Леонид Леонидович Смирнов - Сын Неба
— Могу я чем-то помочь этому человеку? — спросил Эберхард Вильде.
— А какой смысл? — пожал плечами Кричухин.
— Я знайт, что алкоколик — плёхо! — перешел вдруг гость на ломаный русский, — но даже если он — крязный челофек, плёхо пахнет, все равно Бог его люпит! Может быть, он мне не нрафится, но Иисус кофорит: если ты делаешь что-то с моим Именем, ты делаешь это для меня! Это здорово! Я пудет запотиться об этот алкоколик, а Христос пудет запотиться обо мне! Я понятно кофорю?
Далее он перешел на немецкий и смысл сказанного им легко был понятен при классном переводе Михаила Понайотовича. Эберхард сам был когда-то бездомным и бедным. Был момент в его жизни, когда он потерял все. Он тоже пил. Но наступил день, когда ему уже не на что было не только пить, но и есть. Он шел по Риппербану, известной не только в Гамбурге улице, там, где она пересекается с Ост-Вест штрассе, где над деревьями в парке возвышается знаменитый и чуть ли ни единственный в мире памятник железному канцлеру Отто фон Бисмарку. И вдруг к нему подошла старушка, явно бедная, больная, рассказала, как сын ее упал из окна, травма черепа, сломан позвоночник — и заплакала.
В кармане у Эберхарда оставалась последняя пятимарковая купюра. Происходило это еще задолго до воссоединения двух Германий, до денежной реформы, той самой, упразднившей пятимарковую купюру и давшую изумительной красоты голубую стомарковую купюру с портретом Клары Шуман. Это было давно. Эберхард был совсем молод. А жизнь ему казалась беспросветной и перспектив для себя он не видел. Мысленно он готов был к самоубийству, оставалось придумать только способ ухода… Эберхард достал из кармана свою последнюю пятимарковую купюру и отдал старушке.
И это был самый счастливый день в его жизни. Потому что он догадался, он сообразил, его осенило: помочь кому-то! Хотя ему самому уже не на что было есть. В тот день Иисус Христос вошел в его сердце.
Весь мир изменился. Он был нищим и бездомным, но он стал помогать людям. Иисус сказал ему во время молитвы: если ты хочешь попасть в мое царство, помогай людям, а все твои проблемы я возьму на себя. Это помогло ему меньше думать о своих проблемах. Потом уже Господь дал ему успех и процветание в бизнесе. Вера — это самая основная позиция в человеке. Потерять Веру — потерять все. Мы видим из истории России: когда люди потеряли Веру, с ними произошли очень плохие вещи. Если русские обретут это мышление, это понимание, Бог поможет России.
— Бог может привести к чуду через трагедию, — неожиданно перешел г-н Вильде на русский и заговорил так легко и чисто, будто сам Господь помогал ему говорить на чужом языке. — Это и есть дорога к Христу: сначала смерть, потом воскрешение. Я верю в это не потому только, что прочитал в Библии, я видел это в собственной жизни!
— Главное… И это самое трудное! — Эберхард поднял вверх указательный палец. — Главное — полюбить соседа! — Эберхард не очень вежливо ткнул пальцем в сторону стенки, за которой жил Славик. — Каким бы он ни был!
16. По образу и подобию Своему… Книга, в которой ЭТО сказано, пришла Оттуда. Значит, что бы там ни наворочали ее переводчики на земной язык, основные положения в Ней — истинны. Я очень хотел спросить И.Х., что бы это значило: «по образу и подобию своему»?
И.Х. удивился моему вопросу:
— Если ты допущен к Вхождению, ты ответ — Знаешь.
Я задумался. Я уже предполагал, я чувствовал Ответ, но пока не мог его сформулировать. А Он (Сын Неба) продолжал свое путешествие по разным своим воплощениям, по разным своим жизням, включая скромную мою. Хоть и жизнь моя была крошечной частицей его многочисленных воплощений. Рядом с Ним был И.Х. Я не ставил их в какой-то ранжир, кого выше, кого ниже. Для них это было совершенно безразлично. Оба владели Вхождением. Что может быть Выше Этого? Они — Знали: Творец — это Вселенная Волновая. Они — Знали: чтобы стать Сыном Неба, надо суметь Войти к Творцу, Войти во Вселенную Волновую, стать по образу и подобию Его.
17. — Когда-то это уже все было… — такая мысль периодически возникает в каждой жизни, в разное время, в самых различных ситуациях. Вот и сегодня, когда мы с Тузовским сидели в баре гостиницы «Прибалтийская», я не мог отвязаться от этой мысли.
Мы обсуждали идею будущего журнала. Тематику, ориентацию, периодичность выхода, тираж, расценки на рекламу. Туза начал с последнего вопроса, по его мнению — самого важного.
— Надо определить стоимость базового рекламного модуля и от нее плясать.
Он сделал глубокую затяжку.
— Сколько?
Он выпустил дым в мою сторону, и сам ответил на свой вопрос:
— Давай штуку баков за полосу цвета.
Я не спешил с ответом, посмотрел в окно. За окном о гранитную набережную бились волны залива. Вода была серая, холодная, скучная.
— Давай тысячу двести пятьдесят шесть.
— Почему именно — пятьдесят шесть?
— Ну, давай пятьдесят семь.
Я пытался объяснить ему смысл «кривой» цифры. «Кривая» цифра создает иллюзию своей научной обоснованности. Такие цифры, как пятьсот, тысяча, полторы тысячи, откровенно взяты с потолка. А вот тысяча двести пятьдесят шесть — она точно не случайная. Обсчитаны затраты на производство журнала, на рассылку по почте подписчикам, обсчитаны порог рентабельности, потери на налогах, дельта прибыли.
Я еще раз посмотрел на воду Финского залива. Нет, точно, когда-то это уже было…
18. А было это без малого две тысячи лет назад. Только сидели мы не в баре. Тоже близко был берег, только волны не скованы гранитом, а вода была синяя, ярко-синяя, с серебристыми бликами на солнце.
На камне, прочно упершись ногами в песок, сидел человек с внешностью Михаила Понайотовича Кричухина. Говорил он страстно, отчаянно жестикулируя, впиваясь взглядом в каждого из слушающих, легко раздражаясь, если не находил безоговорочного, полного одобрения своим словам во всем: в наших ответных взглядах или хотя бы легких кивках в знак согласия.
— Мы обязаны, это наш долг — донести людям главное в Его учении: способность к Вхождению!
— Из всех нас этой способностью обладал в полной мере лишь Он один, — прервал человека с внешностью Мисы Кричухина человек с внешностью Тузы, — мы, конечно, прошли определенные ступени, но до Него нам еще очень далеко.
— Чему ты обучишь этих рыбаков и пастухов?! — вспыхнул человек с внешностью Волчкова. — Как объяснишь Вхождение во Вселенную Волн им, этим неграмотным простолюдинам?
— Но ведь Учитель сам говорил, что Бог — внутри человека! Вот и будем объяснять людям, как проникнуть внутрь себя!
— Объясни им природу Вселенной Волновой!
— Объясни им принцип синхронизации волновых колебаний!
— Двойную природу электрона объясни!
— Мы найдем простые формы объяснения, на пальцах.
— Вот и думайте — на пальцах, чтобы на пальцах объяснять! А мы — не на пальцах думаем!
— Не ссорьтесь! Не пытайтесь осуществить невозможное с этими рыбаками и пастухами! Да и можно ли говорить правду — детям?
19. Я вернулся обратно, в свою эпоху, без малого двадцать столетий спустя. Передо мной в баре сидел человек с внешностью Тузовского, изрядно уже принявший, но еще способный соображать. Он понял и принял идею о «кривой» цифре.
— Но зачем ты так завысил тариф? — взглянул он на меня пристально.
— Завышенный тариф имеет большие плюсы…
Он выпустил в мою сторону еще одну порцию дыма.
— Если тариф завышен, то я прихожу к клиенту и предлагаю ему скидки. Сначала небольшие, потом за то, что он постоянный клиент, а потом уже за мою крайнюю расположенность к нему, к дорогому, любимому, родному клиенту. Та же штука баков и получится. Но какой симпатией проникнулся клиент и ко мне, и к нам, и к журналу! Какой бизнес — без психологии?
Я снова бросил взгляд на холодные воды залива, и снова какая-то сила перекинула меня туда, к синей теплой воде, к доброму песчаному пляжу, где разговор шел с еще большим накалом, а вопрос решался куда более крупный, определивший пути развития человечества на тысячелетия.
20. — Видишь, вон там — рыбачья лодка. Подожди, скоро она причалит, — напирал человек с внешностью Волчкова. — Подойди к рыбакам, они ведь помнят Учителя. Объясни им, как Он с креста Вошел в Волновую Вселенную. Только попроще с терминами, назови Ее Параллельной Вселенной или Бытием Всевышнего. Как ни назови, они на тебя тупо вылупятся в лучшем случае, а в худшем — веслом огреют.
— Надо придумать простое, доходчивое, всем понятное слово. Мы-то понимаем, Что произошло с Учителем… — задумчиво произнес человек с внешностью Тузы, но дым в меня не выпустил — тогда еще не знали ни о Новом Свете, ни о табаке.
— Улетел?
— Нет. Слабенько, неубедительно.
— Растворился?
— Ближе к истине, но — не то!
— Перешел во Вселенную Волновую!
— Нам не нужна истина! Нам нужна версия яркая, красивая, но понятная!
