Павел Виноградов - Деяние XII
Она непроизвольно вдохнула запах дорогих духов, хорошего табака и виски, но за всем этим почудилось нечто зловонное, словно мужчина дня три пожирал какую-то тухлятину, в результате чего обрел сильнейшее несварение.
– Из чего только сделаны барышни?..
Неожиданно он оскалился, дернулся вниз, и – она ощутила боль в левой груди. Он не сильно ухватил ее сосок зубами, и затряс головой, азартно рыча, как играющий пудель. Девушка жалобно заныла, трясясь мелкой дрожью больше от страха, чем от боли.
Джентльмен отпустил сосок, счастливо рассмеялся, и длинной рукой потрепал её по низу живота, от чего она сразу смолкла, закатив глаза в безмолвной истерике.
…Из булавок, иголок,
Из тесемок, наколок.
Вот из этого сделаны барышни!
Напевая, он отвернулся к стоящему неподалеку столику, а когда повернулся, в руке его что-то поблескивало.
Безумный страх расслабил кишечник, но она того не заметила. Джентльмен слегка сморщил нос и укоризненно погрозил пальцем.
– Ну, ну, дорогая, ведите себя прилично.
Пританцовывая, вновь приблизился вплотную. Рэчел с ужасом разглядела торчащее лезвие скальпеля. Заметив это, джентльмен широко улыбнулся:
– Эта штучка, моя милая, понадобится нам только сначала. Что поделаешь, тружусь без ассистентов, все приходится самому…
Он потянулся назад и придвинул столик на колесах. В глаза Рэчел ударил блеск аккуратно разложенных скальпелей, ножей, сверл, пил… В панике уверилась, что уже умерла и попала в ад, которым её пугала в детстве бабка Шушан, побывавшая в аду на земле.
Джентльмен немного помедлил, и – умело всадил лезвие в покрытый липким потом живот. Её тело напряглось, выгнулось, разом расслабилось. Сознание вновь поглотил густой мрак.
Она не знала, что боль может быть ТАКОЙ.
С трудом разлепив глаза, в плывущей мути увидела объектив фотокамеры, нацеленный между её ног.
– Скажи «сы-ыр», – глумливый голос уже не воспринимался погруженным в первобытный хаос боли и смертного ужаса сознанием.
Раздался щелчок затвора.
А вслед за ним – звук, которого здесь просто не могло быть: негромкий стук в дверь.
Джентльмен отпрянул от штатива и резко обернулся. Стук повторился. Маньяк быстро сунул руку в карман халата, вытащил её – уже вооруженную небольшим пистолетом, и бесшумно рванулся к двери. Но, заглянув в глазок, издал восклицание, в котором страха было, пожалуй, побольше, чем удивления. Пистолет сразу исчез, а джентльмен поспешно надавил на какую-то кнопку.
Плавно разошлись тяжёлые бронированные створки.
Рэчел не видела всего этого, да ей было всё равно, для неё отныне существовала лишь гигантская боль внизу живота. Не вслушивалась и в рокочущие голоса. Отреагировала, лишь когда перед ней показалась фигура нового человека. Боль на секунды отступила, подавленная удивлением.
На вид парень был ровесником её брата. Скуластое лицо, распахнутая кожаная куртка, по плечам которой свободно рассыпались волосы. Он глядел на нее с каким-то странным выражением – в нём была жалость и в то же время надменная скука, и ещё что-то непонятное. А может быть, дело просто было в его глазах – не мальчишеских, глубоких, выцветших до белёсого мерцания.
Рэчел отчаянно глядела на него, ожидая, что сейчас он сотворит с ней нечто ещё ужаснее того, что уже произошло. Но вместо этого юноша тихо произнес:
– Бедная девочка.
Она жалобно всхлипнула.
– Милорд, к сожалению, я вынужден отнять у вас игрушку.
Мальчик полуобернулся к стоящему поодаль пытателю, потерявшему весь кураж.
Ликующее чувство освобождения затопило Рэчел, перекрыв боль. «Спасена!» Радость переполняла её, когда мальчик, не глядя, протянул руку к столику с инструментами, и даже тогда, когда сияющее лезвие большого хирургического ножа стремительно приблизилось к ней. Она просто ничего не успела понять до того, как огненная вспышка опалила горло и мрак обрушился на неё – в последний раз.
Сахиб грациозно отстранился от густой струи, хлынувшей из горла конвульсирующей жертвы, бросил окровавленный нож обратно на столик и повернулся к бледному Милорду, глаза которого при виде убийства азартно вспыхнули.
– Не стоит радоваться, сэр Уолтер, – покачав головой, насмешливо проговорил он в лицо лорду. – Хранить этот нож в качестве компромата на меня бессмысленно. Видите ли, у меня уже давно нет отпечатков пальцев…
Он поднёс к самым глазам опешившего Милорда растопыренную кисть. На подушечках пальцев, действительно, была совершенно гладкая матовая кожа.
На Милорда было страшно смотреть: припачканное кровью лицо серело, волосы прилипли к мокрому лбу, перед халата залит кровью.
– А вот у вас они есть, – продолжал Сахиб неторопливо, почти лениво. Его ломающийся юношеский голос звучал в этой обстановке совершенно нереально. Да и вся его фигура была неуместна здесь, словно какая-то глупая девочка налепила героя комикса на репродукцию Босха.
– А ещё есть ваше семя, сэр Уолтер. На скомканном бумажном платочке. Очевидно, утихомиривая ту девицу в Сохо, вы перевозбудились… Кстати, как давно у вас появилось это маленькое хобби?
Милорд подавленно молчал.
– Скоро будет семь лет, – сам ответил Сахиб. – На самом деле, думаю, вы всё решили гораздо раньше, не зря же изучали в Кембридже хирургию, вопреки воле вашего отца.
Юноша неопределенно улыбнулся в лицо молодого аристократа. Тот с вялым удивлением отметил, что несколько зубов Сахиба явно поражено кариесом.
– Вы что же думали, – голос президента постепенно приобретал льдисто-металлические нотки, – если вы пользуетесь возможностями Клаба для обеспечения своих страстишек, мне об этом не станет сразу же известно?
Слова гвоздями вбивались в мозг милорда, но он продолжал упорно молчать, глядя в выложенный зеленоватым кафелем пол.
– Сэр Уолтер, вы были правы в одном: Клаб не интересует ваша личная жизнь во всех её аспектах… – Сахиб сделал многозначительную паузу. – Но! Лишь до тех пор, пока она не входит в противоречие с интересами Клаба. И я вас поздравляю…
Милорд встревожено поднял голову.
– Она вошла в такое противоречие.
Сахиб слегка присел на столик. Тихо звякнули хирургические инструменты.
– Полиция кое-что раскопала, – кивнул он на невысказанный вопрос собеседника. – Она идёт по вашим следам.
Взяв блестящие изогнутые ножницы, стал рассеянно ими пощёлкивать.
– А что вы хотите, – пожал плечами после короткой паузы, за которую Милорд пытался уяснить услышанное. – Больше двухсот бесследно пропавших за семь лет проституток. Эта, – он положил узкую ладонь на белый лоб Рэчел, одновременно закрывая вытаращенные в агонии глаза, – двести четвёртая. Хорошо хоть, охотились вы не только в Лондоне…
Он ещё пощёлкал ножницами, о чем-то мимолетно задумавшись, потом продолжил отчитывать аристократа, как проштрафившегося школьника:
– Это недомыслие: думать, что если вы растворили тело при помощи оборудования, которого не может быть у простых маньяков, и слили останки в канализацию, дело завершено. Скотланд-Ярд славится упрямством и дотошностью. У них уже есть группа вашей крови, они знают… да, сэр Уолтер, знают… что, по крайней мере, трое из пропавших девиц мертвы. У них есть даже пара свидетелей, один из которых видел вас и дал внятное описание. Они очень близко подошли к вам, сэр.
При очередном щелчке ножниц неправильное лицо Милорда на мгновение отразило панику. Но тут же вновь приобрело невозмутимое выражение вельможи, исполняющего докучливую, но неизбежную обязанность.
Сахиб внимательно посмотрел на него.
– Милорд, – вновь заговорил он и стальные нотки в его голосе немного смягчились, – будь вы обычным скотоподобным маньяком, вы бы близко не подошли к Клабу. Однако мне известно, что ваши… э-э… увлечения не только патология, но и благородная дань традициям. Потому я счел возможным ввести вас в правление. Но, теперь, повторяю, вам придётся с этим покончить. Мы не имеем права рисковать.
Милорд упрямо вскинул голову. Его звериные глаза блеснули.
– Поскольку вы сами признали, сэр, что моя личная жизнь…
– Бросьте, – устало прервал Сахиб, швыряя ножницы обратно на столик. – Мы, разумеется, прикроем вас: уберем свидетеля, удалим улики, организуем несколько ложных следов. Но вы дей-стви-тель-но перестанете убивать шлюх. До тех пор, по крайней мере, пока не будет совершено Деяние. А дальше… дальше никто не знает, что произойдет. Возможно, вам самому не захочется продолжать свой промысел…
При слове «Деяние» Милорд слегка передёрнул плечами, что не укрылось от Сахиба, но заговорил о другом:
– Вы прикроете меня, как прикрывали моего предка…
Сейчас смех Сахиба был невесел и сух, как шуршание мышей в соломе.
– Я так и знал, что вы на это надеетесь… Ваш предок… Сэр Уолтер, вы же не знаете об этой истории почти ничего.
– Я знаю гораздо больше, чем многие её исследователи, – надменно обронил Милорд.
