Клиффорд Саймак - Принцип оборотня (сборник)
– Мистеру Саттону, – вмешалась Ева, – нужен покой и тишина. Он прилетел сюда, чтобы писать книгу.
– Книгу… – повторил за ней мужчина. – Писатель, что ли?
Саттону показалось, что тот подшучивает, но не только над ним, а над всей компанией.
– Мистер Саттон… – сказал человек так, как будто пытался вспомнить. – Что-то не припомню. Но, с другой стороны, я не так много читаю.
– Не трудитесь вспоминать, – сказал ему Саттон. – Я пока еще ничего не написал.
– А, ну тогда понятно, – облегченно рассмеялся мужчина.
– Здесь холодно, – резко вмешался Геркаймер. – Пойдемте в дом.
– О, конечно, конечно, – засуетился мужчина. – Холодно, а я, дурак, болтаю. Кстати, меня зовут Прингл. А моего приятеля – Кейз.
Никто не ответил, так что ему ничего не оставалось, кроме как повернуться и направиться к домику.
Подойдя ближе, Саттон отметил, что дом гораздо больше, чем казалось снизу. Он был высокий и темный, его легко было принять за большую скалу.
Как только они преодолели массивную каменную лестницу, дверь открылась и на пороге появился второй мужчина, рослый, худой и очень подтянутый.
– Новый хозяин объявился, Кейз! – сообщил ему Прингл, и Саттону показалось, что он чуть-чуть понизил голос, как бы стараясь вложить в сообщение какой-то особый смысл. – Бентон-то помер, оказывается, представляешь? – пояснил Прингл.
– Правда? Вот интересно! – отозвался Кейз.
Саттон подумал, что это несколько необычная реакция на сообщение о смерти.
Кейз отступил в сторону, пропуская всех в дом, и закрыл дверь.
Потолок в комнате был высокий, но горела только одна лампочка, поэтому в углах сгустились угрюмые тени.
– Боюсь, что вам придется самим о себе позаботиться. Мы с Кейзом прилетели налегке, роботов не взяли. Но если вы хотите есть, я сейчас быстренько что-нибудь соображу. Что-нибудь горяченькое и сэндвичи, идет?
– Спасибо, мы поели только что, перед посадкой, – отказалась Ева. – Вещей у нас немного, Геркаймер сам управится.
– Ну, тогда присаживайтесь. Вам я настойчиво рекомендую вот это кресло. Очень удобное. Садитесь, поболтаем!
– Мы не в силах разговаривать. Полет был тяжелый, вы уж нас простите.
– Ох, какая вы нелюбезная девушка! – всплеснул руками Прингл, и было совершенно очевидно, что он не шутит.
– Я просто усталая девушка, – в тон ему ответила Ева.
Прингл подошел к стене, нажал выключатели. Комната озарилась ярким светом.
– Спальни на втором этаже, – сказал он. – Через балкон. Кейз и я занимаем первую и вторую слева. Все остальные – в вашем распоряжении.
Он пошел вперед, чтобы показать им дорогу. Но тут неожиданно заговорил Кейз:
– Мистер Саттон! Мне кажется, я где-то слышал ваше имя.
– Думаю, вы ошибаетесь, – ответил Саттон, обернувшись. – Я совершенно неизвестен.
– Да, но… вы убили Бентона.
– А кто вам сказал, что я его убил?
– Это вполне логично. Как бы вам иначе перепал этот астероид? Только так. Я знаю, что Бентон обожал это местечко и по доброй воле от него не отказался бы ни за что.
– Ну хорошо, если вам угодно, я действительно убил Бентона.
Кейз восхищенно покачал головой:
– Просто потрясающе!
– Доброй ночи, мистер Кейз, – сказала Ева и обратилась к Принглу: – Можете не беспокоиться. Мы сами отлично найдем дорогу.
– Ну что вы, нет проблем! – воскликнул Прингл, идя вверх по лестнице.
Саттону опять послышалась насмешка в его голосе.
Глава 20Что-то в этих людях было не то. Сам факт их пребывания здесь наводил на размышления.
В голосе Прингла звучала плохо скрытая ирония – болтун, шут. А Кейз, наоборот, подчеркнуто вежлив, серьезен, корректен, говорит, взвешивая каждое слово. На кого-то он похож, но пока Саттон не мог вспомнить, на кого именно.
Саттон сидел на краешке кровати и размышлял.
Надо бы вспомнить. Надо хорошенько представить себе, как он держится, как разговаривает. Должно что-то связаться. Если я вспомню, многое можно будет понять. Может быть, я просто вспомню, кто он такой, этот Кейз, и станет ясно, почему он здесь.
Кейз знает, что я убил Бентона. Кейз знает, кто я такой. По идее, ему следовало держать язык за зубами, однако он почему-то захотел дать мне понять, что знает меня.
У Евы они тоже не вызывают доверия. Она попыталась мне что-то сказать, когда мы прощались у ее двери. Я точно не понял, что именно она хотела сказать: она только шевелила губами, чтобы никто не услышал. Но, скорее всего, она хотела сказать: «Не верь им!» Как будто я вообще кому-нибудь верю теперь…
Прингл и Кейз ждали нас здесь, продолжал размышлять Саттон. Подумал так и невольно оборвал себя. Может быть, это лишь плод фантазии? Как это они могли ждать нас здесь, если понятия не имели о том, что Ева и Геркаймер отправляются на этот треклятый астероид?
Он потряс головой, пытаясь прогнать догадку, но мысль о том, что эти двое ожидали здесь их прибытия, не уходила.
А в конце концов, чему удивляться? Адамс ведь узнал откуда-то о моем возвращении на Землю после двадцатилетнего отсутствия! Узнал и расставил капканы. А ведь неоткуда ему было узнать об этом. Неоткуда!
Но почему? – спрашивал он себя. Почему?
Почему Адамс устроил западню?
Почему Бастер удрал неизвестно куда? Вынудили удрать?
Зачем кому-то понадобилось подговорить Бентона, чтобы тот вызвал меня на дуэль?
Зачем Ева и Геркаймер утащили меня на этот астероид, будь он трижды неладен?
«Книгу писать», – сказали они.
Но книга уже написана…
Книга.
Он протянул руку к внутреннему карману куртки, висевшей на спинке стула. Достал книгу. Вместе с ней вытащил письмо, про которое опять забыл. Оно упало на ковер. Он поднял письмо, положил рядом с собой на кровать и открыл книгу.
На титульном листе стояло:
Эшер Саттон
ЭТО СУДЬБА
Чуть пониже что-то напечатано мелким шрифтом.
Саттон поднес книгу поближе к глазам и прочитал:
Первоначальный вариант
И все. Ни даты публикации, ни названия издательства. Только заглавие, фамилия автора и строчка мелкого шрифта, в которой говорилось, что книга напечатана в первоначальном варианте.
Выглядит так, как будто книга настолько хорошо известна, что, кроме названия и фамилии автора, никому ничего и не надо.
Саттон перевернул две страницы – они были пустые, на следующей начинался текст:
«Мы не одиноки.
Никто и никогда не одинок.
С тех самых времен, когда на самой первой в Галактике планете появились первые признаки жизни, не было ни единого существа, которое бы летало, ходило, ползало или прыгало по тропе жизни в одиночку».
Он читал и думал.
Все так. Именно так я и собирался написать. Так я и написал. Или собирался? Или написал? Значит, написал, раз держу в руках собственную книгу?
Тут он решительно закрыл книгу и сунул ее обратно в карман куртки.
Нельзя мне это читать, решил он. А то еще перепишу слово в слово, а так нельзя. Я должен писать о том, что знаю, и так, как задумал.
Надо быть честным, потому что когда-нибудь люди… и не только люди… могут открыть эту книгу и каждое слово в ней должно быть на месте, поэтому написать нужно хорошо и просто – так, чтобы любой смог понять.
Он откинул одеяло, забрался в постель и уронил на пол конверт. Поднял его с ковра. Засохший клей облачком рассыпался под ногтем…
Саттон аккуратно вынул письмо из конверта, осторожно развернул. Оно было напечатано на машинке, с опечатками, исправленными потом от руки. Он повернулся на бок, чтобы лучше падал свет.
Глава 21Бриджпорт, Вис.,
11 июля 1987 г.
«Я пишу это письмо себе самому и отправляю его по почте, чтобы штемпель на конверте подтвердил, что оно действительно отправлено в такой-то день такого-то года, и я не буду его распечатывать, а положу рядом с другими бумагами. Пусть лежит там до того дня, когда кто-нибудь, дай бог, чтобы это был кто-нибудь из нашего семейства, найдет его и прочитает. И узнает о том, что я видел и что я об этом думаю, ну а я, наверное, к тому времени уже отправлюсь в мир иной.
А жить мне недолго осталось. Мне уже девятый десяток пошел, и, хотя песок из меня еще не сыплется, я-то знаю, что смерть может явиться за мной в любой день.
Скорее всего, письмо это попадет в руки кому-нибудь из моих ближайших потомков, которые меня хорошо знают, но может и так повернуться, что оно проваляется нераспечатанным много лет и попадет совсем в чужие руки.
Случай, о котором я хочу рассказать, – больше чем просто забавное происшествие, и это, конечно, главное; но все-таки мне кажется, нужно немножко рассказать о себе и о том, где я живу.
Зовут меня Джон Генри Саттон, и я – член многочисленного семейства, перебравшегося сюда из восточных штатов. Мои предки поселились в этой местности уже много лет назад.
Прошу поверить мне на слово: мы, Саттоны, люди серьезные, шутить не любим, и каждый знает, что в нашей семье все люди порядочные и честные.
