Филип Дик - Мечтают ли андроиды об электроовцах?
Тем временем репетиция шла своим чередом. Рика приятно удивил великолепный голос Памины, то бишь Любы Люфт, без труда выдерживавший сравнение с голосами былых знаменитостей из его фонотеки. Да, розеновские конструкторы знали свое дело, тут уж нужно было отдать им должное. И снова Рик увидел себя sub specie aeternitatis[12] – хищным разрушителем, примчавшимся в этот полутемный зал на запах красоты и совершенства. Ведь чем лучше эта машина функционирует, думал он, чем лучше она поет, тем больше я здесь нужен. Оставайся андроиды тупыми чурками типа «Кью-сороковых», выпускавшихся тогда фирмой «Дерен», с ними не было бы никаких проблем, а значит – не было бы спроса на таких, как я. А в общем, нечего мне тут философией заниматься, кончать надо с этой особой, и чем скорее, тем лучше. Вот пойдет она после репетиции к себе в уборную, сразу и займемся делом.
По окончании первого действия артисты и оркестранты потянулись за кулисы. Дирижер взял микрофон и объявил – по-английски, по-французски и по-немецки, – что репетиция продолжится через полтора часа. Рик встал, поднялся на сцену и пристроился следом за уходящими на перерыв артистами. Чем скорее, тем лучше, думал он. Нужно постараться, чтобы на завязку разговора и тестирование ушло как можно меньше времени. Быстро, но только чтобы быстрота эта не пошла в ущерб надежности. Ведь как знать, а вдруг насчет нее-то Дэйв и ошибся? Будем надеяться, что ошибся. Но в действительности Рик почти не сомневался, что Дэйв прав, об этом говорило его профессиональное чутье, которое никогда еще не давало сбоев.
Остановив в коридоре одетого египетским копейщиком статиста, Рик спросил его, где тут уборная мисс Люфт. На указанной копейщиком двери белела рукописная, кнопками приколотая табличка: МИСС ЛЮФТ. Чуть помедлив, он постучал в дверь, услышал: «Входите» – и вошел.
Певица сидела за гримировочным столиком, положив на колени раскрытую, порядком замусоленную партитуру, и что-то помечала там шариковой ручкой. Она так и осталась в костюме и гриме, только сняла и аккуратно напялила на болванку чепец с вуалью.
– Да? – На него смотрели огромные светло-карие глаза, казавшиеся еще огромнее из-за густого сценического грима. Смотрели прямо и спокойно – мол, я занята, как можете вы заметить.
Люба Люфт говорила по-английски абсолютно чисто, без малейшего акцента.
– На мой взгляд, – сказал Рик, – вы поете даже лучше, чем Шварцкопф.
– Кто вы такой?
В ее голосе звучала холодная сдержанность и еще другой, трудноопределимый холод, знакомый Рику по его прежним контактам с андроидами. Всегда одно и то же: мощный интеллект, колоссальные способности и тут же, рядом, – это качество. Оно вызывало у Рика нечто вроде брезгливости – и было для него вернейшим, абсолютно необходимым подспорьем в охоте.
– Я из Сан-Францисского департамента полиции, – сказал он.
– Да? – В огромных, бесконечно спокойных глазах ни тени реакции. – И что же вас сюда привело?
Странным образом в ее тоне проскальзывали снисходительные нотки.
Вместо ответа Рик сел на стоявший чуть в стороне стул и неспешно раскрыл свой чемоданчик.
– Я предлагаю вам пройти один из стандартных психопрофилирующих тестов. Процедура очень несложная, так что все займет какие-то минуты.
– Это вам что, позарез необходимо? Вы же видите, – она приподняла с колен партитуру, – что у меня много работы.
По ее лицу скользнула тень тревоги.
– Это необходимо.
Рик достал из чемоданчика тестирующую аппаратуру и начал распутывать запутавшиеся провода.
– Тест на ай-кью?
– Нет. На эмпатию.
– Мне нужно надеть очки. – Люба начала открывать ящик гримировочного столика.
– Раз вы можете без очков работать с партитурой, для теста они вам и тем более не потребуются. Я просто покажу вам несколько картинок и задам несколько вопросов. Но для начала… – Рик встал, подошел к девушке и прилепил к ее левой, густо загримированной щеке датчик. – Теперь еще этот фонарик, – сказал он, устанавливая источник света, – и в общем-то все.
– Вы думаете, я андроид, да? – Ее голос упал до еле слышного шепота. – Это неправда. Я не андроид. Я и на Марсе-то не бывала, а андроидов тех даже не видела никогда. – Ресницы Любы мелко подрагивали, выдавая, каких трудов стоит ей внешнее, напускное спокойствие. – Вы получили информацию, что в нашей труппе есть андроид? И хотите проверить, так ли это? Я бы с радостью вам помогла. Но будь я андроидом, была бы я рада вам помочь в уничтожении другого андроида?
– Андроиду, – сказал Рик, – абсолютно безразлично, что будет с другими андроидами. Это одна из примет, по которым мы их находим.
– В таком случае, – сказала мисс Люфт, – похоже, что вы-то и есть андроид.
От неожиданности Рик потерял дар речи.
– Потому, – продолжила она, – что вы их регулярно убиваете. Вы, как это называется… – Она замялась, вспоминая выражение.
– Платный охотник на андроидов, – подсказал Рик. – Но я же не андроид!
– Вот этот тест, который вы тут приготовили… – Голос Любы заметно окреп. – Вас-то самих ему подвергали?
– Да, – кивнул Рик. – Давным-давно, при приеме на работу.
– А вдруг это просто ложная память? У андроидов же вроде такое бывает.
– Про мое тестирование известно не только мне, но и администрации департамента. Нас проверяют всех, в обязательном порядке.
– А что, если на работу поступал настоящий человек, один к одному похожий на вас, а потом вы его убили и заняли его место, и сделали все это толково, так что никто и не догадался. – Люба улыбнулась, словно говоря: «Ну чего темнить, мы тут все свои».
– Мы отвлеклись от дела, – сухо заметил Рик, доставая из чемоданчика листки вопросника.
– Я соглашусь пройти этот тест, – сказала Люба, – если сперва его пройдете вы. – (Рик молчал, отчаянно придумывая более-менее убедительный ответ.) – Хотя бы из соображений справедливости. И мне будет с вами немного попроще, а то вы какой-то странный, жесткий.
Она зябко поежилась и еще раз сверкнула улыбкой. Улыбкой надежды.
– Вы не сумеете провести тест Фойгта-Кампфа, этому нужно учиться, и довольно долго. А теперь слушайте, пожалуйста, внимательно. Вопросы, которые я буду сейчас задавать, связаны с различными житейскими ситуациями, в которых вы, в принципе, можете оказаться. Я хочу, чтобы вы вкратце, буквально в двух словах, описали свою вероятную реакцию и чтобы вы делали это максимально быстро. Время задержки будет фиксироваться. Ну вот, начнем, пожалуй, со следующей ситуации. Вы сидите, смотрите телевизор и вдруг замечаете на своей руке осу.
Рик бросил взгляд на секундную стрелку своих часов и начал напряженно следить за стрелками прибора.
– А что такое оса?
– Летающее насекомое. Укус осы очень болезнен.
– Ой, как интересно! – Глаза Любы распахнулись, как у ребенка, слушающего увлекательную сказку. – А они еще существуют? Я никогда о таких не слышала.
– Пыль их уже погубила. Но вы должны были видеть ос, они существовали до самого недавнего времени.
– Осы? А как это будет по-немецки?
– У вас прекрасный английский, – раздраженно заметил Рик; нужное слово никак не шло ему в голову.
– Мое произношение, – смущенно поправила Люба. – Это по необходимости, ведь мне приходится петь и Перселла, и Уолтона, и Вона Уильямса. Но мой словарный запас оставляет желать много лучшего.
– Веспе, – вспомнил наконец Рик.
– Ну да, конечно, – рассмеялась Люба. – Айне Веспе. А какой там был вопрос? Я уже забыла.
– Ладно, – махнул рукой Рик, – возьмем другой. – Все эти препирательства полностью смазали возможный эффект. – Вы смотрите по телевизору старый, еще довоенный фильм. На экране званый ужин. Подают главное блюдо, – он решил опустить первую часть вопроса, – тушеную собаку, фаршированную рисом со специями.
– Да кто же это станет убивать собаку в пищу? – удивилась Люба. – Они же жуть сколько стоят. Ах да, конечно, это была искусственная собака, эрзац, я угадала? Но тут тоже что-то не так, искусственных делают из всяких проводов и моторчиков, они несъедобные.
– До войны, – с ненавистью процедил Рик.
– А как же я это могла видеть? Меня тогда и вообще еще не было.
– Но по телевизору-то вы видите старые фильмы.
– А этот фильм, его что, на Филиппинах снимали?
– Почему?
– Потому что там, на Филиппинах, как раз и ели фаршированных собак, я где-то про это читала.
– Но как бы вы среагировали на подобную сцену? – без всякой надежды спросил Рик. – Какова была бы ваша социальная, моральная, эмоциональная реакция?
– На такое кино? – Люба чуть задумалась. – Я бы переключила телевизор на Дружище Бастера.
– Почему?
– Вы еще спрашиваете! – возмутилась Люба. – Да кому она нужна, эта допотопная мутотень, поставленная на Филиппинах? Что и когда случается на этих Филиппинах, кроме такой малопривлекательной истории, как батанский марш смерти?[13]
