Михаил Гвор - Поражающий фактор. Трилогия (СИ)
Виктор Юринов (Дед)
Шум мотора возникает на грани слышимости. Тихое гудение шмеля, постепенно переходящее в неровный гул. Одна машина. Точно, одна. Для бандюков маловато. Или разведку выслали? Наши были на двух тачках. Ладно, ждем. Устраиваюсь на крыше склада. Отличный наблюдательный пункт: я вижу все, меня – никто. Выкладываю перед собой четыре ножа. Больше годных для метания в лагере не нашлось. До ворот я их отсюда не докину, но если они остановятся метров через десять… Вроде рука еще твердая, а в «козлике» больше пяти человек – маловероятно. Один на один – это уже приятный расклад.
«Уазик» выруливает из-за последнего перегиба и упирается в ворота.
– Лайма! Открой! Ворота открой, говорю!
Гора с плеч! Таджичек-бандиток, говорящих между собой по-русски, даже представить не могу. Голос Машкин. А судя по имени той, к кому она обращается, прибалтов ребята догнали и, что не менее важно, убедили. Скатываюсь с крыши и открываю ворота.
– Ой, дядя Витя, там такое, там такое, – частит Машка, – они все мертвые, девочки плачут, а они их насилуют! Папа из автомата, а мы как попрыгали! А Олег ногой, а дядя Женя ножом! А я тоже, а Лешка рукой! Мы там всех убили, меня за руль и сюда, и девочек в машину, и два автомата, а сами дальше, и пленных тоже убили, а эта таратайка меня не слушается, еле доехали! Вот!
Глаза у девчонки по пять копеек, слова льются нескончаемым потоком. Пережидаю секунд несколько, после чего негромко командую:
– Отставить! Сержант Потапова, доложить как положено!
Машка вытягивается удивленно. Молчит секунд пятнадцать.
– Я не сержант!
– Теперь сержант! Докладывайте!
Девчонка вся вспыхивает:
– При движении ниже кишлака был обнаружен противник в количестве семи человек, произведший нападение на литовскую группу. В ходе столкновения противник полностью уничтожен, в том числе двое пленных в процессе допроса. Потерь с нашей стороны не имеется! У литовцев убито три человека, пятеро изнасилованы. Захвачено транспортное средство типа «УАЗ» с пулеметной установкой и стрелковое оружие. Лишние единицы оружия в количестве двух автоматов и освобожденные гражданские доставлены согласно приказанию майора Потапова! Докладывала сержант Потапова!
– Вольно! Молодец, девочка.
Машка всхлипывает и падает мне на грудь:
– Дядя Витя, они их насиловали! Так страшно!..
Плачь, девочка, плачь. От этого легчает. У меня потому и жилетка такая мягкая и пушистая, чтобы в нее плакать удобнее было. Глажу ее по голове, а сам уже включил рацию:
– Алаудин – Лагерю.
– Здесь Алаудин.
– Руфина Григорьевна! Срочно ко мне медиков с полным комплектом, чего может потребоваться изнасилованным бабам. Ваську Коробова из москвичей, Иру. И кого-нибудь из литовок, пусть подруг успокаивают. Как поняли, прием.
– Все поняла. Что там от наших? Прием.
– Вооружились по дороге и отправились кишлак чистить. Не нервничайте, они профессионалы, справятся… СК.
– Сейчас все придут. СК.
Профессионалы хреновы! Всемером на банду! Вернутся живыми – выпорю! Не посмотрю, что лбы здоровые!!!
Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады
Владимир Пчелинцев (Шмель)
Трупов оказалась не так уж много. То ли у страха действительно глаза очень велики, то ли подвела дурацкая, но неистребимая привычка переоценивать противника. Оказалось, что бандитов приехало всего-то человек шестьдесят, а не под пару сотен жлобов, как сперва показалось Пчелинцеву. На изрытом асфальте остались лежать почти все. «При двухстах орудиях на километр фронта – о противнике не докладывают!» – вспомнилась вдруг старая, времен Великой Отечественной, поговорка. И сейчас сработала. Пару убитых чуть ли не лопатами соскребали с асфальта. Удачно стояли, очевидно. Ну и близкий разрыв гранаты дополнил…
Отдельно, возле входа в КПП, положили троих своих убитых. Осторожно укладывали, словно боясь ребят потревожить. Старлей Побережник и два срочника. Офицер поймал пулю под срез каски. А по пацанам «удачно» прошлась очередь уже убитого «быка», в агонии намертво зажавшего спуск…
Пчелинцев постоял над ними минуту, зажав в руке сдернутый берет. Стоял, потому что так положено. Никому ведь не скажешь, что на душе полнейшее безразличие, начинающее становиться привычным. Во вторник погибли миллиарды. Разные люди. Хорошие и плохие. И никакие тоже погибали. А в пятницу погибло трое хороших ребят и полсотни зверей. И только невидимый бухгалтер перекидывает костяшки старых счетов, жизнь… смерть… жизнь… смерть…
Урусов осторожно тронул за локоть:
– Командир, хорош грузиться. Мы ведь действительно победили.
– Что? А? – вскинулся Пчелинцев.
– Победили, говорю, – задумчиво повторил Урусов. Недалеко от них вдруг что-то громко щелкнуло в обгоревшем остове «Паджеро». Снова повалил густой дым. Все, кто рядом был, дружно попадали. Кое-кто начал отползать подальше, пачкаясь в крови. Хоть и жаркое солнце, но все высушить не успело.
– А у Васи – с дымком. Как у настоящего шахида, – протянул Урусов. И посмотрел на часы. – Глебыч, мы уже минут пять лежим. Если жахнуть должно было – уже бы сработало. И закидало нас обжаренным фаршем.
– Слушай, а ты всегда такой отмороженный? – отряхнул камуфляж комбат. – Как ни погляжу – все под горячего финского парня косишь.
– Только когда холодно. Или жарко. Глебыч, тут такое дело. Пленные есть. Восемь человекоединиц.
– Поспрошать хочешь?
– Имеется мало-мало такое желание.
– Ну так в чем проблема-то? Тащи в сторонку и спрашивай. Заодно пару моментов уточнить надо.
– Каких именно? – Урусов теребил провисший пистолетный ремешок, ведущий из разгрузки к рукоятке «АПС».
– Да так, – почесал заросший щетиной подбородок майор. – Странно это все при здравом рассуждении. Слишком глупый наезд был. Таких, с придурью, еще в девяностые свои же перестреляли да повзрывали.
– Могли прикинуть, что нас всех накрыло. И что вы тут с Поберегой – одни?
– Ты сам-то в это веришь? – слегка ударил Урусова по плечу комбат. Седьмой скептически ухмыльнулся. – Вот именно, – продолжил Пчелинцев. – И я не верю. Не бывает так. И твоя сверхзадача – узнать как можно больше. Справишься?
Урусов только хмыкнул, но ничего не сказал.
– Вот и замечательно, герр шарфюрер! Чего стоим?
– Тут такое дело… – замялся старший сержант. – Глебыч, если не жалко, прибереги для меня джип вон тот!
– Ты про «Тигра» говоришь? Кошке?
Армейский джип, неведомыми путями попавший в руки криминала, стоял на самом выезде и почти не пострадал. Не считать же серьезным уроном строчку попаданий, прошедших ровной линией через левый борт.
– Ну да, под карабин как раз.
– Вот я своей сумочку под туфли подбирал, а ты Кошке – машину под ружжо. Странные вы, ей-богу!
– Зависть – плохое чувство, товарищ майор! – подмигнул Урусов. – И это, спичек коробок дай.
– Зачем? Огонь нужен?
– Не-а, – отмахнулся Урусов. – Огонь свой есть. Спички нужны. Нет желания лучинки строгать.
– Лови!
– Бардзо дзенкую, пан ясновельможный! – присел в карикатурном поклоне Урусов, делая вид, что подметает беретом землю.
– Кыш отсюда, шут хохляцкий! – нахмурился Пчелинцев. – Иди работу работать!
Таджикистан, Фанские горы, озеро Алаудинское
Санечка
– Мама! Папа узе плогнал плохих людей? Падем в лагель! Я в лагель хочу! Я там камески оставила…
– Потерпи немножко еще. Ладно?
– Ладно… А куда баба побезала? Тозе плохих людей плогонять?
– Бабушка пошла помочь хорошим людям.
– Падем помозем холосим! Падем, мама! Падем!
Новосибирск, медицинский центр «Врачебная практика»
Иван Дмитровский
– Ну, так берите!
Иван задумался. Почему, собственно, и нет? Куда еще вести взвод – совершенно непонятно. От родного батальона внутренних войск в лучшем случае остались обгоревшие стены. Две тройки уже пробежались по крышам окрестных высоток, и примерную схему разрушений старший лейтенант представлял. Хотя ни на одну из войн Дмитровский не попал, но учили его хорошо. Да он и сам старался, благо дураком не был. И учил, и литературу соответствующую почитывал.
Отвлекся на лирику.
Скоро начнется кругом полнейший кирдык и прочие безобразия. Это сейчас еще большинство окружающих пытается разобраться в происходящем. Разберутся быстро. И начнут грабить, зачастую не задумываясь о последствиях.
А медицина равно наркотики. И лекарства от всех болезней. Вот и полезут сюда все кому не лень. Сначала разрозненные одиночки, а потом и организованные команды. Кто-то «удолбиться» напоследок захочет, а кому-то пригрезится, что его тут от лучевки смогут спасти. Народ же нынче грамотный, в медицине каждый себя специалистом мнит. А как левая пятка зачесалась – доктор, помоги. А доктор не бог. В нынешних условиях обозленный клиент может и с кулаками полезть. И не только с кулаками.
