Нил Гейман - Хрупкие вещи
Bitter Grounds
Перевод. Т. Покидаева
2007
1. «Не сумеешь вернуться пораньше – можешь не возвращаться вообще»
По всем счетам, я был мертв. Может быть, где-то внутри, глубоко-глубоко, я кричал, плакал и выл, точно раненый зверь, но это был совершенно другой человек – там, внутри, – совершенно другой человек, у которого не было доступа ни к голове, ни к губам, ни к лицу, ни ко рту, так что на видимом, поверхностном уровне я улыбался, пожимал плечами и как-то жил дальше. Если бы я мог прекратить свое существование, просто перестать быть – безо всяких усилий, не предпринимая вообще ничего, – выйти из жизни так же легко, как выходят за дверь, я бы ушел не раздумывая. Каждую ночь, ложась спать, я надеялся, что не проснусь. Но все равно просыпался, каждый раз – просыпался, и мне опять приходилось мириться с тем, что я все еще здесь.
Иногда я ей звонил. И всегда бросал трубку. После первого, может быть, после второго гудка.
Тот я, который кричал и плакал, скрывался так глубоко внутри, что никто даже не знал, что он там. Я сам забыл про него и ни разу не вспомнил, пока однажды не сел в машину (я решил съездить в магазин за яблоками), и не проехал мимо магазина, и не выехал за город, и не помчался по трассе. Я ехал и ехал, держась направления на юг и на запад, потому что если бы я повернул на восток или на север, мир закончился бы очень скоро.
Потом у меня зазвонил мобильный. Не глядя, я выбросил его в окно и на секунду задумался: интересно, кто найдет мой телефон, и ответит ли он на звонок, и что будет потом, если он все же ответит и вдруг обнаружит, что ему подарили мою жизнь?
Я заехал на автозаправку и снял все деньги, которые можно было забрать за одну операцию, со всех своих карточек. На протяжении нескольких следующих дней я проделывал то же самое во всех банкоматах на всех заправках, пока деньги на карточках не иссякли.
Первые две ночи я спал в машине.
Я проехал уже половину Теннесси и вдруг понял, что мне нужно в душ – причем до такой крайней степени, что я был согласен за это заплатить. Я снял номер в мотеле, забрался в горячую ванну, задремал и проснулся от холода, когда вода в ванне остыла. Я побрился разовой пластмассовой бритвой из приветственного набора, в котором был и пакетик с пеной для бритья. Потом я упал на кровать и заснул.
Проснулся в четыре утра и понял, что пора ехать дальше.
Я спустился в фойе.
Перед стойкой портье стоял раздраженный мужчина: весь седой, хотя, как мне показалось, совсем не старый. Где-то под сорок, если вообще не тридцать с небольшим. Тонкие губы. Добротный, хотя и помятый костюм.
– Я заказал это такси уже час назад. Целый час.
Мужчина держал в руке бумажник и стучал им по стойке, как бы давая понять, что его бесит подобное отношение.
Ночной портье пожал плечами.
– Я могу позвонить еще раз. Но если у них нет свободных машин, то они все равно ничего не сделают. – Он набрал номер и сказал в трубку: – Вас опять беспокоят из мотеля «Доброй ночи»... Да, я ему говорил... Я ему говорил.
– Послушайте, – сказал я. – Я не таксист, но зато у меня есть свободное время. Если нужно, могу подвезти.
Мужчина испуганно обернулся и посмотрел на меня, как на психа. В его глазах мелькнул явственный страх. А потом его взгляд преисполнился искренней радости.
– А знаете, нужно.
Теперь он смотрел на меня, как на посланца Небес.
– Только скажите куда, и я вас довезу. Как я уже говорил, у меня куча свободного времени.
– Дайте мне телефон, – сказал седовласый мужчина. Портье протянул ему трубку. – Можете отменить этот заказ, потому что Господь посылает мне доброго самаритянина. Люди не просто так появляются в нашей жизни. У всего есть причина. И вам, кстати, стоит об этом задуматься.
Он подхватил свой портфель – у него тоже не было багажа, – и мы вместе вышли на улицу.
Мы поехали сквозь темноту. Он разложил на коленях листок с нарисованной от руки картой и время от времени светил на него фонариком, прикрепленным к брелоку с ключами. Иногда он говорил: «Здесь налево» или «Здесь прямо».
– Вы меня очень выручили, – сказал он.
– Да без проблем. У меня много времени, я никуда не спешу.
– Я вам очень признателен. Знаете, есть одна в меру древняя городская легенда. Про таинственного человека, который подвозит людей, застрявших на загородных дорогах. Мертвый водитель. Водитель-призрак. Когда я доберусь до места, я непременно расскажу о вас своим друзьям, и они скажут, что вы давно умерли, но до сих пор разъезжаете по дорогам и подвозите автостопщиков.
– Неплохой способ знакомиться с новыми людьми.
Он хихикнул.
– А чем вы вообще занимаетесь?
– Скажем так, я ищу новое место работы. А вы?
– Я антрополог. Профессор антропологии. – Пауза. – Наверное, мне надо было представиться сразу. Я преподаю в христианском колледже. Люди обычно не верят, что в христианских колледжах преподают антропологию, но так тоже бывает. Не везде, но бывает.
– Я вам верю.
Еще одна пауза.
– У меня сломалась машина. Меня подвезли до мотеля. Полицейский патруль. Сказали, что эвакуатор приедет не раньше восьми утра. Я спокойно лег спать. Поспал пару часов. А потом мне позвонили в номер. Сказали, что эвакуатор уже выезжает. И мне надо быть у машины, когда он подъедет. Полный идиотизм. Если меня там не будет, они не станут забирать машину. Просто уедут – и все. Я вызвал такси. Оно не приехало. Надеюсь, мы все же успеем. Пока не приехал эвакуатор.
– Я постараюсь успеть.
– Надо было лететь самолетом. Вообще-то я не боюсь летать. Просто хотел сэкономить. Я еду в Новый Орлеан. Лететь где-то час. Билет стоит четыреста сорок долларов. На машине – одна ночь пути. На все про все – тридцать долларов. Экономия – четыреста десять долларов. Лишние деньги, они никогда не лишние. Правда, пришлось отдать пятьдесят долларов за номер в мотеле, но так всегда и бывает. Человек предполагает, а Бог располагает. Я еду на конференцию. На научную конференцию. В первый раз. На факультете считают, что это напрасная трата времени. Но все течет, все изменяется. Я уже предвкушаю, как там будет интересно. Антропологи со всего света. – Он назвал несколько имен, которые мне ничего не говорили. – Я читаю доклад о гаитянских кофейных девочках.
– Кофейные девочки – это какие? Которые пьют кофе? Или которые его выращивают?
– Не выращивают и не пьют. Они его продавали. В Порт-о-Пренсе, в начале века. Ходили по домам. Продавали кофе. Всегда – рано утром.
Понемногу светало.
– Многие думали, что они зомби, – продолжал он. – Ну, знаете. Зомби. Ходячие мертвецы. Кажется, здесь направо.
– А это действительно были зомби?
Похоже, ему было приятно, что я задал этот вопрос.
– Ну, с антропологической точки зрения, существует несколько теорий о зомби. Все не так тривиально-шаблонно, как нам пытаются доказать некоторые, с позволения сказать, эксперты, ищущие дешевой популярности, в своих монументальных трудах типа «Змей и радуга». Для начала нам следует определиться с терминологией: о чем мы вообще говорим, о фольклоре и суевериях, о порошке зомби или о «живых» мертвецах?
– Не знаю. – На самом деле я был уверен, что «Змей и радуга» – это фильм ужасов.
– Это были совсем дети. Девочки от пяти до десяти. Они ходили по домам в Порт-о-Пренсе и продавали кофейный порошок. Смесь кофе с цикорием. Всегда – рано утром. Примерно вот как сейчас. Когда солнце еще не взошло, но рассвет уже близко. Они принадлежали одной старухе. Сейчас надо будет свернуть налево. Когда она умерла, все кофейные девочки исчезли. Так написано в книгах.
– А вы сами как думаете? – спросил я.
– Вот она, моя машина, – сказал он с облегчением, указав на машину, стоявшую на обочине. Это была красная «хонда аккорд». Рядом с «хондой» стоял эвакуатор с мигающими габаритными огнями. Водитель курил снаружи. Мы подъехали, к нему.
Антрополог открыл свою дверцу еще до того, как мы полностью остановились. Он схватил свой портфель и выскочил из машины.
– А я уже думал: жду еще пять минут и, если вы не появитесь, уезжаю, – сказал водитель эвакуатора и бросил окурок в лужу. – Ладно, мне нужны ваши права и кредитная карточка.
Антрополог полез за бумажником во внутренний карман пиджака. Потом озадаченно нахмурился. Запустил руки в карманы и растерянно проговорил:
– Мой бумажник.
Он вернулся к моей машине, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, заглянул внутрь. Я включил свет в салоне. Антрополог похлопал рукой по пустому сиденью.
– Мой бумажник, – жалобно повторил он.
– Вы держали его в руках, – сказал я. – Когда разговаривали с портье.
– Черт возьми. Черт возьми.
– Что там у вас? – крикнул водитель эвакуатора. – Все в порядке?
