Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель
Знакомых ребят не было видно, наверняка уже нашли занятия по душе: смотрели телевизор, играли в карты или занимались боевыми единоборствами. В последнее время популярными стали также старинные танцы и стрельба из лука. По-прежнему очень много времени занимали ставки на результаты спортивных соревнований. Если хочешь выиграть, приходится серьезно поработать. Ребята, что подсели на это развлечение, рассказывали, что глубокое погружение в скачки и футбол требует многочасовых обсуждений. Сам Грегор больше всего любил старинные танцы: вальс, полонез, буги-вуги. Он с трудом сдержал слезы радости, когда узнал, что его увлечение танцами разделяют и многие другие «злюки». Во время последнего посещения виртуального дома свиданий ему удалось обнаружить даже любителей кадрили.
Выбираясь по утрам из дома, Грегор рассчитывал, что обязательно встретит на перекрестке «злюк», с которыми всегда можно будет обсудить, как весело провести время. И действительно, не было случая, чтобы кто-нибудь из ребят не придумывал дельный план.
Так начинался каждый новый день. Конечно, надо было помнить и о работе. Трущобы — это очень сложный механизм, темпы роста потребления никто отменить не может. Людям постоянно нужна новая одежда, продукты питания, лекарства, витамины, мобили, коммуникаторы и компьютеры. А еще наркотики, оружие, алкоголь и табак. И, конечно, развлечения и безопасность. На работу могли вызвать в любой момент. Грегор услышал однажды от знающего человека, что магнаты, которые контролируют поставки, получают гигантские прибыли. Поверить в это было трудно. А уж когда Грегору сказали, что магнатам за особые заслуги выдают вид на жительство в Усадьбе, он сразу понял, что это бессовестное вранье. «Элитики», так «злюки» между собой ехидно называли жителей Усадьбы, не любят общаться с жителями Трущоб. И со «злюками», и с магнатами, и с «интелками». Брезгуют, что ли? Для них обитатели Трущоб все на одно лицо. Это общеизвестно.
И вот Грегор стоял на тротуаре, грустный и брошенный друзьями, пытаясь на всякий случай вспомнить, что будут днем показывать по телевизору.
Неожиданно из-за угла появились два странно одетых человека. Явно не местные, в Трущобы иногда приезжают на экскурсию туристы из соседних поселений. Их легко отличить по веселому гвалту и беспечному выражению лиц. Но эти были необычно серьезны и сосредоточены. Можно было подумать, что они на работе. Грегору они не понравились, а незнакомцы, наоборот, увидев Грегора, почему-то обрадовались.
— Привет, — сказал один из них.
— Привет, — ответил Грегор.
— Грустишь?
— И не думаю.
Эти слова Грегора показались туристам чрезвычайно смешными.
— Слышал? Он не думает.
— Да слышал, слышал. А-то мы не знали!
Любой обитатель Трущоб с детства знает, что смех — есть основа правильной жизни, а потому он не может быть презрительным, только желательным. Но на этот раз Грегор почему-то страшно разозлился, наверное, почуял в реакции незнакомцев что-то оскорбительное. Туристы, так ему показалось, не считали его равным себе. Для них он не был смешным, он был смешон. Разница тонкая, но она есть. Почувствовать ее легче легкого, а вот словами выразить трудно. Грегор приставил указательный палец к щеке. Но незнакомцы продолжали посмеиваться. И это в восьмом квартале, где «злюки» привыкли считать себя хозяевами! Смириться с таким отношением было трудно. У Грегора непроизвольно сжались кулаки. Никому не позволено насмехаться над «злюкой».
Но туристы, впрочем, не обратили на праведный гнев Грегора никакого внимания. Они принялись оживленно обсуждать что-то важное для себя. Спорили, выкрикивали странные слова. Наверное, это были иностранцы, потому что понять, о чем они говорят, Грегору не удалось.
И только в самом конце обсуждения один из них задал своему собеседнику вполне осмысленный вопрос:
— Простите, Небов, вы действительно считаете, что он способен думать?
— Конечно, пока не доказано обратное.
— Желаете спросить его, о чем он думает?
— А почему бы и нет? Это облегчило бы нашу миссию. Разве не так? Вы же сами мне неоднократно говорили, что лишней информации не бывает. К тому же, это позволит завоевать его доверие.
— Смотрите, не переусердствуйте!
— Позвольте мне закончить работу, в конце концов, я закончил курсы.
— Ну-ну.
Грегор насторожился, у него не было особого желания говорить с незнакомцами, однако, стоять в одиночестве скучно. А беседа хоть какое-то да развлечение. Пускай спрашивают, если охота.
— Послушай, парень, ты мечтаешь когда-нибудь?
— Чего это?
— Спрошу по-другому, попроще, как ты представляешь свою жизнь в будущем?
— А что такое будущее?
— Зачем вы с ним разговариваете? — грубо вмешался второй турист. — Нажмите кнопку и не забивайте себе голову ерундой. Иногда, Небов, вы ведете себя, как какой-то наивный миротворец.
— Пожалуй, соглашусь: не следует без нужды болтать с местными жителями, потому что наша главная задача — фиксация положительных эмоций и завоевание доверия. Вы абсолютно правы, Контров.
— Ну, так нажимайте кнопку, чего вы ждете?
— Уже нажал. Заработала машинка.
— Да. Вижу. Как его скрутило.
4. Поедание торта
Стеклянная дверь в столовую была слегка приоткрыта, говорят, что так принято в настоящих дворцах. Грегор Пустовой растерянно посмотрел по сторонам. Помощи ждать было не от кого, а жрать хотелось. Как попасть в помещение, если нечем открыть дверь? Его руки были заняты, в каждой по двухкилограммовому торту. Решение пришло само собой. Мощным ударом левой ноги (а ведь он был правшой) Грегор блестяще справился с проблемой. Путь был свободен.
Он удобно устроился за ближайшим столом, покрытом красивой зеленой скатертью. Теперь перед ним стояла новая задачка: ему нужно было развязать узел на коробке с тортом. Он был тугой и не поддавался. Пришлось ему подключить зубы. В общем, Грегор веревочку перегрыз. Проклятый узел был посрамлен и безвольно повис на побежденной веревочке.
Теперь можно было приступать к поеданию торта. Он отковырял пальцем сладкую кремовую розочку и ловко направил ее в рот. Было вкусно. А кто сомневался? Грегор поискал глазами нож, который наверняка находился где-то рядом. Торт следовало разрезать на куски. В конце концов, можно было попробовать отламывать руками, но разве настоящие «злюки» так поступают? Каждый знает, что отрезанный с помощью ножа кусок вкуснее.
И тут, как на грех, на глаза ему попался раб Порфирий. Ну, не раб, наемный работник, что, конечно, сути дела не меняло. Грегор с омерзением рассматривал его помятое случайными заботами лицо.
— Как правильно к тебе обращаться: Грязная рожа или Рожа протокольная?
— Грязная рожа звучит лучше, как-то основательнее, — подумав, сказал Порфирий.
— Согласен. Основательность — хорошая штука. Тогда пусть и я теперь буду не Пустовым, а Славновым! Звучит внушительнее!
Грегор почувствовал внезапный приступ ярости. Эта Грязная рожа медлила. За меньшее по башке бьют. Ну, в самом деле, повод для недовольства был очень веский: готовый к поеданию торт перед глазами, а ножа нет. За что это мы, спрашивается, рабам деньги платим! Совсем отбились от рук, ножа хозяину подать не могут. Доколе будем терпеть!
— Нож давай! — не выдержал Грегор. — Грязная ты рожа, сам не можешь догадаться, что мне нож нужен? Как я торт поедать буду без ножа?
— Господин, вы же лучше меня знаете, что наемным работникам доступ к ножам и прочему холодному оружию категорически запрещен. Я бы и рад помочь, но это не в моих силах.
— И что же мне теперь делать?
— Осмелюсь предложить хороший выход: отламывайте куски руками.
— Ты — дурак!
Порфирий нахмурился.
— Прежние хозяева считали, что я сообразителен, — сказал он ворчливо.
— Никогда бы не подумал, — удивился Грегор.
— Откуда вам, хозяин, знать про сообразительность?
— Ты сам это придумал, или сказал кто?
