Этьен Кабе - Путешествие в Икарию
Один из учителей в заключение напомнил детям, что они не должны теперь меньше любить маленького прыгуна, последнему — что он не должен меньше любить своих судей, всем — что они должны еще больше любить республику, которая столько сделала для их благополучия, и любить друг друга еще больше, чтобы быть достойными республики.
Я вышел изумленный и взволнованный всем, что видел, и проводил Динара, который возвращался к себе домой.
— Практический курс морали! — сказал я ему. — Я теперь хорошо понимаю ваших детей, ваших женщин, вашу нацию!
— И мы имеем, кроме того, специальный курс морали, который каждый проходит в течение двенадцати лет и познает все свои обязанности, все достоинства и добродетели, которые нужно приобрести, все недостатки и пороки, которых следует избегать. И этот курс, некогда столь пренебрегаемый и столь скучный, теперь является не менее привлекательным, чем другие, так как с ним связывают историю всех великих добродетелей и великих преступлений, знаменитых героев и знаменитых преступников.
Самые интересные книги, написанные нашими наиболее талантливыми авторами, наши романы, наши театральные пьесы — все содействуют воспитанию в его усилиях привить любовь к нравственности, и республика, неограниченная повелительница, не разрешает издавать никаких безнравственных произведений.
Вы даже можете сказать, что жизнь семьи есть постоянный практический курс морали, как вы только что назвали его, потому что, как только дитя раскрывает глаза, оно познает, повторяет и практикует только то, что нравственно: никогда, например, вы не увидите, чтобы дети лгали.
И зачем икарийские дети будут лгать, когда общность делает их такими счастливыми? Как могли бы они не любить эту общность и равенство, когда они дают им столько счастья!
Прощайте, я оставляю вас. Скажу вам только, что специальный «Журнал воспитания», распределяемый между учителями, держит их всегда в курсе всех новых открытий и улучшений, касающихся обучения.
Но вы ведь проведете вечер у моей матери вместе с Вальмором и его семьей. Мы сможем там поговорить немного о нашем гражданском воспитании.
Я уже два дня не видел Кориллу, и, несмотря на все мое возбуждение, мне казалось, что с тех пор прошло уже два века. Я испытывал сильную потребность видеть ее и слышать.
Поэтому я рано направился в дом ее семьи, чтобы провести там некоторое время, прежде чем направиться вместе с ними к госпоже Динаме.
Я еще не видел Кориллу такой красивой и любезной.
— А вот и вы, наконец, — сказала она, подходя ко мне. — Видно, что вам доставляет большое удовольствие видеть нас! Как могли вы не приходить два долгих дня и не засвидетельствовать своего почтения моему дедушке!.. Это плохо, очень плохо, и дедушка вами недоволен. Правда, дедушка? Но вы здесь… и мы прощаем… Ах, да, мы должны вместе петь у Динаизы! Посмотрим, не скомпрометирую ли я себя, когда буду петь с вами.
Мы спели.
— Неплохо, — сказала она, — и выйдет еще лучше, надеюсь, во второй раз.
Во все время пути она была чарующе весела. Вся маленькая семья госпожи Динаме была в сборе, и нас оказалось около сорока человек. Как все были ласковы, в особенности дети, какое было веселье, радость, счастье!
— Поистине вы счастливый народ, — сказал я Динару, с которым уселся в углу.
— Вероятно, самый счастливый народ на земле, — ответил он, — и это влияние нашей общности.
— И вашего воспитания.
— Да, и нашего воспитания, ибо без него общность была бы немыслима, а именно она приносит нам все радости и обязанности общественной и политической жизни.
Можно сказать, что уже с первых лет своей жизни дитя учится быть гражданином. Оно учится этому главным образом в школе, где обсуждение Свода школьника, экзамены, выборы и дискуссии учащихся подготовляют детей к гражданской жизни.
Но собственно гражданское воспитание начинается в восемнадцать лет, когда молодой человек знакомится с элементами литературы, ораторского искусства и всеобщей истории.
В более узком смысле оно состоит в углубленном изучении национальной истории, общественного и политического строя, конституции и законов, прав и обязанностей должностных лиц и прочих граждан.
Каждый школьник заучивает наизусть всю конституцию, и нет икарийца, который не знал бы в совершенстве всего, что касается выборов и избирателей, Национального представительства и представителей, народных собраний и национальной гвардии; нет ни одного, который не знал бы всего, что должностные лица могут и чего не могут делать, и всего, что закон разрешает или запрещает. Тот, кто пренебрег бы своим гражданским воспитанием, был бы лишен пользования гражданскими правами, и это было бы позором и несчастьем, которым никто не хотел бы себя подвергнуть.
Даже женщины знакомятся с элементами гражданского воспитания, чтобы не быть чуждыми ничему, что их интересует, и понимать все, что так сильно занимает их мужей.
Наконец, хотя мы надеемся, что у нас всегда будет мир, внутренний и внешний, все граждане являются членами национальной гвардии и обучаются от восемнадцати до двадцати одного года употреблению оружия и военным упражнениям; эти упражнения являются одновременно большим украшением национальных праздников, дополнением к гимнастике, полезным для тела и здоровья дополнением к гражданскому воспитанию.
В двадцать один год молодой человек — уже гражданин, и вы видите, что молодые икарийцы воспитаны так, чтобы быть хорошими патриотами, а также хорошими супругами, хорошими отцами, хорошими соседями, наконец, настоящими людьми.
Я мог бы прибавить, что это люди мира и порядка, ибо основной принцип гражданского воспитания, принцип, который их всегда заставляют применять на практике, состоит в том, что после свободного и исчерпывающего обсуждения, когда каждый может изложить свое мнение, меньшинство должно подчиниться без всякого сожаления большинству, потому что иначе не было бы другого способа решения, кроме грубой силы и войны, победы и завоевания, влекущих за собой тиранию и угнетение.
— При вашей общности и вашем воспитании, — сказал я ему, — у вас не должно быть много преступлений.
— Какие преступления у нас могли бы совершаться? — ответил Вальмор, который нас слушал. — Может ли у нас встречаться воровство какого-либо рода, когда у нас нет денег и когда каждый владеет всем, что он может пожелать? Не сумасшедшим ли нужно быть, чтобы воровать? И как могли бы быть у нас убийства, поджоги, отравления, когда невозможно воровство? Как возможны были бы у нас самоубийства, когда все у нас счастливы?
— Но, — ответил я, — убийства, дуэли и самоубийства могли бы совершаться и в силу других причин, например из любви или ревности.
— Наше воспитание, — опять ответил Вальмор, — делает из нас людей и учит нас уважать права и волю других, следовать во всем советам разума и справедливости. Икарийцы почти все философы, и они с детства умеют укрощать свои страсти.
— Вы видите, следовательно, — сказал Динар, — что общность одним ударом уничтожает и предупреждает воровство и воров, преступления и преступников, и мы не имеем поэтому нужды ни в трибуналах, ни в тюрьмах, ни в уголовных карах.
— Простите меня, милостивый государь, — вскричала Корилла строгим тоном, приближаясь к нам, — имеются воровство и преступления, воры и преступники, нужны трибуналы, чтобы их судить, и кары, чтобы их наказывать. И я, отнюдь не профессор истории, сейчас докажу это вам самым неопровержимым образом. Слушайте вы все! [Все дети подбежали к ней.] Я за полчаса успела уже охрипнуть, распевая, чтобы заслужить аплодисменты этих господ, а они не только лишают меня аплодисментов, которых я заслуживаю, но их болтовня мешает другим мне аплодировать. Вы, следовательно, воры [ «браво!»]. Больше того, — и это преступление еще ужаснее, — сейчас будет петь Динаиза, а эти господа продолжают трещать, чтобы мешать нам слушать ее! Они хотят принудить нас слушать их, точно они находятся на кафедре, ораторствуя о республике и общности! Вы, следовательно, смутьяны, захватчики [ «браво!»], и я обвиняю вас пред августейшим трибуналом, который заседает здесь [ «браво, браво!»], и призываю против вас всю строгость правосудия и законов [продолжительные аплодисменты]. Или, скорее, так как я опасаюсь, что могут подкупить недобросовестных судей [ропот], я вас хочу осудить сама, чтобы быть уверенной, что приговор будет справедлив [взрыв смеха]. Я вас поэтому объявляю виновными, уличенными в ужасном преступлении: в оскорблении музыки, и в наказание изгоняю вас из общности [ропот] или, вернее (так как сочувственные замечания, которые я слышу, предупреждают меня, что я хотела наказать невиновных вместе с виновными), я осуждаю вас обоих, солидарно и сообща, сначала слушать соловья, который будет петь, а затем самим выступить соловьями [повторное «браво!»].
