Павел Иевлев - Телефон Господень
Разлили остаток из бутылки. Выпили. Я с сожалением убрал со стола пустую тару.
— Да, надо бы добавить, — поддержал мои размышления Афанасий, — подожди, я сейчас.
Встав с табуретки он подошел к стене и с видимым усилием просунул в нее руку. Сосредоточенно пошарив там, потянулся обратно. Рука не выходила.
— Вот ведь, пьян уже... Молодой я еще домовой, неопытный. И ста лет не исполнилось. Старики у нас знаешь как пьют? Сейчас, сейчас...
Рука выскочила из стены с ясно слышимым треском. В ней была зажата бутылка местной водки. Афанасий с сомнением поглядел на этикетку:
— Ничего, вроде пить можно... Эх, разливай!
— Послушай, — заинтересовался я, — а что же ты из Москвы-то сюда?
— Да понимаешь, в столице конечно хорошо, спору нет: работа престижная, культура, уровень жизни... МГУ опять же, главный корпус — лекции, библиотека, студенты веселые, музыку слушают... Вот только перспектив никаких, все места еще двести лет назад заняты. А здесь — поле непаханое, только работай. Вот и пригласили: «Нам очень нужны специалисты вашего уровня!». Дом предоставили новенький — живи, не хочу. Правда на Новый Год никто не пригласил — традиции, видишь ли, семейный праздник...
У меня появилось легкое ощущение дежа-вю.
— А в чем же ты специалист?
— Я, как бы это сказать, менеджер по развитию. Рушим устои, ломаем традиции, учим провинцию работать по новому.
Я просто подскочил на табурете:
— Надо же, я тоже! Ну и как ты оцениваешь перспективы в этом городе?
— В целом неплохо — строят много, дома неплохие, есть где развернуться. Кадры неплохие, из молодых, готовы работать по новому. Хотя, проблемы конечно есть...
— Вот-вот, — подхватил я, — у меня та же картина. Город развивается динамично, перспективы для бизнеса отличные, только людей не хватает. Не привыкли еще местные руководители к новым темпам, сидят сиднем в кресле, ждут, что им деньги сами в карман посыплются...
— Именно так! Вот и у нас людей, тьфу ты, домовых не хватает — старикам бы все за печкой шуршать и в дымоходе гудеть! А ведь в новых домах кабельные сети, оптоволокно, интернет там всякий, телевидение — кто всем этим заниматься будет?
Афанасий явно загрустил. Я решил сменить тему.
— Кстати о телевидении. Через пару минут куранты бить будут. Ты не мог бы это, ну, телевизор, что ли сообразить? — я выразительно глянул под стол.
— Телевизор? Нет, не принято это у нас... Хотя... Доедай грибы! — и подал пример, подхватив вилкой предпоследний грибок.
Я последовал его примеру. Афанасий подхватил опустевшую миску и повернув ее в воздухе сложным движением поставил на ребро. Корявая глиняная плошка осталась стоять в положении исключающем всякую возможность равновесия. Домовой постучал по ее краю длинным пальцем, подул внутрь и из глубины посуды послышалось потрескивание, а затем торжественно вступил мелодический перезвон курантов.
— Ну, с Новым Годом! Эх, шампанского нет...
— С Новым Годом! Ничего, не маленькие, и водки выпьем...
На последнем ударе башенных часов мы встали, звякнули хрусталем рюмок и торжественно выпили.
— Концерт слушать не будем, ладно? — улыбнулся Афанасий, — закуска для здоровья полезней!
Он ловко подхватил говорящую миску, молниеносным движением убрал ее под стол и достал уже молчащей, но полной квашеной капусты.
— Грибы кончились, ничего?
— Плевать, а вот водка...
— Сейчас сделаем!
На столе появилась очередная бутылка и дальнейший разговор стал весьма сумбурен и эмоционален:
— А у нас...
— Нет, вот у нас...
— Ты только послушай, это же такой пассаж...
— Эти тупоголовые европейские менеджеры, не зная броду... Ни черта в России не понимают... А туда же — учить нас...
— Эти надутые шотландские брауни... В тряпки клетчатые одеты, зато — Итон, Кэмбридж... Замки средневековые — можно подумать у нас тут одни хрущевки...
— Нет, ты послушай, вот если компания имеет корпоративный сайт...
— А вот если, скажем, коттеджи новые взять...
Утро наступило неожиданно как удар из-за угла. И с тем же результатом. Я поднял гудящую и какую-то квадратную голову с поверхности стола и огляделся. На кухне никого не было. В углу стояла елка, на столе — плошка с присохшими волокнами капусты, а передо мной лежал лист дорогой веленевой бумаги с аккуратной витиеватой надписью: «Удачи в Новом Году, коллега! Афанасий.» И — замысловатая подпись.
Я пошатываясь поднялся, пододвинул табурет к стене, с трудом на него взобрался, кряхтя от свойственных русскому человеку послепраздничных ощущений, и, приблизив лицо к вентиляционной решетке, тихо сказал: «И тебе того же, коллега. Отлично посидели...»
В трубе что-то коротко прогудело в ответ... Может быть — ветер...
Идет бычок, качается...
Суров и неласков российский гаишник. Нет в его лице снисхождения к водительским слабостям, вроде просроченной доверенности или отсутствующего техосмотра. Вообще, мало в том лице человеческого – все больше государственное, тяжеловесно-неотвратимое, как тот пресловутый бронепоезд с запасного пути. Паки суров гаишник ночной – невыспавшийся и слегка подмерзший. Есть в нем что-то историческое, средневековое такое, напоминающее о баронах-разбойниках, залихватском посвисте удальцов с кистенями и извечной непростой дилемме «кошелек или жизнь». Но паки и паки суров гаишник новогодний, коего служба государева выдернула из-под елочки на мороз, обязала хранить обидную трезвость и лишила простых человеческих радостей в виде салата оливье и селедки под шубой. До глубины своей погононосной души обижен такой несправедливостью новогодний гаишник, и будьте уверены – доведет свое недовольство жизнью до каждого, кто попадется ему в глухой час перед боем курантов здесь - на большой дороге М4.
- Прапорщик Гуев, документики ваши!
- Какой-какой прапорщик?
Нет, не в добрый час ночному водителю такие шуточки. Плохо у гаишника с чувством юмора.
- Гуев. Первая буква «Г». И все шутки по этому поводу я уже слышал. И не вздумай делать вид, что ты хохол и букву «г» как «х» произносишь.
- Да бог с вами, товарищ прапорщик! С наступающим! – а сам улыбается в бороду.
Смешно ему, да. Вон, еле сдерживается, чтобы не заржать. Ничего, сейчас ему юмор-то поукоротим – закипает внутри гаишник.
- Страховочку покажите, пожалуйста, и талон техосмотра.
- Будьте любезны, сей момент! – водитель лезет обратно в кабину своего тентованного «Бычка» и хлопает крышками бардачков.
Ишь ты, «будьте любезны» ему... Издевается, не иначе... Ничего, ничего - посмотрим, кто будет последним смеяться.
Да, нелегко живется в России с фамилией «Гуев». Особенно в южных областях, где мягкое фрикативное «г» превращает эту фамилию в полную неприличность. Можете даже не интересоваться, как мальчика Гришу Гуева звали в школе немилосердные одноклассники. Нет, не стоит об этом спрашивать Гришу, а то поймете ненароком, что у китайцев Гуй – злобный демон, обитатель ада. Пусть и неизвестен прапорщику этот факт, да и в Китае он отродясь не бывал, но многие водители на трассе М4 запросто бы с этим согласились. Удивительное действие иногда оказывает на человека фамилия...
- Вот, извольте убедиться, все в полном порядке!
Ах, еще и «извольте»... Из интеллигентов или все-таки издевается? Ну-ну, посмеешься ты у меня сейчас... Документики-то вот они, у Гриши Гуева в руке. Нарушил ты, не нарушил – дело десятое, а никуда без них уже не поедешь. И попробуй еще получить их назад...
-Тааак... Что везем, товарищ водитель?
Любит Гриша обращение «товарищ». Ну не «господинами» же их называть? Тоже мне, господин нашелся, ржавого «Бычка» повелитель... А «товарищ» звучит этак по-государственному, солидно, напоминает о временах тех еще, когда уважали погоны, уважали...
- Да вот, бычка везу...
- Вижу, что не «мерседес». Я вас, товарищ водитель, про груз спрашиваю. В кузове что?
- Так это... Бычок!
Видя, как наливаются раздражением глаза гаишника, водитель быстро поясняет:
- Ну, бычок... который совсем бычок. С рожками! Самец говядины! Му-у-у... – водитель для доходчивости приставил растопыренные буквой V пальцы ко лбу и пошевелил ими.
Эта нехитрая пантомима почему-то вызвала у прапорщика Гуева необъяснимый приступ злобы. Показалось, что чем-то этот жест обиден лично ему, Грише, и содержит какой-то непристойный намек непонятно на что.
- Та-ак – прошипел он зловеще, - му-у-у, значит? Самец, значит? А санитарный паспорт где?
- Так он это... несовершеннолетний еще, откуда у него паспорт?
- Шутки шутим, товарищ водитель? Поня-а-атненько... Пройдемте на пост.
- Ох, зачем на пост? – затосковал водитель, - слушай, командир, до Нового Года час остался, а мне еще доехать и груз сдать...
Гуев молча развернулся и пошел к кирпичному домику поста, спиной выражая непреклонное государственное пренебрежение к проблемам отдельно взятого водителя. Тот с тоской проводил взглядом папку с документами, прижатую милиционерским локтем к серому полушубку, и, вздохнув, поплелся следом.
