Михаил Антонов - Божий Суд
Земле, правда уже не избранным, поскольку сознание мое сотрут, а простым человеком. Все заново, одним словом. Я решил, пока не устану, буду работать здесь, а уж потом, если здесь надоест разбираться с такими, как ты, то тогда попрошусь на Землю.
А вот у тебя есть шанс прыгнуть повыше. Кстати, судьбу я тебе уже подобрал. Если хочешь, можешь взглянуть.
И Валерий протянул мне папочку, что держал в руках.
Взяв ее в руки, я увидел, что меня ожидало.
— Рапопорт Иосиф Моисеевич. Я снова буду евреем в России?
— А кто тебе обещал, что будет легко? — ответил вопросом на вопрос Валерий. — Нам надо было подобрать тебе такую жизнь, чтоб ты наконец смог стать музыкантом. Там были еще критерии, но этот- один из основных. Была пара музыкантов той же национальности в
Израиле, но у них оказалась слишком короткая жизнь: у одного- двадцать два года, у другого- сорок девять. И, представляешь, оба они должны были погибнуть от рук арабов. Молодого должен будет застрелить снайпер во время его службы в армии на оккупированных территориях, а того, что постарше, палестинский шахид разнесет бомбой в ресторане. Мы не могли так рисковать. Слишком все просто. Еще имелся русский музыкант, но он увлечется роком, а там понимаешь, девочки, наркотики, водка. От них слишком легко отказываться. Для избранного не подходит. Да и жизнь короткая- тридцать два года, да и славы посмертной слишком много. Зачем нам второй Цой? Зазнаешься еще. Был еще не пьющий азербайджанец, но тоже всего шестьдесят три года проживет, да и характер мягкий.
Все деньги раздает, добрый, детей любит, жену и ее родственников терпит, непредприимчивый. А ты уже был человеком не очень решительным и не пробивным, и видишь, к чему это привело. Это было бы слишком просто для тебя. А здесь тебе предстоит прожить целых восемьдесят четыре года, это вполне достаточно, чтобы проверить, как ты усвоил заветы.
Говоря все это Валерий улыбался.
— Твое рождение в этой еврейской семье гарантирует, что тебя обязательно отведут в музыкальную школу. Ты будешь ненавидеть скрипку, но именно она станет твоей судьбой и средством пропитания. Пройдя все виды обучения, ты станешь музыкантом, к сожалению не очень талантливым, но трудолюбивым. И тебя даже возьмут в оркестр местного оперного театра. Там ты проработаешь до самой пенсии. И единственное светлое пятно в этом во всем то, что возможно, тебя осенит и ты, наконец, сочинишь ту мелодию, которой от тебя не дождались в прошлой жизни.
Но и это еще не все. В личном плане тебя тоже ожидают некоторые трудности. Единственная девушка, которую ты полюбишь в этой новой жизни будет не той веры и не понравится твоим родителям. И вас разлучат. Ты женишься на той, кого они тебе выберут. Это будет приличная девочка из приличной еврейской семьи, со всем полагающимся набором качеств, и с ней тебе бедолаге — придется жить целых пятьдесят шесть лет. Это будет не просто. Очень не просто.
Мучительно. Ты станешь нудным, язвительным, скупым и желчным, и будешь порядком изводить своих родных своим морализаторством. И когда придет срок, дети и внуки похоронят тебя с постыдным чувством облегчения. Не придет тебя проводить в последний путь только твой любимец сын той девушки, с которой тебя разлучили.
Он так никогда и не узнает, кто был его истинным отцом. Хотя именно им единственным ты мог бы гордиться, поскольку трое твоих детей от законной супруги будут людьми весьма никчемными.
Валерий сделал еще одну паузу и добавил:
— У тебя не так много шансов пройти такую долгую и трудную жизнь достойно, но они есть. Посмотри 31-й, 37-й и 53-й годы этой жизни. Здесь у тебя есть возможность в какой-то мере менять судьбу.
— Ты мне неплохо удружил, приятель, — произнес я, изучая свое «светлое» будущее. — Здесь есть, над чем поработать. Но я тебя понимаю и на твоем месте поступил бы аналогично. Избранный должен быть избранным.
Я вернул ему папку.
— Но не все так печально, — вступила вдруг в разговор молчавшая до сих пор красавица. — Быть может, к следующему вашему появлению здесь вас может ожидать приятный сюрприз,
Я посмотрел на нее удивленно. Сюрпризы? Здесь?
— Возможно, вас здесь будет ждать приятная вам особа.
Произнеся это, красавица обворожительно и загадочно улыбнулась. Сразу подумалось о женщинах. Знакомых женщинах.
— Это- та девушка, в которую мне предстоит там влюбиться?
Красавица покачала головой.
— Может, моя жена из этой последней жизни? Мы неплохо ладили, я к ней привык? Тоже нет… Может, красавица Ядвига из второй моей жизни?
— Нет, нет. Все эти женщины смертны и при следующих инкарнациях, если даже они у них были или будут, вы их и не узнаете.
Речь идет только о встрече с избранной.
— Марина Владимировна, — догадался наконец я. — Ротмистрова.
Улыбка красавицы свидетельствовала о том, что я угадал.
— Что ж, особа действительно приятная. И мне действительно было немного грустно от того, что мы так мало были с ней знакомы.
Но я при той жизни не был уверен, что что-то значу для нее, так какая может быть уверенность в том, что она будет рада видеть меня здесь, да еще и будет ждать.
— Я думаю, что если избранные были предназначены друг для друга, они обязательно нравятся или понравятся друг другу, — сообщила мне красавица.
А Валерий, все также глядя не на меня, а на далекий город произнес:
— Если ты не сорвешься и станешь здесь судьей, то у тебя впереди будет долгое, долгое существование, соизмеримое с вечностью. А самое главное для жизни, в этой вечности, тоже, что и в обычной жизни, — быть кому-то нужным. И хоть здесь невозможны обычные земные радости, все же я вынужден заметить, что вдвоем и вечность не так утомительна. Это такое счастье- быть кому-то нужным…
— Вы тоже познакомились… там? — спросил я.
Они оба кивнули головами.
Мы помолчали.
— Ну что ж, пора прощаться, — сказал Валерий, — нам уже пора.
Отдыхай пока. И удачи тебе в новой жизни!
— Удачи, — вторила ему красавица.
И помахав руками, они растворились, как будто их и не было.
Я понял, что этим процедура под названием Божий суд для меня закончилась. Все осталось в прошлом. А впереди было будущее.
И я пошел к этому будущему. Пошел по дороге, что начиналась прямо у моих ног.
