Александр Розов - Чужая в чужом море
Следующие две недели, Юео не только отдыхал (заодно знакомя свою молодую жену с природой и культурой Австралии), но и крутил в мозгу мысль о дизайне одежды. Ко дню возвращения, у него в голове созрел план, как столкнуть разные конфигурации тряпок в жестокой борьбе за существование в мире технозавриков. Идея заразила компаньонов своей неожиданной новизной, и началась беспрецедентная в истории войн, виртуальная битва тряпок. Из нескольких оцифрованных костюмов, оставшихся в живых на поле боя, Фактория выбрала для «натурного эксперимента» модель с рабочим названием «koala» — фигурную тряпку на липучках, которая делалась на домашнем швейном роботе за пару минут. «Коалу» вывели в свет через интернет–шоп, и она прошла по рынку молодежной одежды, как танк. Сперва она расползлась по меганезийским студенческим кампусам, затем ее оценили старшие школьники, а через полгода «коалу» носили по всей Океании, от Австралии и Новой Зеландии до Гавайев и Калифорнии. Авторитетные модельеры ругали молодежь за безвкусицу, производители одежды экстренно ставили «коалу» на поток, а компаньоны снимали с темы сливки. «Праздник удался», — как сказала Аилоо.
Позже Юео приобрел широкую известность в узких кругах другой инженерной работой: poket–machinegun «Spagi–5.56 мм». Это была адаптация советского пистолет–пулемета Шпагина (самой надежной и дешевой модели автоматического оружия второй мировой войны) к технологиям XXI века. Spagi при стрельбе уступал таким знаменитым маркам, как австрийский «Steyr–TMP» и израильский «UZI», но зато его можно было штамповать на массовом и дешевом автоматическом оборудовании, из распространенных и дешевых материалов, и при этом он работал даже после откровенно–свинского обращения. Spagi cтал третьей (после Mauser и Kalashnikov) из марок стрелкового оружия, включенных в национальные гербы развивающихся стран – но это уже совсем другая история.
Пропуская еще несколько эффектных проектов трансформации простых бытовых вещей, мы переходим к своего рода кульминации, произошедшей, когда Фактория получила от «Freefisher Union» предложение спроектировать палубную авиетку для мини–траулеров. Ни одна флайка не помещалась в их хозяйственный трюм (2x3x2 метра) и, за неимением лучшего, рыбаки использовали складные поплавковые мото–дельтапланы. При слабой волне они взлетали с воды, а при более сильной — их запускали с палубы на тросе, как воздушный змей (крайне опасный фокус в открытом океане). За полноценную мини–авиетку, которая помещалась бы в хозяйственном трюме в собранном виде, рыбаки готовы были заплатить достаточно серьезные деньги, чтобы этим стоило заняться.
Самые компактные из массовых авиеток (французские Cri–Cri образца 1973 года) имеют длину 4 метра и размах крыльев — 5. Все предыдущие и последующие попытки создать более компактную, но достаточно надежную и безопасную авиетку, не принесли ничего, кроме неприятностей. Лимолуа понимал, что Фактории предложена задача, от которой обычные подрядчики отказались (сочтя ее невыполнимой).
— Если мы это сделаем, то Рапатара утрет нос всем: Тубуаи, Раротонга и даже Раиатеа! — сказал он, обращаясь к своим компаньонам и волонтерам.
— Что, и Таити тоже? — спросил кто–то из волонтеров.
— Да, и Таити — тоже! — твердо ответил Лимолуа, и после паузы, добавил, — Нам не хватает лишь одного, а именно: человека, который может решить такую задачу…
Встречу короля Лимо и экс–сержанта Криса с Таири и Хаото можно было бы отнести к тем совпадениям, о которых канаки говорят: «E Paoro teie» (Это – Судьба). От атолла Аитутаки, где они жили, до Рапатара, меньше 300 миль – смешное расстояние для таких ребят. Таири, недавно закончила дома, на Аитутаки, колледж компьютерного дизайна мобильных объектов, а Хаото выучился по четырехгодичной программе «инженерная гидроаэромеханика» в университете Раиатеа. Выслушав условия задачи «о рыбаках и флайках», Таири едва заметно кивнула, а Хаото спросил: «Ну, и что нам за это будет, в денежном выражении?». Лимолуа назвал примерную сумму контракта, и долю новых партнеров, после чего спросил: как они намерены заставить летать флайку с такими габаритами. Таири ответила: «Ты жука видел? Сколько его крылья занимают в ширину, когда он их сложит?». Хаото добавил: «У насекомых одна механика и для складывания крыльев, и для контроля углов атаки в полете. Полмиллиарда лет работает, прикинь?».
Разумеется, все было не так просто. Волонтерам проекта пришлось сначала оцифровать эскиз машинки, потом месяц играться с ее численными вариантами на компьютере, и с отштампованными на фаббере радиоуправляемыми игрушками–прототипами. Результат этих упражнений напоминал гибрид легкомысленной бабочки с бумажным самолетиком. Эта модель получила имя «Orivaa» (на утафоа — «танцующая пирога»), а какой–то остряк грубо и цинично обозвал ее: «оригами для камикадзе».
Игрушечный «Orivaa» летал отлично (впрочем, детские бумажные птички тоже отлично летают), но пилотируемый образец… Перед первыми испытаниями Лимо сказал пилоту: «Ты прыгаешь при любых сомнениях, это приказ». Для парня–утафоа прыжок в море с 20 метров не представляет опасности, чего не скажешь о падении в воду с той же высоты в кабине летательного аппарата. Прыгать, однако, не пришлось. Машинка легко взлетела с воды, сделала пару кругов на малой высоте и так же легко приводнилась. Затем было много рутинны, и каждый новый тест подтверждал отличные летные характеристики флайки. Как позже объясняли авторитетные эксперты, ничего странного в этом не было. Просто раньше никто не пробовал организовать несущие плоскости таким образом. Вернее, никто из людей не пробовал, а Rhyniella (далекий предок кузнечиков и стрекоз) летал с такой же схемой крыльев более 400 миллионов лет назад. Nil novi sub Luna.
После hauoli в честь успеха проекта, компаньоны и партнеры собрались на совещание, и король сказал очередную историческую фразу: «Экономическое чудо, над которым мы работали столько лет, можно считать совершившимся, но мы не продвинемся ни на шаг вперед, пока здесь у нас на Рапатара не появится собственный технический университет». Суть проблемы была понятна: пока на Рапатара нет своего центра профессионального роста, молодые толковые ребята, потенциальные инженеры, ученые и менеджеры будут искать такие центры в других местах: на Таити, на Раротонга, или вообще где–нибудь на Самоа, и вряд ли когда–либо вернутся домой. Рапатара, как и множество других мелких периферийных островов с хорошим базовым средним образованием, окажется донором перспективной молодежи для окружных центров, а обратный поток специалистов будет на порядок меньше. Никакие социальные блага не изменят направление этого процесса.
С таким настроем Лимолуа отправился на очередную конференцию по развитию малых островов, и устроил там грандиозный скандал, поскольку четко сформулировал ту мысль, которая уже давно вертелась в головах многих толковых провинциальных мэров. Больше ему ничего не пришлось говорить — все остальное сделали другие. На следующих выборах равный доступ к высшему образованию во всех точках Конфедерации попал в «top list» карты общественного запроса, и команда правительства начала организовывать систему виртуальных высших школ. Но компаньоны не собирались ждать ни дня, и сразу после возвращения короля, создали на Рапатара «Cyber–life architecture college» (CLAC ).
«Clac» на лингва–франко — это коническая шляпа–вьетнамка. Ее решили сделать эмблемой колледжа: шляпа–логотип, шляпы для студентов и само здание колледжа в виде шляпы. Построить шляпу–конус в 3 этажа по современной технологии несложно, но как сделать, чтоб это была не просто шляпа, а Шляпа (с большой буквы). «В этой Шляпе должен быть драйв! — говорила Аилоо (очередной раз вспомнившая о своей степени бакалавра искусств и дизайна), — Это должна быть такая Шляпа, перед которой хочется снять шляпу!». Чтобы создать драйв, не нарушив строгую простоту «вьетнамки», треть окружности 2–го этажа превратили в террасу, а над ней сделали широкий балкон третьего этажа. Сама шляпа–вьетнамка, повторяя эту конструкцию, преобразовалась в гротескный конический зонтик для ношения на голове, с прорезью напротив лица и козырьком. При желании, владелец мог загнуть поля вверх, и «вьетнамка» превращалась в аналог мексиканского сомбреро.
Компаньоны совершенно не предполагали, что сюрреалистическая шляпа–зонтик станет чем–то, кроме «фенечки» для студентов и сувенира для гостей, но эти шляпы оказались очень удобны для защиты от комбинированного воздействия солнца и морских брызг.
Сначала торговые агенты начали закупать их оптом, а затем пришел E–mail от дженерал–команданте Эаро Таобати с предложением контракта на поставку партии шляп–зонтиков для ВМФ… Сам по себе, «шляпный бизнес» не имел длительной перспективы (было ясно, что через год эти штуки будут производить все, кому не лень). Гораздо важнее была известность, которую приобрел колледж, и деловой контакт с команданте Таобати. Благодаря этому знакомству, через год штаб ВМФ вспомнил об удачной рапатарской модели флайки «orivaa», и включил CLAC в список инженерно–технических центров, занимающихся разработками в области легкомоторной палубной авиации.
