Вероника Рот - Мятежная
– И все? – хмурится он.
– А что еще ты собирался услышать?
В ответ он просто качает головой.
– Ничего, Трис.
Я гляжу, как он уходит, и внутри меня растет пустота. Кажется, я скоро разорвусь на части.
Глава 14
– Так, какого хрена ты здесь делаешь? – спрашивает меня кто-то.
Я сижу на матрасе в коридоре. Я пришла сюда, но забыла, для чего, поэтому просто ничего не делаю. Я поднимаю взгляд. Линн. Я познакомилась с ней, когда она наступила мне на ногу в лифте в небоскребе «Хэнкок Билдинг». Сейчас она стоит рядом и глядит на меня, приподняв брови. У нее отросли волосы. Они еще короткие, но ее голова уже не выглядит, как череп.
– Сижу. И что? – отвечаю я.
– Ты смехотворна, вот и все, – со вздохом замечает она. – Собирай шмотки. Ты лихачка, и пора вести себя соответственно. Из-за тебя у нас плохая репутация у правдолюбов.
– Почему именно?
– Делаешь вид, что нас не знаешь.
– Я просто старалась помочь Кристине.
– Кристина, – фыркает Линн. – Влюбленная соплячка. Люди гибнут. На войне такое случается. Со временем она поймет.
– Ага, люди гибнут, но не всегда их убивает лучшая подруга.
– Без разницы, – отвечает Линн. – Пошли.
У меня нет причин отказываться. Я встаю и следую за ней по коридорам. Она быстро шагает, и мне приходится не отставать.
– Где твой страшный приятель? – спрашивает она.
Мои губы кривятся, как от кислого.
– Он не страшный.
– Нет, конечно же, – ухмыляется она.
– Не знаю, где он.
– Ну, тогда можешь и его из постели поднять. Нам надо забыть об этих ублюдочных детях союза лихачей и эрудитов. Снова стать единым целым.
– Ублюдки от союза лихачей и эрудитов, надо же, – смеюсь я.
Она толкает дверь, и мы оказываемся в большом помещении, напоминающем мне вестибюль. Пол здесь выложен черным мрамором с огромным белым символом посередине, но этот знак закрыт койками и матрасами. Лихачи, мужчины, женщины и дети, повсюду, и ни единого правдолюба.
Линн ведет меня влево, между рядами постелей. Глядит на мальчишку, сидящего на одной из крайних, на пару лет нас моложе. Он пытается развязать узел на шнурках.
– Гек, придется тебе найти другую постель, – произносит она.
– Что? Ни за что, – отвечает он, даже не поднимая взгляда. – Я не буду снова носиться взад и вперед только из-за того, что тебе на ночь глядя захотелось потрепаться с одной из твоих дур-подружек.
– Она мне не подружка! – рявкает Линн. И она права. – Гек, это Трис. Трис, познакомься с Гектором, моим младшим братом.
Услышав мое имя, мальчик вздергивает голову и открывает рот.
– Привет, – здороваюсь я.
– Ты дивергент, – отмечает он. – Мама говорила держаться от вас подальше, вы опасны.
– Ага, большой страшный дивергент, и силой мысли она заставит твою голову лопнуть, – говорит Линн, тыкая ему промеж глаз указательным пальцем. – Только не говори, что на самом деле веришь во всю эту детскую чушь про дивергентов.
Его лицо становится пунцовым, и он хватает часть своих вещей, лежащих кучей рядом с постелью. Мне неудобно, но он быстро перекидывает все через пару матрасов. Гектор не собирается уходить далеко.
– Я сама, – говорю я. – В смысле лягу спать.
– Ага, конечно, – ухмыляется Линн. – Но он заслужил такое отношение. Назвал Зика предателем, прямо в лицо Юрайе. Не то чтобы это неправда, но не надо стебаться. Думаю, это в нем от правдолюба. Считает, может говорить все, что вздумается. Эй, Мар!
Марлен приподнимает голову с матраса и улыбается мне во все зубы.
– Эй, Трис! – говорит она. – Добро пожаловать. Что такое, Линн?
– Не пошлешь девчонок за одеждой? – говорит Линн. – Только не рубашки. Джинсы, белье, ботинки?
– Конечно, – кивает Марлен.
Я кладу нож рядом с матрасом.
– О какой «детской чуши» ты упоминала? – спрашиваю я.
– Про дивергентов. Люди с особыми способностями мозга? Ладно, а?
Она пожимает плечами.
– Знаю, что ты в нее веришь, но я – нет.
– Тогда как ты объяснишь мне способность сохранять осознание во время симуляций? – спрашиваю я. – Или вообще не поддаваться им?
– Думаю, лидеры фракций выбирают людей случайным образом и испытывают на них другие симуляции.
– Зачем им это?
Она машет рукой.
– Отвлекающий маневр. Все озабочены дивергентами, как моя мама, и перестают обращать внимание на остальное. Другой способ контроля сознания.
Она оглядывает меня и топает носком по мраморному полу. Интересно, помнит ли она, как сама была под контролем сознания. Во время симуляции.
Я так сосредоточилась на том, что случилось с альтруистами, и совсем забыла о лихачах. Сотни людей очнулись и узнали, что на них легло черное клеймо убийц. Но они совершали преступления не по своей воле.
Я решаю не спорить с ней. Если она хочет верить в заговор властей, не уверена, что я смогу ее переубедить.
– Я принесла одежду, – говорит Марлен, подходя к нашим матрасам. У нее стопка черной одежды размером с ее грудную клетку, и она с гордостью отдает ее мне.
– Я даже твою сестру на чувство вины пробила, Линн. Она три платья отдала.
– У тебя сестра есть? – спрашиваю я Линн.
– Ага. Ей восемнадцать. Была на инициации вместе с Четыре.
– Как ее зовут?
– Шона, – отвечает она и смотрит на Марлен. – Я сказала ей, что платья нам теперь не скоро понадобятся, но она, как обычно, не слушала.
Я вспоминаю Шону. Она была среди тех, кто ловил меня на спуске с небоскреба.
– Драться в платье было бы легче, – говорит Марлен, постукивая пальцами по подбородку. – Ногами махать проще. Кому какая разница, если ты посверкаешь перед врагами нижним бельем, если ты им заодно наваляешь?
Линн умолкает, видимо, понимая, что это умно, но не желая признаваться.
– А насчет посверкать нижним бельем? – спрашивает Юрайя, обходя матрас. – Я всегда «за».
Марлен тыкает его кулаком в руку.
– Мы ночью собираемся залезть на «Хэнкок Билдинг», – говорит Юрайя. – Вам надо идти. В десять.
– Спуск по тросу? – спрашивает Линн.
– Нет. Наблюдение. Мы слышали, что у эрудитов свет целую ночь горит, так будет проще заглядывать в окна. Посмотреть, что они там делают.
– Я иду, – говорю я.
– Я тоже, – откликается Линн.
– Что? Ой, я тоже, – произносит Марлен, улыбаясь Юрайе. – Надо еды взять. Пошли?
– Конечно, – подытоживает он.
Марлен машет рукой, и они уходят. Обычно она слегка подпрыгивает, будто все время спотыкается. Но сейчас ее шаги более плавные, красивые, но лишенные той детской радости, которую я всегда в ней замечала. Что с ней случилось, когда она была под действием симуляции?
Линн сжимает губы.
– Что? – спрашиваю я.
– Ничего, – отрезает она. Качает головой. – Просто они куда-то идут, одни, на ночь глядя.
– Похоже, ему понадобится помощь всех его друзей, – говорю я. – Вся эта штука с Зиком, и все такое.
– Ага. Что за кошмар. Вот он был с нами, и тут…
Она вздыхает.
– Без разницы, как долго ты учишь человека быть храбрым… Ты никогда не узнаешь, чему он научился, пока не произойдет что-то серьезное.
Она внимательно смотрит на меня. Я никогда не замечала, какие у нее странные глаза. Карие, с золотом. Сейчас у нее уже немного отросли волосы, и еще я подмечаю изящный нос, полные губы… Она потрясающая, хотя и не старается такой выглядеть. Я ей завидую, но потом понимаю. Линн, должно быть, терпеть этого не может. Именно потому и побрила голову.
– Ты храбрая, – говорит она. – Но ты сама в курсе. Но я хочу, чтобы ты знала – я так считаю.
Она делает мне комплимент, но у меня все равно складывается ощущение, что она сказала какую-то гадость.
– И не профукай, – добавляет Линн.
Спустя пару часов после того, как я перекусила и вздремнула, я сижу на краю матраса и меняю повязку на плече. Снимаю футболку, оставаясь с голым торсом. Вокруг куча лихачей, которые переговариваются и смеются. Я едва заканчиваю мазать рану, когда слышу взрыв смеха. Юрайя бежит по проходу между матрасами, закинув на плечи Марлен. Ее лицо раскраснелось, и она машет рукой, когда он проносит ее мимо.
Линн, сидящая на соседнем матрасе, хмыкает.
– И как он только может флиртовать?
– А что ему, ходить, волоча ноги и хмурясь? – усмехаюсь я, прижимая повязку к ране. – Может, тебе стоило у него поучиться.
– Еще чего, – фыркает она. – Ты все время хнычешь. Пора называть тебя Беатрис Прайор, королевой трагедий.
Я встаю и тычу ей в руку кулаком, сильнее, чем в шутку, но слабее, чем в настоящей драке.
– Заткнись, – говорю я.
Даже не глядя на меня, она сводит мой удар на нет.
– Я не собираюсь слушаться Сухарей.
Но я вижу, что она слегка улыбнулась.
– Готова? – спрашивает Линн.
– Куда собрались? – произносит Тобиас, проходя между матрасами и становясь в проходе. Я весь день с ним не разговаривала и не знаю, чего ожидать. Будет ли наше общение таким же стесненным или вернется к нормальному?
