И. Хо - 666. Рождение зверя
– Гениально, черт! А что вы его просто не запрете-то? – Кирилл скрестил средние и указательные пальцы в решетку и посмотрел сквозь нее на собеседника.
– Нельзя, Кира. Он же у нас орденоносец. Полный кавалер «Заслуг перед Отечеством». Старый человек опять же… Если по паспорту.
– Ну так расскажите тогда, кто он есть на самом деле! Вот и сказке конец.
– С ума сошел?! Представляешь, какой скандал? Мало того что мэр Москвы, основатель «Единой России», – педофил, так получается, что несколько лет городом рулил непонятно кто, все его подписи недействительны. А там такие бабки закручены, что лучше даже не думать. Он ведь не все себе, делился же, понятное дело.
– Ну и что же вы собираетесь делать? Цугцванг получается.
Арсентьев внимательно посмотрел на приятеля, снял с колена салфетку и положил ее на стол.
– Пойдем выйдем, воздухом подышим, а то ты тут накурил.
Потемкин привык к тому, что Алексей мог себе многое позволить, так как был у Славы на особом счету. То есть Арсентьев прекрасно отдавал себе отчет в том, что все стены имеют уши, – даже такие проверенные стены, как в этом кабинете «Старой площади». Но он относился к этому снисходительно, поскольку находился в другом измерении по отношению к людям из здания на Лубянской площади. Поэтому его предложение означало, что потемкинский друг решительно не желает, чтобы кто-нибудь узнал, что именно он сейчас скажет. Кирилл последовал за Арсентьевым на улицу. Они вышли на покрытый тенью узенький Большой Черкасский и медленно двинулись в сторону клуба Che, пошаркивая кожаными подошвами туфель по сухому летнему тротуару.
– Видишь ли, принято решение натурально закатать эту парочку в асфальт, – сказал Алексей и посмотрел под ноги, – Лондонский, само собой.
Кирилл опешил:
– Опять полоний? Ну вы даете, ребята! Вас же скоро туда пускать перестанут!
– Мда, – почесал голову Арсентьев. – Надеюсь, они кое-чему научились, поэтому на сей раз без экзотики. Думаю, будет какая-нибудь банальная автоавария. Мало ли, тормоза отказали и машина упала в Темзу. Какая жалость!
Потемкин вдруг остановился и взял Алексея под локоть. Лицо его просияло.
– Погоди, Леха! Такой операции необходимо достойное пиар-сопровождение. Не здесь, а там, на Западе. Прежде чем замочить Микки-Мауса, надо превратить его в вонючую мышь, от которой все захотят поскорее избавиться.
– Быстро соображаешь, френд. За это я тебя и ценю. Одно дело – внезапная трагическая смерть главного конкурента правящего тандема, а совсем другое – печальный инцидент с беглыми преступниками, запутавшимися в бандитских разборках.
Они пошли дальше. Загоревшись, Кирилл на ходу накидывал план кампании.
– У меня в Лондоне группа очень креативных партнеров есть. Мы с ними могли бы вместе провести эффектную спецоперацию. Подготовим общественное мнение в лучшем виде. Он пидарасов здесь гонял? Гонял. Значит, гомофоб. На станции метро «Курская» надпись «Нас вырастил Сталин на верность народу» восстановил? Восстановил. Значит, ненавидит демократию. Последнюю книжку его, или кто там ему ее написал, – «Россия 2050» – у них, наверное, никто не читал. А неплохо бы ознакомиться. Там такие перлы! Про «тайну Запада», про «волшебную иглу в сказочном яйце», которая много раз спрятана, обернута, зашифрована и закамуфлирована в самые разные слова и дискуссии о так называемой «демократии, общечеловеческих ценностях и глобальных угрозах». И все в том же духе. Другая линия – коррупция. Здесь информации на Юрия Михайловича и его благоверную сколько угодно. И ведь все истинная правда! Он организатор самой наглой и самой грандиозной коррупционной системы всех времен и народов. Просто у них там до сих пор никто этим особо не занимался, потому что не обращали внимания. Все их состояние построено на том, что в любой бизнес-проект в городе, на который давал зеленый свет Юра, закладывалась доля Лены. Без их билета здесь ни одна муха не летала. Чигиринский – подходящий пример.
– Да, ниче так муха, приметная, – поддержал Арсентьев.
– А этот участок в Раменках, который он в разгар кризиса за полмиллиарда долларов из бюждета у жены выкупил – там же вроде даже какие-то трупы были закопаны из числа бывших пайщиков совхоза «Матвеевское».
– Угу, надо, чтобы наши лестрейды из МВД покопали это дело.
– Просто русская мафия! – Кирилл почувствовал вдохновение. Он уже не шел, а летел, поднявшись над переулком. – Если все это раскрутить, через месяцдругой британская общественность будет требовать, чтобы русские забрали к себе обратно это чудовище. Когда случится несчастный случай, все вздохнут с облегчением. Версия заказного убийства обязательно возникнет, но надо будет сделать хорошую прививку. Напечатать в какой-нибудь отстойной News of The World, с которой все постоянно судятся, типа журналистское расследование с элементами бреда: мол, Батуриных убрали по заказу Кремля, а организатором является русско-английский медиамагнат Лебедин. Англикосы же свято верят, что чекисты бывшими не бывают. Зуб даю – олигарх тут же побежит в тамошний суд и выиграет дело. Газета извинится и выплатит астрономическую компенсацию морального вреда. Держава наша не обеднеет, зато после этого не то что респектабельное издание, ни один тамошний блоггер даже пукнуть на эту тему не посмеет.
Арсентьев хлопнул Кирилла по плечу:
– Голова! Кстати, насчет державы. Какой бюджет, по твоим прикидкам?
Потемкин опустился на землю:
– Думаю, для начала миллионов пять. Фунтов. Там же не только придется тупо статейки заказные печатать, надо с членами парламента поработать, с политической тусовкой…
– А че так мало?
– Леша, ты же меня знаешь. – Кирилл говорил как можно более убедительно. – Я ж тебе не какое-нибудь ваше «супер-пупер-консалтинг», которое все бюджеты сразу делит пополам и половину кладет в карман. Мне «анализ освещения деятельности правительства Москвы в СМИ» за лям долларов совесть не позволяет делать. Я честный флибустьер – возьму свои законные десять процентов, и то на круг с партнерами. Можно разбить траншами – если по ходу не понравится, контракт свернем.
– Ты не понял. Про мою комиссию забыл, братец? – Алексей опять остановился и вопросительно посмотрел на приятеля.
– Почему забыл? Твоя доля там уже, внутри. Я вместе с ней считаю.
Арсентьев развернулся на каблуках. Над ними висела вывеска Club Che, а с витрины смотрел набивший оскомину размазанный лик Че Гевары.
– Заглянем, компаньеро?
Они зашли в просторный зал, уставленный нарочито грубой и слегка обшарпанной деревянной мебелью, с большим кубинским флагом и противогазами на грязных стенах. Вероятно, по мнению романтически настроенных посетителей этого китчевого места, именно так должны выглядеть народные бары в Гаване, в которых собирается рабочий класс и трудовая интеллигенция, чтобы в клубах сигарного дыма, за чашкой кофе и бутылкой рома обсудить последние новости с фронта борьбы за освобождение человечества от ига мирового империализма. Если бы трудящиеся острова Свободы увидели прайс-меню московского убежища почитателей команданте Че, вся революционная дурь тут же вылетела бы у них из головы.
– На антресоль? – спросил Кирилл.
Арсентьев кивнул.
– Мы наверх, – бросил он потному объемно-модульному негру за барной стойкой. – Два мохито нам принеси.
Потемкин и Алексей поднялись на балкончик и уселись на плетеных стульях за столиком. Кирилл оценил ход Арсентьева: допуская, что в «Старой площади» его могли пасти, он как бы вывел конфидента на минуту и организовал этот экспромт.
– Как там на Гетманщине? – склонившись над столиком, мягко спросил Алексей. – Как пани Ганна?
Кирилл привык к тому, что Арсентьев знает все, и ожидал этого вопроса.
– Пани Ганна все краше и краше.
– Кира, мне, по большому счету, все равно, на кого ты работаешь, кроме меня.
Потемкин понимал, что все спецслужбы подозревали его в работе на конкурирующую контору. В этом было определенное преимущество, так как подобный ореол ограждал от попыток вербовки. Он был как легендарный неуловимый ковбой Джо, который никому, кроме самого себя, в общем-то, не нужен.
– Я работаю на Моссад, это общеизвестно.
– Будем считать, что на Моссад. Мне важно, чтобы ты работал и на меня, и чтобы о содержании наших взаимоотношений больше никому не было известно, даже товарищам из «Детского мира», – он кивнул куда-то в ту сторону, где, по идее, была Лубянка. – Особенно в свете последних договоренностей. Надеюсь, это понятно?
Кирилл кивнул. Арсентьев ткнул в него указательным пальцем:
– Мне интересно, что она хотела конкретно от тебя.
Кирилл подумал, что в сложившейся ситуации откровенность будет лучшей формой конспирации.
– Ты же сам прекрасно понимаешь, что им от меня нужно. Там пахнет гражданской войной, Леша. Похлеще, чем газом в квартире некогда убиенного Зураба Жвания.
