Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до "Трудно быть богом": черновики, рукописи, варианты.
В кармане у Быкова гудит зуммер. Быков достает из кармана радиофон, нажимает кнопку.
БЫКОВ. Слушаю.
ГОЛОС ЕРМАКОВА. Алексей Петрович, на погрузку!
БЫКОВ. Есть на погрузку! (Прячет радиофон.) Ну вот и все.
Прощайтесь со своим дитятей.
ИНЖЕНЕР. Ну, «Черепашка», счастливого пути. (Хлопает танк по броне.).
ДЕВУШКА (торопливо). Не забывайте, Алексей Петрович…
Все замечания по машине… Аккуратненько записывайте… По возвращении, знаете… У вас всегда такие толковые замечания. Помните, по «Пионеру»?
БЫКОВ (забирается в люк). Не забуду, Танечка. Если только…
ДЕВУШКА. Понимаю, понимаю… Плутон! Ой, и зачем вы согласились!
«Черепаха» срывается с места и мчится по дороге… Останавливается… Встает на четыре ноги… Делает несколько неуклюжих шагов… Снова опускается на гусеницы. Неожиданно, вытянув железную лапу манипулятора, срывает цветок у обочины и… подает его девушке… «Черепаха» мчится по полю…
Перескакивает через холм…
«Черепаха» приближается к «СКИФУ». Она минует решетчатые постройки, несколько громоздких машин. Регулировщик с флажком показывает Быкову, где остановиться. Быков вылезает из люка, неотрывно глядя вверх. Он подавлен и даже не замечает, как за его спиной металлические щупальца кранов подхватывают и уносят его танк.
Быков делает несколько шагов и останавливается. Над его головой — блестящий свод отражателя фотонной ракеты — пятидесятиметровое вогнутое зеркало с круглой дырой в центре.
Чья-то рука опускается на плечо Быкова. Он вздрагивает и оборачивается. Перед ним улыбающийся Краюхин.
КРАЮХИН. Любуетесь, Алексей Петрович?
БЫКОВ. Да, я ведь впервые такое чудо вижу…
КРАЮХИН. Пойдемте, я вам покажу. (Выводит Быкова в центр, под черное сопло фотореактора.) Вот здесь, где мы с вами стоим, — фокус отражателя. Здесь протекает сумасшедшая ре акция синтеза легких ядер. Полмиллиона водородных взрывов в секунду.
БЫКОВ. А как же земля, Николай Захарович? Ведь здесь все сгорит на тысячу километров вокруг…
КРАЮХИН (посмеиваясь). Для старта с Земли фотореактоp конечно, не годится. Он включается только в пространстве. А с Земли мы уходим вот на этих пяти обычных ракетах.
(Показывает на реакторные кольца.)
БЫКОВ. Грандиозная махина…
КРАЮХИН. Эта махина — ключ ко Вселенной. Пойдемте, я познакомлю вас с нею поближе.
Они входят в кабину лифта… Поднимаются к куполу… Входят в кубическое помещение кессона…
КРАЮХИН. Тамбур-кессон.
Они поднимаются по трапу, оказываются в коридоре. Краюхин толкает двери с высокими комингсами и объясняет на ходу.
— Каюта…
— Каюта…
— Душевая…
— Радиообсерватория…
— Резервная штурманская…
Быков с любопытством заглядывает в каждую дверь. Он видит небольшие, прекрасно оборудованные помещения, обшитые блестящим и матовым пластиком, откидные койки, откидные столики, сверкающие стеклом и металлом сложные приборы, низкие мягкие кресла особого устройства, с широкими ремнями.
КРАЮХИН. Кают-компания…
Они входят в круглое помещение. Стол, мягкие кресла, экраны магнитовидеофонов, дверцы шкафов, вделанных в стены.
КРАЮХИН. Здесь будете отдыхать, развлекаться, а самое главное — переживать старты и финиши. А теперь поднимемся в мозговой центр корабля, в рубку. Поглядите, во время рейса вход туда воспрещен.
[(1) «Магнитовидеофон» — это, пожалуй, некоторый сбой чувства языка. Во время написания сценария видеомагнитофоны уже существова ли, правда — в США, но дело в другом. «Магнитовидеофон» редуцируется в «видеофон», а это слово в этом же сценарии использовано в естественном значении «видеотелефон». Впрочем, развитие языка не предскажешь. Кто бы мог подумать, что «радиофон» будут называть мобильником? —В.Д.]
Они поднимаются в рубку. Вдоль изогнутой стены — высокие, до сферического потолка, светло-серые шкафы — это кибернетический штурман, мозг корабля. На шкафах перемигиваются крошечные светлые глазки. Корабль еще на Земле, но он уже живет своей огромной и сложной, скрытой от глаз жизнью. Посредине рубки на возвышении — штурманский стол, рядом впритык — электронно-счетная машина. Между штурманским столом и стеной — кресло командира, перед креслом сравнительно небольшой пульт. По сторонам пульта, закрытые пластмассовыми чехлами, коробки ручного биоточного управления.
Ермаков и Спицын вводят программы в киберштурман.
Краюхин ведет Быкова по рубке.
КРАЮХИН (бегло показывая). Киберштурман… Электронно-счетная машина… Комбайн контроля отражателя… Комбайн контроля реакторов… Пульт контроля фотореактора…
Ручное биоточное управление… Пульт управления электронным проектором… Контроль противометеоритного устройства… Что еще? (Останавливается возле Ермакова и Спицына.)
О, самое главное, чуть не забыл… Два пилота, которые искусно управляют этим хозяйством… В настоящий момент они…
(Нагибается и заглядывает через плечо Ермакова.)…вводят стартовую программу в киберштурман.
СПИЦЫН (поднимается). Уже ввели, Николай Захарович…(Быкову.) Тут посложнее, чем атомный вездеход, правда, Александр Петрович?
БЫКОВ (неуверенно). Так мне кажется, во всяком случае.
КРАЮХИН. Ничего, ничего, вот вернется с Плутона, пошлем в Школу Высшей Космогации. Пойдете, Алексей Петрович?
БЫКОВ (подумав). Надо сначала подумать… (Кашлянул.) Вернуться.
Все смеются. Краюхин грозит Быкову пальцем.
КРАЮХИН. Но-но, смотрите у меня! Задание не помните?
В дверь просовывается голова Юрковского.
ЮРКОВСКИЙ (сухо). Командир, отметьте. Маяки погружены.
ЕРМАКОВ. Отлично.
КРАЮХИН. А теперь, Алексей Петрович, поднимемся для полноты впечатления на купол.
Все пятеро выходят на купол «СКИФА» и молча смотрят на землю. Под ними бескрайние степи, голубая дымка на горизонте, белые домики городка, зелень садов, блестящие нитки дорог. Гигантские эстакады рейсовых планетолетов.
За горизонтом поднимается пыль, гремит далекий гром, встает столб огня. В синюю высь, набирая скорость, уходит ракета.
ЮРКОВСКИЙ. Лунник стартовал.
СПИЦЫН (мечтательно). Скоро и мы вот так двинем…
КРАЮХИН. И через три месяца вы увидите отсюда совсем другие пейзажи.
Быков искоса глядит на межпланетников. Лица — спокойное Ермакова, гордое — Юрковского, довольное — Спицына, задумчивое — Краюхина.
КРАЮХИН. Завидую вам, мальчишки!
Утро старта. Автомобили движутся по улицам городка.
Вдоль улиц сплошной стеной стоят люди — работники «Седьмого Полигона» и их семьи. Люди молчат и только смотрят.
Дорога усыпана живыми цветами.
Быков сидит в машине между Спицыным и Юрковским.
БЫКОВ (едва слышно). Богдан Богданыч, почему так тихо?
СПИЦЫН (тоже шепотом). Такой закон в городке… Чтобы на нервы не действовать…
БЫКОВ. Ага…
СПИЦЫН. Это ведь работа — то, что мы делаем. Обычный рейс. Вот когда вернемся… (Улыбается.) Вот тогда тишины не будет.
Машины несутся по ракетодрому… Подкатывают к «СКИФу»… Все выходят. Экипаж выстраивается в ряд. Ермаков, Юрковский, Спицын, Быков. За их спинами громоздится «СКИФ», Уже свободный от лесов, озаренный розовым утренним солнцем.
КРАЮХИН (останавливается перед строем). Ну, что вам сказать на прощание… Вы молоды и органически лишены драгоценного дара осторожности. Говорить с вами о благоразумии — это сотрясать атмосферу. Но я хочу еще раз напомнить вам об одном. И это не пустые слова. Ваш рейс — необычный рейс. От вас сейчас зависит — получит ли человечество сокровища девятой планеты для превращения нашей Земли в цветущий сад. Никому, кроме вас, советских космонавтов, коммунистов, не дано совершить это. Я кончил.
Краюхин неуклюже обнимает всех членов экипажа по очереди.
За ним с экипажем прощаются остальные провожающие.
КРАЮХИН {командует). К старту!
ЕРМАКОВ. По местам!
Экипаж направляется к подъемнику. Провожающие во главе с Краюхиным возвращаются к машинам. С поднимающейся площадки лифта видно, как машины с места трогаются на полный ход и стремительно удаляются в пустыню.
Кают-компания. Ермаков и Спицын быстро проходят по трапу в рубку. Юрковский и Быков садятся в кресла и пристегиваются ремнями.
ГОЛОС ЕРМАКОВА. Внимание!
Загорается зеленая лампа.
— Старт!
Лицо Краюхина в амбразуре наблюдательного пункта.
Несколько секунд «СКИФ» стоит неподвижно — один среди бескрайней равнины. Затем из-под реакторных колец вырываются клубы пламени. Туча пыли заволакивает ракету до самого колпака. Секунда, другая — и «СКИФ» сначала медленно, затем все быстрее и быстрее поднимается в синее небо. Вот он блеснул на мгновение в лучах солнца и исчез.
Кают-компания. Юрковский с усмешкой смотрит на Быкова, судорожно вцепившегося в подлокотники кресла.
