Денис Куклин - Легенда
- Боже,- покачал головой Генрих.
- Вы до сих пор не можете поверить в реальность происходящего?- Улыбнулся его собеседник.- Крепитесь, Генрих, мы только в начале пути.
В пять часов утра раскатился над городом колокольный звон. Когда Генрих проснулся за несколько минут до этого, Моника уже сидела возле окна на стуле. Генрих повернулся, чтобы включить свет.
- Нет, милый, не нужно,- остановила его жена.
- Что с тобой?- Генрих сел в постели.
- Наверно, плохой сон приснился,- отозвалась Моника.- Прости, я не помню. Проснулась вдруг среди ночи и не смогла больше заснуть.
- Ты все еще думаешь о них?- Осторожно спросил ее Генрих.
- Милый...- Моника осеклась.- Я вдруг подумала, что пока мы пьем вино, кушаем и занимаемся такими вроде бы важными делами, люди в поселениях умирают... От болезней, от голода, от пуль. Генрих, они убивают друг друга.
- Дорогая моя...- начал было Генрих.
- Нет!- Оборвала его Моника.- Я прошу тебя, остановись!.. Я не хочу, чтобы ты походил на него, Генрих! Он всезнающий, почти всемогущий, но он ничего не делает. Сидит во дворце, пьет вино и читает книги, чтобы через год снова сказать: "Мы вместе!.."
- Нет, Моника, он не такой,- улыбнулся Генрих.- Ты его едва знаешь.
- Ты тоже едва знаешь его...
Они одновременно поднялись, она со стула, он с постели.
- Прояви немного терпения, Моника. Еще немного терпения...
- Генрих, о терпении ты говоришь последние две недели,- она снова оборвала его.- И пока мы говорим о терпении и будущих возможностях, там,- она махнула рукой в сторону,- умирают люди, умирают дети! Те, кому мы можем помочь...
В этот момент в дверь осторожно постучали.
- Это дети,- сказал Генрих, глядя в глаза Моники.- Наши с тобой дети... Я должен идти. Давай поговорим обо всем после завтрака.
- Хорошо,- кивнула она.- Но мы можем говорить об этом снова и снова, и ничего не изменится.
- Многое изменится очень скоро,- Генрих притянул ее к себе и обнял.- Ты только верь мне, родная. Верь мне...
Он прошел в гардероб, переоделся в спортивное и вышел из спальни. Сыновья стояли возле двери, он потрепал их по светлым волосам и сбежал вниз.
Когда Генрих открыл входную дверь, в лицо ему дохнуло дождливой предрассветной мглою. Под куполом сполохами пробегали огни радужной иллюминации. Он посмотрел на далекие, расцвеченные проблесковыми маяками башни Сити и синие звезды над Верхним городом и улыбнулся.
Мальчишки спустились с крыльца и нетерпеливо подпрыгивали на брусчатой дорожке. Генрих оглянулся на соседские дома. То над одним, то над другим крыльцом вспыхивал яркий свет, и на улицу выбегали бодрые мужчины со своими отпрысками. С ним здоровались, в знак приветствия вскидывали от груди правую руку. И он тоже вскинул руку и сделал ею полукруг, приветствуя общину. И в тот же миг почувствовал радость от того, что может сделать для этих людей что-то по-настоящему ценное.
Спустя мгновение под куполом проплыл первый вздох Большого Колокола.
На перекрестке Тенистой и Мятной к ним присоединился Геккер.
- Салют!- С едва заметным придыханием поздоровался он.- Слышал, что вы уезжаете в командировку.
- Так и есть,- улыбнулся Генрих.- Надеюсь у вас все в порядке, Рудольф. Как София?
- Прекрасно! Великолепно!- Отозвался Геккер.- Уже печет на завтрак яблочный пирог!.. Как дела у Моники? Слышал, что она поступила на службу в конгломерат "Европа". Не знал, что у нее есть корни...
- О чем вы говорите?- Генрих резко остановился и сказал сыновьям:- Мальчики, продолжайте без меня.
- Полно вам, Генрих,- Геккер тоже остановился и сделал несколько энергичных гимнастических движений.- Не секрет, что в конгломерате работают те, кто не нашел себе место там,- он красноречиво посмотрел на цитадель Верхнего города.
- Рудольф, не понимаю, почему это интересует вас,- слегка надменно произнес Генрих.- Моника - человек талантливый, с деловой хваткой. Только благодаря этому...
- Да, бросьте вы, Генрих,- остановил его Геккер.- Я с вами не собираюсь в игры играть... Вы ведь знаете, где я работаю. Но не знаете кем... Генрих, вы мне симпатичны. Поэтому я даю вам шанс на спасение.
- Что?!- Штольц от неожиданности даже отшатнулся.
- Давайте присядем,- предложил Геккер.
Купол над головой с каждой минутой становился все более прозрачным. Колокольный звон медленно растворился в воздухе. И так же незаметно, словно мелодия сгустилась из воздуха, поплыло над городом протяжное и величественное песнопение "Мы свидетели Его славы!". Бегущие сбавляли темп, многие останавливались и принимались подпевать небесам: "Ты дал нам все! Отец, Отец! Прими сыновей и все наши труды! Славится имя твое! Я народ твой! Я твой народ!"...
Над Верхним городом налились светом Утренние звезды. Их трепетное сияние растеклось под куполом. И вместе с этим сиянием растекалась над городом мелодия гимнов и песнопений.
- Генрих,- Геккер протянул ему визитку,- через час вы явитесь в мой кабинет и сделаете заявление о том, что оказались втянуты в заговор определенного круга лиц. Наш департамент не может заниматься служащими конгломерата. Впрочем, нам хватит работы и с соплеменниками. Но не забывайте, что с европейцами будут разбираться они,- он кивнул в сторону Верхнего города.- Так что Моника тоже не в безопасности.
- Рудольф...- только и произнес Штольц, он был настолько ошеломлен, что не мог подобрать слов.
- Если вы последуете моему совету, я гарантирую безопасность вашей семье. Выбор за вами, Генрих. Посмотрите-посмотрите...- Геккер улыбнулся ободряюще.
Генрих перевернул его визитку и прочитал: "Рудольф Геккер, категория А - 1, заместитель директора Департамента общественного надзора, Новый Галеон".
- Мое слово - гарантия вашей безопасности, Генрих,- кивнул Геккер.- Вы отделаетесь ссылкой. Это самая мягкая мера наказания, которая может быть применена в данном случае.
- Но, Рудольф...
- Вам нет смысла лгать и увиливать,- остановил его собеседник.- Неужели вы думали, что мы выпустим ситуацию из-под контроля?..
- Вы знаете, что собираются сделать первообщинники?!- Генрих, наконец, отошел от оглушающего шока.
- Генрих, это не моя забота,- Геккер сделал такое движение, словно отметает все его аргументы.- Я поддерживаю общественный порядок. А верхняя часть города - это, вообще, не моя забота... Думаю, в вашем положение одного часа вполне достаточно, чтобы принять верное решение. А когда вас потянет на геройства, просто вспомните о семье. И вспомните, что я говорил вам совсем недавно, Генрих. Вспомните это... Бог разговаривает со своими детьми на множестве языков, жаль, что вы утратили веру...
Геккер дружески похлопал его по плечу, чего раньше не делал, и продолжил утреннюю пробежку.
- Боже,- выдохнул Штольц, провожая его взглядом. В его голове стало тесно от лихорадочных мыслей.
Он сошел с тротуара и тоже, но уже по инерции побежал вокруг фонтана. Его окликали из толпы бегущих. Генрих машинально приветствовал знакомых. Он лихорадочно соображал, как поступить дальше. И эти мысли так поглотили его, что он едва не пробежал мимо своего дома. Генрих подошел к калитке и замер. Сквозь песнопения, топот и приветствия бегущих по дороге людей он ясно различал голос Моники и смех детей, доносившиеся из сада. Он толкнул калитку и нарочито медленно прошел по пружинистой, влажной от росы траве и замер под раскидистым кедром.
- Милый, мы ждем только тебя!- Окликнула его Моника. Сейчас она выглядела намного лучше, видимо за утренними хлопотами стряхнула с себя сумеречное настроение, овладевшее ею с вечера.- Мальчики, не балуйтесь! Кристина, милая, никуда не убегай, сейчас придет папа, и мы сядем за стол...
Генрих подошел к жене, обнял ее и прошептал на ухо:
- Моника, мы должны поговорить, сейчас, не откладывая...
- Хорошо,- кивнула она.- Дети, нам с папой нужно поговорить. Завтракать будете без нас. Вы уже достаточно взрослые. Не балуйтесь...
Он не рассказал ей и половины всего, но когда закончил говорить, Моника прижалась к нему и лихорадочно прошептала:
- Я так и знала, что эти люди втянут тебя в неприятности. И все равно должен быть выход! Должен быть... Ты не можешь просто пойти в департамент и отправиться в ссылку. Мы сейчас же поедем к Азарову. В конце концов, он влиятельный человек. Если он втянул тебя в эту историю, то пусть он же и оградит от неприятностей.
- Милая, боюсь, что Азарову не хватит влияния, чтобы себя спасти,- покачал головой Генрих.
- Но зачем! Зачем вам понадобилось что-то менять?! Зачем?.. О, сейчас я понимаю это ваше самодовольное: "Скоро все изменится, и мы сможем помочь всем, кто нуждается в нашей заботе..." Боже, Боже... Я должна помолиться, я должна помолиться прямо сейчас,- Моника стремительно подошла к двери спальни, но тут же вернулась обратно и снова прижалась к Генриху.- Я не хочу бросать тебя ни на секунду, милый.
