Леонид Кудрявцев - День без Смерти (сборник)
“Ну, уйди же, уйди!” — кричало, разрывалось на Части сердце Донована. Но Кирш так и не ушел. Облако достигло его, впиталось в тело, и только на комбинезоне остались перемигивающиеся искорки. Губы его конвульсивно дернулись, видно, он хотел что-то сказать, но уже ничего не смог и только улыбнулся, Устало и вымученно. Затем лицо его начало стекленеть, будто покрываясь глазурью.
Ведь ты все врал, подумал Донован и мешком опустился на пол. Ты ведь все врал! Специально, цинично, боже мой, до какой степени цинично!.. Чтобы я смог нажать на спуск.
Постепенно, становясь прозрачным, Кирш стал медленно исчезать.
— Дылда! — возбужденно закричала Айя. — Это что, новая игра? — Она вскочила со стула и радостно захлопала в ладоши. — Как красиво, Донован! Я тоже так хочу!
Донована затрясло.
И тут в зал вбежал Ратмир. Он увидел Донована, Айю и, тяжело дыша, остановился.
— Ох! — облегченно вздохнул он, огляделся, нашел глазами стул и тяжело опустился на него. — Я уже думал, у вас что-то стряслось. То было слышно, а то вдруг раз — и как вводу… — Он еще раз обвел глазами зал, посмотрел на сидящего на полу Донована, и его охватило смутное беспокойство.
— А где Кирш? — встревоженно спросил он.
Айя рассмеялась:
— Он спрятался. Они с Доновеном играли, и Доновен его спрятал!
Донован неподвижно сидел на цементном полу и вокруг него разводами стояла сизая вода. Ратмир медленно, с тяжелым предчувствием, встал и подошел к нему.
— Где Кирш? — спросил он.
Донован вздрогнул и выронил на пол арлет. Он со стуком ударился об пол, и по масляной воде пошли разводы.
— Нет его, — сипло сказал он.
Ратмир пошатнулся. Некоторое время он стоял так, с болью глядя на Донована, затем нагнулся и поднял арлет.
— Донован, — глухо, неумело, непривычно для самого себя сказал он, — я объявляю вас арестованным.
— Хорошо, — свистящим шепотом ответил Донован и встал.
Все вокруг словно изменилось, стало более рельефным, почти осязаемым. Он потрогал стену, где стоял Кирш, и она пылью начала осыпаться под его пальцами.
Так и нужно было, жестко подумал он. За всех человечков. В голове было необычно ясно и трезво. Только так. И совесть меня не будет мучить.
Глава пятая
Сквозь тревожную дрему Донован слышал, как за стеной кто-то монотонно и надоедливо бубнит. Не можешь ты ничего слышать, уверял он себя. Часа два назад, когда мы подъехали к куполу, поставленному еще вчера Ратмиром и Феликсом рядом с Деревней, Ратмир собственноручно запер тебя в отсеке на все межмолекулярные замки… Не можешь ты ничего слышать. Он очнулся от дремы, открыл глаза и стащил с себя шлем волновой психотерапии. Дверь в рубку была приоткрыта и оттуда слышался чей-то неторопливый обстоятельный разговор. Все-таки не галлюцинация, подумал он и прислушался. Похоже, что Ратмир докладывал на корабль о положении на Сказочном Королевстве.
Ратмир. …Дело в том, что законы развития нашего человеческого общества, тем более в том жестком виде, в котором их пытался приспособить здесь Кирш, неприменимы для Сказочного Королевства. Несмотря на внешнюю схожесть человечков с нами, физиология, психология и, естественно, вытекающая из этих факторов личная и общественная жизнь человечков в корне отличны от наших, что и составляет проблему несовместимости и неприменимости законов развития нашего общества по отношению к данной цивилизации.
Нордвик. В каком тогда плане вы расцениваете действия Кирша?
Ратмир. Я считаю, что его действия на Сказочном Королевстве следует расценивать так же, как расценивает человечество эксперименты фашистов, прививавших людям болезнетворные вирусы. Гадко, мерзко и дико. Все, что здесь пытался внедрить Кирш, похоже либо на откровенную дремучую глупость воинствующего фанатика, возомнившего себя неким новым миссионером-проповедником земной цивилизации, Действующим по иезуитскому принципу “цель оправдывает средства”, либо на откровенный циничный садизм. Что двигало им, предположить трудно. Возможно, желание таким жестким образом подстегнуть цивилизацию в своем развитии, но, не имея ни малейшего представления о ее социальной структуре, ее направленности, эта попытка была заранее обречена на провал. Поняв свою ошибку, он прекратил производство оружия, обесточил всех киберов, кроме некоторых, имеющих автономное питание, прекратил строительство домов, дорог… Короче, свернул всю свою программу. Это, конечно, при условии, что она у него была. Действия его носили сумбурный, нервный, я бы лаже сказал, психически надломленный характер, что, вероятно, связано с тем, что спровоцированная им война, или как ее здесь называют, — “войнуха”, с самого начала вышла из-под его контроля. Большего, чем все вышеперечисленное, он сделать не смог, это было не в его силах. Да, я думаю, и не в наших.
Нордвик (со вздохом). И откуда он выкопал такую дикую идею…
Ратмир. Откуда? Я тоже долго думал над этим вопросом и пришел к странному выводу. Из нашего воспитания. Вот уж двести лет, как человечество живет без войн, забыло, что это такое, что они собой представляют. Мы ничего не помним о них, да и не хотим вспоминать — неприятно вспоминать о темных пятнах на совести цивилизации. И поэтому, когда вот такой вот, “не отягощенный памятью войн” энтузиаст, как Кирш, сталкивается с отсталой, по его мнению, цивилизацией, и, в благодарном порыве своего дремучего невежества, хочет помочь ей в ее развитии, то может произойти все, что угодно… Что и произошло. Насколько я понял, Кирш в поисках такого катализатора, могущего послужить толчком в развитии цивилизации Сказочного Королевства, обратился за помощью к истории Земли и, просмотрев огромное количество материалов, имеющихся в информатории, пришел к неутешительному для нас и нашей системы воспитания и чудовищному по своей сути выводу, что войны являлись самым действенным двигателем прогресса человечества.
Нордвик. Вы предлагаете изменить нашу систему воспитания?
Ратмир (жестко). Я нахожусь здесь всего двое суток. И не могу делать столь скоропалительных выводов. Хватит с нас и одного такого — скорого на решения.
Нордвик (после некоторого молчания). Скажите Ратмир, какого вы мнения о войне. То есть, “войнухе?”
Ратмир. По своей сути — это игра. Веселая, если здесь уместно упоминание этого слова, многоходовая, где выигрывает сила, ловкость, хитрость, чутье, а проигравший ставит на кон свою жизнь. Человечков совсем не привлекает социальная или даже моральная проблема этого явления, как хотелось бы Киршу. Очевидно, это в какой-то степени связано с их физиологией, почти полным отсутствием нервно-болевых центров и окончаний, откуда следует совершенно безразличное, бесчувственное отношение к насильственной смерти.
Нордвик. Как вы думаете, можем ли мы если не прекратить “войнуху”, то хотя бы приостановить военные действия, заморозить, насколько это возможно?
Ратмир (вздохнув). Я думал над этим всю ночь и целый день. Но кроме такого убогого решения, как ловить их поодиночке, отбирать оружие и изолировать, у меня никаких других предложений нет.
Нордвик. Возможно, и не такого убогого… Слушайте, Ратмир, во время утреннего сеанса связи вы сообщили мне, что в Деревне находятся человечки. Насколько я понял, они не принимают никакого участия в военных действиях. Вы могли бы подробнее обрисовать причины, побудившие их остаться или вернуться в Деревню, а также определить возможность через них повлиять на судьбу всего народца?
Ратмир. Это исключено. Дело в том, что у каждого из оставшихся в Деревне свои, сугубо личные, причины, собственно и обусловившие раздел между ними и ушедшими в Город. Да и остались-то в Деревне всего двое — Айя и еще некто Райи. И то, Айя осталась в Деревне не по своей воле, а, как она сама говорила. Кирш ей строго-настрого запретил показываться в Городе, велел сидеть в Деревне и дожидаться Донована. Надо признаться, что это чувство товарищества более всего поразило меня в Кирше после всего увиденного здесь. Ну, а Райн… Тут причины более сложные и не совсем ясные. По его словам, эта игра, я имею в виду “войнуху”, ему просто не нравится. Но я подозреваю, что для него просто приближается окончание его жизненного цикла — смерть или переход в следующую стадию метаморфоза (или, как это там в докладе Лаобина?), — что выражается у него в стремлении к одиночеству, замкнутости, этаком несколько нетипичном для человечков отшельничестве.
Нордвик. Жаль Значит, и этот вариант отпадает. Кстати, Ратмир, объясните, пожалуйста, если, конечно, можете. Я не совсем понимаю — что у Донована с Айей?
Ратмир. Я думаю, любовь.
Нордвик. Простите?..
Ратмир. Не вы первый, кто задаст мне этот вопрос. Почему-то слово “любовь” в данном случае все склонны рассматривать в сексуальном аспекте, хотя физиология человечков вовсе не дает на это права…
