Ирина Крупеникова - Застава
– Так шёл бы в деревню.
– Опаньки! Ну ты, сын змея! – дух презрительно фыркнул. – Не учил папаша букварю? Как же я тебе с гиблого места уйду? Да, это, через гать и по болоту?
– Со мной пройдёшь! – осенило Лиса.
Болотник нерешительно почесал макушку.
– Оно, конечно, не плохо бы… Да нечего мне дома делать. У меня Галка только и была. Жёнка, пухом ей земля, померла давно. У дочки своя семья.
Лис опустил голову.
– А мне одному отсюда не выбраться, Дед.
– Заблудился? – посочувствовал болотник.
– Да, дурацкая получилась история.
Блазень задумчиво окинул взглядом топь, подмигивающую редкими болотными огоньками.
– Так и быть. Выведу. Но ты, это, пообещай Галку домой забрать.
– Обещаю, – Лис улыбнулся и погладил притихшую собаку. – Идём?
Дед недоверчиво на него покосился.
– Устал ведь.
– Устал, – признался Лис. – Но братья за меня волнуются. Чем скорее найдусь, тем им лучше будет.
Болотник закряхтел, как заправский дед, и восхищённо хлопнул ладонями по коленями. Звука, разумеется, не последовало.
– «Братьям лучше будет»! А тебе-то самому?
Юноша покраснел.
– Ну-у, я и так понятно.
– Тады пошли. Не знаю, правда, как энто у меня получится…
– Дай руку! – Лис решительно сжал кисть призрака.
«Ворон не обманул! – мелькнуло у него, когда густое холодное пространство оказалось в ладони. – Я увидел и почувствовал! Значит, они всё-таки поверили!»
* * *
БМВ круто свернул с дороги и вломился в придорожный кустарник. Мотор заглох. Тур обхватил рулевое колесо и уронил голову на руки. Ворон, дрогнувший в момент резкого торможения, выпрямился и опустевшими глазами посмотрел на близнеца. Рассудок обмяк. Обвисли нервы. Тело безвольной статуей возвышалось над сиденьем. А за окном стелилась ночь. Ветер подгонял чёрные тучи и осыпал дорогу бисером мелкого дождя. «Дворники» не работали, и скоро по стеклу побежали тонкие ручейки.
– Позвони домой, – прошептал Тур, не поднимая головы.
Ворон автоматически достал сотовый. Пятый гудок. Шестой. Трубку не поднимали. Ворон перевёл взгляд на аппарат, опомнился и судорожно нажал «сброс».
– Что? – брат вяло обернулся.
– Я номер Лиса набрал, – выговорил Ворон и с трудом сглотнул дрожащий ком.
Воцарилось молчание. Наконец, близнецы, не сговариваясь, посмотрели друг на друга. У обоих в глазах блестели неподвижные капли.
– «Два плюс один» мы почти сложили в «три», Тур.
– «Почти»… И опоздали.
Оцепенение разбилось под камнем обронённых слов.
– Я не верю, что его нет! – воскликнул Ворон и встряхнул брата за плечо. – Тур, мы найдём. Мы вернём его. Твои руки и твоё сердце однажды вернули меня. Ты помнишь?
Врач нервно отвернулся.
– Ты прекрасно понимаешь, что мануальная терапия здесь не поможет.
– К чёрту терапию. Ты собственной волей удержал меня среди живых!
Ворон осёкся, осознав, что сам загнал в тупик пламенную, но слепую надежду. «Удержать в живых» в корне отличалось от «вернуть из мёртвых».
Он выскочил из машины и прижался лицом к мокрому металлу, как к стене безысходности. Оставалось лишь смириться с очевидным и…
Нечто внутри вспыхнуло, облив тело и мозг огненной волной.
Сизый смрадный туман. Хруст опавших ветвей.
Мёртвый дуб-вековик. И одно слово – верь.
Факел, брошенный в топь за последним мостом.
Саван – шкура быка. Кровь. Слеза. Взгляд. И стон.
– Брат!
Ворон с трудом разлепил веки. Оказалось, он сидит на обочине, прислонившись спиной к борту машины. Тур стоял на коленях перед ним и торопливо массировал пальцами его виски. Перчатки валялись рядом.
– Что это было?
– То же, что происходит с тобой при виде мертвецов и кладбищ. Похоже на эпи. Как ты?
– Я что-то… чувствовал.
Лицо Тура мгновенно побелело.
– Брат, война и смерть навсегда остались позади, и с ними ненависть, которую мы убили.
Ворон опёрся о плечо близнеца и тяжело поднялся с земли.
– Нельзя закрыть глаза на прожитую жизнь, – с натугой выговорил он. – Нам нарисовали пустую цель, и мы, будто оловянные солдатики, скакали вокруг этой цели и метали в неё копья. Мы обязаны помнить хотя бы это. Иначе кто-нибудь опять вздумает вертеть нами, словно безмолвными игрушками.
Тур отвернулся. Над дорогой на востоке, где остался город, как ранняя заря, поднималось блёклое искусственное свечение.
Перекрёст трёх дорог. Там завет древних рун,
Песнь надежды поёт над плитой Гамаюн…
– Что ты сказал? – Ворон напрягся всем телом.
– Я? – изумился Тур. – Мне показалось, что ты…
Оба непроизвольно оглянулись по сторонам, но ни призраков, ни кого-либо живого не заметили.
– Прозвучало чьё-то имя, – напомнил Ворон и испытующе посмотрел на брата.
Тур сдвинул брови. Почудившаяся фраза распалась на сотни крошеных осколков, и мозаика не желала складываться в слова.
– Я тоже не расслышал, – вздохнул Ворон, хотя Тур так ничего и не произнёс. – Я за руль.
– Справишься с управлением?
– Будет лучше, если я займу мозги чем-нибудь деятельным, – отозвался Ворон. – Чёрт!
Из-под ноги в кювет юркнула шуршащая стремительная стрела.
– Гадюка, кажется.
– Приложилась? – походя поинтересовался Тур.
– А мне-то что, – Ворон занял водительское кресло. Брат сел рядом на пассажирское.
Мотор зарычал, гравий фонтаном брызнул на дорогу, и БМВ с рёвом выбрался на шоссе. Бело-голубой свет ксеноновых фар рассёк темноту на два ровных пласта.
Указатель «Медное. 10 км» вспыхнул впереди спустя четверть часа.
– Не гони, – Тур нарушил молчание. – Дождёмся рассвета. Ночью мы… не найдём.
Ворон с трудом, но внял рассудку. Автомобиль завернул на пустую стоянку, где обычно парковались для мелкого техосмотра транзитные фуры. Тур достал телефон.
– Как дела, Ки? – спросил он в трубку ровным, наигранно спокойным голосом. – …Нет, пока не нашли, но приблизительно известно, где он… Почему ты решила, что я обманываю?.. Ки, не выдумывай. Всё в порядке. Будь умницей.
– Следующий раз я буду звонить, – буркнул Ворон, старательно делавший вид, что пытается заснуть.
– Почему?
– Ты врать не умеешь.
* * *
Озноб и ломота волнами окатывали тело. Лис тяжело переставлял ноги. Его качало, как тростник на ветру, и казалось, на следующий шаг сил не найдётся вовсе.
– Сынок, может, это, полежать тебе?
Уставший от упрямства парня, Дед уже не настаивал на привале, а лишь предлагал.
– Дойду. Ты же говоришь, немного осталось.
– Ядрён-батон! Пять километров немного – днём по дорожке. А ночью в чаще да с лихорадкой – это целая бесконечность!
– Бесконечность не бывает целой по определению, – пробормотал Лис.
Дед навернул три яруса изысканного фольклора и дёрнул юношу за руку.
– Остановись, дурень! Или я к твоим братьям полумёртвую тень приведу!
Лис не понял, сам он споткнулся, или же болотник изловчился сгрести его в охапку и усадить, но так или иначе он очутился под раскидистыми лапами ели. Отяжелевшая голова склонилась к земле.
– Дед, я должен идти… – он сделал слабую попытку приподняться.
– Лежи, ёрш неугомонный!
– Ты только не пропадай, – прошептал Лис. – Держись за меня.
– Да я-то удержусь. Нашёл, о чём беспокоиться. А коли что, Галка доведёт. Эва как носом работает… Э-эх, – Дед осторожно провёл несуществующей рукой по рыжим кудрям. – Спи, сынок, а я в твоём сне буду. Никуда не уйду.
* * *
– Слева, справа! Колея, просека! Да тут их десяток, этих просек!
Ворон с размаху хлопнулся на поваленное дерево и нервно вытер ладонью вспотевшую шею. Туру удалось придержать свои эмоции за узду. Что-то шевельнулось в траве. Он осторожно двинулся на звук, присел на корточки и провёл рукой по сочным стеблям осоки.
– Странно.
– Что? – Ворон подался вперёд.
– Да вон там торчит столбиком.
Ворон проследил за взглядом брата и заметил толстую чёрную змею, покачивающуюся возле пня в стойке кобры.
– Было бы странно, если бы она показала нам, где.
Он не уточнил, что именно «где». Слова «тело» и «труп» негласно перешли в разряд табу.
– Холодно сегодня, а она вылезла, – неохотно пояснил Тур.
– Стоп. Минутку…
Тур ждал.
– Змеиный и прочий яд, алкоголь, никотин нам с тобой параллельно. Правильно? – глаза Ворона, не спрятанные под очками, оживлённо блеснули.
– Экспериментально установлено, – поддакнул Тур, чувствуя, куда направлена мысль брата.
– Наркотик фактически тот же яд!
– Да, но Лиса мы не тестировали. К тому же, его аллергия на подавляющее большинство лекарственных препаратов говорит против твоей версии.
– Тур. Он не погиб.
– Я хочу надеяться, но… – Тур тяжело вздохнул.
Чтобы приглушить нахлынувшую боль, он переключил всё внимание на змею. От протянутой руки гадюка не шарахнулась, напротив, потянулась к человеку, будто намеревалась прильнуть к горячей ладони.
