизм с пережитками социализма. Или социализм с зачатками коммунизма. От каждого по способности, каждому по морде.
Виталик, обладающий умением искренне смеяться над самой тупой шуткой, хохотнул и тут же смолк под моим сердитым взглядом.
- Павлик, - сказал я проникновенно, - я знаю, что ты главный остряк аналитического отдела. Но мне сейчас не до шуток. Я и так весь вечер идиотские стихи слушаю. Давай просыпайся до конца и выдавай своё мнение.
- Мирок интересный. Эксклюза тоже неплоха, - выдал скромное мнение суфлёр, посерьёзнев.
- «Неплоха»! – Я даже подскочил от возмущения. – Шикарная эксклюза, роскошная! Хрен кто такую добывал из дилаперов!
- Эксклюза – это так, мелочёвка, - не разделил моего восторга Павлик. - Тут другое интересно. Перепухание, картофелекапуста… Вывод не напрашивается?
Я задумался с точки зрения суфлёра бессовестно долго, и он через пару секунд сам ответил:
- Вывод такой, что в Миогене нет чётких границ. Это нечёткий мир. Мир, в котором противоположности сглажены, между ними нет выраженной разницы. У нас каждая вещь – это отдельная сущность, а у них – полудрова-полудым и морквосвёкла.
- А перепухание тут причём?
- Я думаю, что тут тоже своего рода нечёткость. У нас каждое твёрдое тело занимает своё определённое место в пространстве. А у них, видать, размазана по всему пространству. То есть ваш поэт не целиком в соседней комнате дрыхнет, а в основном, на девяносто девять и девять десятых процента. А одна тысячная его часть размазана по всему пространству Вселенной.
- Ты точно проснулся? – поддел я Пашу, слегка обалдев от его гипотезы. В принципе у него все гипотезы сумасбродные.
- Идиот! – прокричал суфлёр так, что я прикрыл рукой переговорник. Верный признак, что ему мысль кажется логичной и правильной; он всегда злится, когда его не понимают, - Включи мозг, недоучка! Поэтому и называется перепухание, что человек плавно перетекает из одной точки пространства в другую! В одном месте он сдувается, а в другом вспухает! Просто меняет концентрацию себя в данной точке. Что не ясно?!
Мы с Виталиком промолчали.
- И между самими вещами, кстати, нет чёткой разницы, - слегка успокоился Павлик. - У нас есть морковь, и есть свёкла, и между ними нет ничего общего.
- Корнеплоды, - брякнул я.
- Что?! – опешил суфлёр.
- Я говорю, у них есть общее: морковь и свёкла – корнеплоды.
- Вот идиот!– задохнулся от возмущения суфлёр-философ. – Что с тобой сегодня? Ты что-то соображать плохо стал. Я же тебе о другом толкую, а не о классификации. Я говорю, что у нас между любыми вещами есть чёткая разница, граница. А в Миогене можно из любых двух вещей получить нечто среднее. На четверть свёклу, на три четверти морковку.
«Что среднить будем?», - всплыли в мозгу странные слова поварихи.
- И фазовые переходы тут, скорее всего, плавные. Водалёд. Значит, вода в лёд переходит не скачком, как у нас, а плавно густеет. Заметил, кстати, что город здешний похож на село? И это тоже гладкость, сглаженность – в Миогене нет разницы между городом и деревней.
- А конфигурация? – неожиданно возник из темноты уставший караулить Виталик.
Я удивлённо посмотрел на него, и он, смутившись, пробормотал:
- Ну… Конфигурится тут всё… Само…
- А смысловик? – добавил я, обращаясь к Павлику. – Бабочник, обратник? Какая тут нечёткость?
Но суфлёра не так просто завести в тупик:
- Я думаю, Миоген не только нечёткий, но и саморегулирующийся. Вся рояльность, которая тут зашкаливает – это результат саморегуляции. Следствие само настраивает причины, целое – части… У нас следствие зависит от причины, а тут ещё и причина от следствия. Обратная связь.
И тут меня осенило:
- Нечёткий, саморегулирующийся мир с обратной связью, говоришь? - усмехнулся я. – А ты, Паша, не перепил пива случайно? Где ты видишь нечёткость?
Я повертелся вокруг себя, водя камерой.
- Где? Где расплывающиеся перетекающие друг в друга предметы? Вот река. Она что, наполовину река, а наполовину каша манная? Почему мы со стажёром не перетекли никуда? Саморегуляция… У меня что, внутренние органы отсаморегулировались?
Даже здесь, в другом мире я почувствовал, что Павлик озадачен. Несомненно, мозги у него закипели, потому что я попал в десятку.
- Я понял! – вдруг выкрикнул суфлёр из переговорника. – Всё так просто, что даже неинтересно. Онтологический мир.
- Чего сказал? – За ходом мысли Павлика сложно уследить, особенно когда он увлечён.
- Миоген – онтологический мир. Наш земной мир – технологический. Бывают другие миры, например, магические. А этот – онтологический.
- Онтология – это раздел философии, изучающий наиболее общие вопросы бытия, - вставил Виталик, топтавшийся тут же рядом.
Павлик был терпелив и не обозвал его тупицей и идиотом. Это значило, что у него в голове сложилась определённа картинка.
- Мы, земляне, строим свою цивилизацию на базе техники. Она определяет развитие общества. Техника – практическое применение естественных наук. А тут онтроника – аналог техники, только для философских наук. Так сказать, инженерная онтология.
Онтологический мир – это, конечно, интересно. На Земле я бы охотно поболтал бы с Павликом, подискутировал на эту тему. Но сейчас меня больше интересовало другое – совет, с чего начинать дилапинг этого онтологического коммунистического мира.
Мы вернулись в гостиницу уже в полной темноте. Хоть этот мир и был онтологическим, но до уличного освещения они явно не додумались: весь город был погружён во мрак. Только где-то вдалеке мерцали зеленоватым полусферические купола, один из которых – выставочный центр. Другие, наверное, тоже какие-нибудь научные центры. Особенно заметен был самый дальний огромный купол, по размеру превосходящий все остальные. По-моему, он бы запросто покрыл бы ведь этот городишко. Я решил, что в этом куполе должен находиться завод по производству онтроники, и улыбнулся своим дурным мыслям.
В номере стажёр хотел было завалиться спать, но я решил перед сном его немного помучить теорией дилапинга. Тем более, что Павлик, выдумав термин «онтологический мир» так и не дал толкового совета, как его дилапировать.
