Евгений Лукин - Лечиться будем
– То есть чувствуете сильный страх?
– Да! А тут еще значки вдобавок…
– Какие?
– Просто значки. Я их вижу, понимаете, вижу!
– Как видите: в голове или на мониторе? Что за значки?
– Такие маленькие…
– Какого цвета?
– Кажется, черного. Да, черного. Точечки между словами, а в конце абзаца вроде буква «П» с хвостиком… Я их ненавижу.
– Почему?
– Они нехорошие.
– Откуда знаете, что нехорошие?
– Я их не печатал. Они сами появляются и мешают.
– С какой целью мешают?
– Не знаю.
– Они разговаривают с вами?
– Нет, не разговаривают.
– Смотрят на вас?
– Ну… в каком-то смысле… Да, смотрят.
– Отключить не пробовали?
– Пробовал. Не выходит.
– Отвернуться от них можете?
– Могу, наверное, но… они же все равно там!
Искры любопытства в глазах участкового разгорались ярче и ярче. Такое впечатление, что каждый ответ Артёма, с одной стороны, озадачивал Валерия Львовича, с другой - приводил в восхищение.
– Вам что-то не дает отвернуться от монитора?
– Да.
– Значки?
– Нет.
– А кто?
– Не знаю. Говорит: «Убери эпитет, убери эпитет…» Подзуживает, подзуживает…
– Это человек? Кто он такой? Мужчина? Женщина?
– Нет… Не человек. Нечто.
– То есть оно знает ваши мысли? И влияет на вас?
– Да, очень…
– А как оно влияет, посредством чего?
– Не знаю…
– Вы разговариваете с ним?
– Да… ругаюсь.
– Мысленно?
– Иногда вслух.
– И оно слышит?
– А черт его разберет…
– Хоть раз видели его?
– Нет. Ни разу.
– Какое отношение оно имеет к вам?
– Я же говорю: сидит в голове, как пуля… То ему не так, это не эдак… Доктор! - взмолился Стратополох. - Помогите!
Валерий Львович откинулся на спинку стула и прикрыл веки с удовлетворением меломана, только что прослушавшего скрипичный квартет. Снял, как водится, свои окуляры, достал бархотку и на этот раз протирал линзы особенно долго. Всю душу вымотал.
– Ну что ж… - с прискорбием молвил он, водружая очки на место. - Навязчивость, выраженная в ритуалах… Необходимость по многу раз переделать абзац… суеверно избежать повторов… Убежденность, будто текст от этого становится лучше… А «значки», насколько я вас понимаю, явление псевдогаллюцинаторное, так?
Стратополох подавленно молчал.
– Стало быть, вы даже знаете, что от истинных галлюцинаций можно отвернуться, а от псевдогаллюцинаций - нет… Да еще вдобавок это ваше «нечто»… Хорошо подготовились, Артём Григорьевич, просто хорошо! Невроз навязчивых состояний вышел у вас прямо как настоящий… Поздравляю! Я вам даже едва не поверил… Слушайте, а вы, наверное, неплохой писатель!
Глава 15. На круги своя
Восстает мой тихий ад
В стройности первоначальной.
Владислав Ходасевич.– Артём Григорьевич!..
Опять все та же супружеская чета.
– Поздравляем, поздравляем… - лучась радушием, пела медоточивая соседка, глаза же у самой опасливо постреливали по сторонам. - Такая честь, такая честь… Неужели на премию Безуглова?
Серенькое костистое личико супруга под козырьком серенькой кепки вымученно покривилось в некоем подобии заискивающей улыбки. Из кармана плащика опять торчал свежий номер газеты «Будьте здоровы!».
– Вот о ком вам написать надо, вот, - указывая на невзрачного спутника жизни, умильно продолжала соседка. - Всю жизнь за правду страдаем, никак справедливости не добьемся… Да и где она, справедливость? - вздохнула она, пригорюнившись.
Кое-как отвязавшись и заверив, что обязательно выслушает при случае душераздирающую историю их трудной жизни, Стратополох проник в подъезд, где приостановился, восстанавливая истерический настрой, частично утраченный после беседы с соседями.
Любую, даже самую мягкую попытку привести его к общему знаменателю он воспринимал всегда как посягательство на свою внутреннюю свободу. Но теперь… То, что происходило теперь, даже сравнить было не с чем.
Чувствительная, ранимая душа литератора билась, корчилась и требовала учинить в знак протеста нечто самоубийственное: ну, например, взять и отказать Безуглову, когда тот попросит о встрече. Да, но, с другой стороны, обнадежил, согласился сотрудничать, даже что-то там подписал… Неловко людей подводить.
А им его так обжимать - ловко?!
«В конце концов клялся я не вам, а Гиппократу!»
Родной двери Артём достиг в остервенении.
Однако, стоило войти в прихожую, шибануло ароматами, от которых он успел, оказывается, отвыкнуть напрочь: никотин, перегар и почему-то водяной пар. Как в бане.
Посреди комнаты растопырилась гладильная доска, возле которой стоял разобиженный Павлик в трусиках и собственноручно утюжил шорты! Белая рубашка и розовый галстук с клинообразной подпалиной висели, перекинутые через спинку стула.
– Где? - угрюмо спросил Артём.
– В кухне, - буркнул Павлик.
Стратополох прошел в кухню. Возле загроможденного чем попало стола сидела, распустеха распустехой, пьяненькая Виктория в халате и курила три сигареты сразу: одна дымилась во рту, другая - в пепельнице, третьей супруга дирижировала в такт мыслям.
«Интересно, закурить попросит?» - мелькнуло в голове.
– Дай закурить! - грубо потребовала Вика, заметив наконец Артёма. При этом окурок выпал у нее изо рта и, рассыпая искры, покатился по полу.
Стратополох нагнулся, поднял, погасил огонек в пепельнице. Потом, не спуская глаз с жены, молча опустился на табурет.
То есть попросту взяли и раскодировали. А вроде говорили, только побочные последствия уберут… Или там все уже настолько перепуталось, что потяни за одну ниточку, целый узел распустишь?
– Ну ты дашь мне вообще спички или нет? - все более раздражаясь, продолжала она. - Дальше что? Даль-ше что?! Спичек я достойна… по крайней мере… Любить твою в три обаяния мать!.. Спички дай… Спички! - взвизгнула она нарочито пронзительным голосом.
В дверях кухни появился Павлик с утюгом. Утюг фыркал и поплевывал.
– Да отправь ты ее обратно! Пусть снова закодируют!
– А ты молчи! - немедленно отозвалась невменяемая Виктория. - Сопля!
– Сам сейчас позвоню! - пригрозил сын.
– Павлик, - процедил Артём. - Ты же Стратополох, а не Морозов…
– Морозов?
– Да был один такой… юный натурал…
– М-м… - застонала Виктория. - Что ж такое? Любят - и фамилии не спрашивают… Спички мне можно вообще?..
Не выдержав, Артём поднялся с табурета и со стуком положил перед ней на стол зажигалку.
– М-м… А сигарету?
– Сигарета у тебя в руке.
Виктория непонимающе уставилась на то, что было у нее зажато между указательным и средним пальцами. Внезапно пришла в ярость, кинула окурок в стену, завыла, затопала ногами. Тапочки разлетелись по кухне.
Артём затушил искры, отправил сгоревшую до фильтра сигарету к первым двум и пошел звонить в диспансер.
– Да понимаете… - ответили ему. - Мы вообще-то хотели ей недельку отдыха дать…
– А нам?
– Что - вам?
– Нам с сыном вы недельку отдыха дать не хотите?
– Что?.. Совсем плохо?
– Совсем.
– Ну давайте хоть денька через три, - взмолились в трубке. - Очередь у нас! Хуже, чем перед выборами тогда…
– Три дня выдержим? - дав отбой, мрачно спросил Стратополох сына.
– Три дня?! - ужаснулся тот.
В кухне что-то грохнуло. Кажется, разбилось.
Пошел, посмотрел. Напольная ваза. Та самая, куда он поставил вчера большую, как кочан, розу. Сама роза лежала в луже среди обломков.
– Какие проблемы? - с вызовом спросила Виктория.
А ведь кодировали-то ее не только от алкоголизма и табакокурения. Впереди еще наркозависимость, склонность к супружеским изменам и - мама родная! - патологическая ревность. Не дай бог вспомнит сейчас про Пуговку - и прощай, кухня со всей утварью…
Стратополох скривился, как от боли.
– Уй-юй-юй-юй… - презрительно сказала Виктория. - Расхныкался! Поди Безуглову пожалуйся…
Перевести, что ли, стрелки на Президента? Всё безопаснее…
– Безуглов как раз нормальный мужик, - процедил Артём. - В отличие от некоторых…
Круто повернулся, вышел в большую комнату. Там он принял таблетку, и отчаянное беспокойство сменилось спокойным отчаянием. Потом достал из шкафа портрет.
– Не смей! - завопила Виктория, когда муж, появившись на кухне, полез прикреплять изображение на прежнее место. - Сними этого урода! Он нас зомбирует!
– И правильно делает! - огрызнулся супруг. - Вот попробуй только сорви!
Ссору прервал телефонный звонок. Так и не успев водрузить портрет, Стратополох подошел к телефону.
– Привет, - сказал Безуглов. - Чем занимаешься?
– Портрет твой на стенку вешаю, - хмуро ответил Артём.
– А серьезно?
– Куда уж серьезней! Вот он, под мышкой.
– Выкинь его на фиг, - посоветовал Президент. - Слушай, что-то я в прошлый раз был не в лучшей форме… А разговор-то у нас вроде интересный завязывался… Короче, выходи давай. У меня тут личное время образовалось. Сейчас за тобой заедут.
