Алексей Погорелый - Тихий конец света
— Григорий Васильевич мог найти Камень, а Кирилл мог защитить его в Аду, — продолжил Федор. — Кирилл — очень сильный ведьмак, ему все ведьмы кланялись на Лысой Горе.
— Так вот почему Славик говорил, что у нас с Профессором одна природа, — воскликнул Матвей. — Ну змей!
— Ты попал в десятку, Матвей, — сказал Федор. — Его дальние родственники из семьи Кощея, но все сказки, связанные с этим именем — большие преувеличения. Прикалывались с их семьи просто.
— Никогда мне не везло на начальников, — пожаловался Матвей.
Федор ухмыльнулся и принялся за сациви из курицы.
— Так чем ценен этот Камень? — Матвей полупьяным взглядом посмотрел на Данила.
— С его помощью можно запечатать все точки перехода из Ада на Землю.
— А те черти, что сейчас на Земле? Что с ними делать?
— Твари долго не могут находиться на Земле. Для них здесь слишком много чуждой энергии и количество кислорода в воздухе превышает нормы. Многовековая привычка к загрязненной атмосфере сделала из них мутантов. Они здесь дуреют, если долго находятся. Как люди в Ирие, Раю, если по другому. Поэтому твари так усиленно убивают природу на Земле. Хотят создать удобные условия для жизни. Сейчас они живут в Аду, а здесь работают. Твари сами уйдут на отдых, а вернуться не смогут.
Данил замолчал. Матвей с Федором закурили, выпили, потом опять закурили. Все были уже хорошо пьяны.
— Давайте выпьем, — Данил разлил водку. — За наше предназначение. Пусть исполниться воля Богов!
Они осушили рюмки.
— Мы для этого и родились снова, — продолжил Данил. — Чтобы исполнить то, что суждено.
— И ты в это веришь? — Матвей пошатнулся на стуле. — В богов, в камни, в предназначение?
— Я в это верю, — сказал Данил, — а ты ни во что не веришь.
— Почему не верю? Я верю во все, что одним словом называется «человечность». Только так мало осталось в этом мире с этим понятием связанного. С каждым днем все меньше и меньше. Но я все равно верю. Я — фанат своей веры. И воюю за нее, даже в том случае, если война иногда кажется бесполезной. Понял меня! — Матвей наполнил рюмку и судорожно выпил. Он выдохнул и подкурил сигарету. Пламя зажигалки мелко дрожало. — Я хочу, чтобы ты это понял: «Не важно имя Бога, не важно как ему поклонятся, важно быть Человеком, а не рабом Божьим или чьим-нибудь другим зомби. Если кто-то, включая Бога, требует беспрекословного подчинения, то он — враг твой»!
Данил поднялся со стула.
— Спокойно, мальчики, — Федор насильно усадил Данила обратно. — Нажрались — ведите себя прилично. Данил, дай ключи я машину подгоню. А вы, чтобы помирились до того, как я приду.
Федор припарковал «Субару» возле входа в бар, зашел в кабинет и увидел обнимавшихся напарников.
— Ты понимаешь, — пьяно лепетал Данил. — Она мне как сестра. Я хочу, чтобы она была с тобой.
— Федор, будь другом, — поднял осоловевшие глаза Матвей, — отвези нас, пожалуйста, ко мне домой. Хорошо?
* * *Утром, с перегаром и помятыми лицами напарники пили приготовленный Данилом отвар. Допив вторую чашку, Матвей почувствовал себя почти здоровым и готовым к действию.
— Рецепт запиши мне, — попросил он Данила, который делал дыхательные упражнения.
— Ты все равно ингредиенты в аптеке не найдешь и способ приготовления специфический.
— Жадина, — сказал Матвей. — Будешь меня учить гипнозу?
— Гипноз — это не интересно. Я тебя научу управлению действием человека на расстоянии.
Напарники спустились в тюремный блок. Подойдя к боксу с экстрасенсом, Данил нажал на одну из кнопок на панели возле двери камеры. Прозрачное стекло затемнилось.
— Теперь он нас не видит. Матвей, ты должен сконцентрировать внимание на этом человеке. Слиться с ним в одно целое. Коснуться его сознания своим разумом. Не напрягайся. Считай, что ты просто представляешь, как часть тебя переходит ему в мозг. Потянись своим духом к его разуму.
Матвей собрался и представил, как из него вышло нечто бестелесное и проникло в голову Павла Геннадьевича. Матвей закрыл глаза, и чувства его раздвоились. Он одновременно чувствовал себя стоящим в коридоре перед дверью камеры, и он же лежал на продавленном матрасе, вдыхая спертый воздух. Послышались суетливые голоса: «Меня найдут, я выйду отсюда. Академик. Может лучше оставаться здесь. Тут безопасно и кормят. Люба меня найдет. Меня здесь никто не найдет! Кто они…»
— Матвей, открой глаза, — мягко сказал Данил.
Матвей разомкнул веки. Голоса в голове Шувалова продолжали нести мысленный понос Павла Геннадьевича.
— Я слышу его мысли.
— Представь себе в картинках то, что он должен сделать. И пошли ему волевым импульсом.
Экстрасенс на секунду замер, как будто отключился, потом встал с матраца и, разбежавшись, ударился телом о стену.
— Как отключить звук его мыслей? — спросил Матвей.
— Просто подави усилием воли.
Экстрасенс поднялся с пола, достал из нагрудного кармана носовой платок и запихнул в рот. Начал жевать и делать глотательные движения.
— Он же подавится, Матвей.
Экстрасенс правой рукой взялся за кончик платка, пытаясь вытащить его из глотки, но левая рука, которая схватилась за запястье правой, не давала это сделать.
— Теперь наведи на него фантом. Представь страшное существо, которое нападает на него.
Экстрасенс выплюнул платок, потом вытаращил глаза, защищаясь поднял руки и крича, пятясь назад, забился в угол камеры.
— Что он видит? — спросил Данил.
— Человека из огня. С огненным мечом.
— Попробуй что-то мирное.
— Ребенок, — сказал Матвей.
Экстрасенс убрал руки от лица, тело расслабилось.
— Ты что тут делаешь? — спросил он пустое место перед собой и вытянул шею вперед. Потом резко закрыл ладонями лицо и с диким воем начал кататься по полу. — Отдай мои глаза! Отдай мои глаза!
— Хватит, Матвей, — Данил заметно нервничал. — Может сердце не выдержать.
Матвей выдохнул и отошел на шаг назад от двери. Экстрасенс плакал.
— Заставь его заснуть и забыть все, — сказал Данил.
— Как?
— Так же, как ты засыпаешь. Пусть расслабиться тело. Потяжелеют и закроются веки. Заблокируй ему звуковой сигнал. Мысленно прикажи спать и забыть то, что происходило в последние двадцать минут.
Экстрасенс заснул на полу. Он открывал рот, делал жевательные движения и глотал. Лицо его стало беззаботным и счастливым.
— Что-то жрать хочется, — сказал Матвей, — идем в столовку.
Напарники заказали себе сырники с черным чаем и сели за столик.
— Опасное знание, — Шувалов закурил сигарету. — Такие вещи люди не должны знать.
— Даже если они будут знать теорию, на практике может получаться у единиц из сотен тысяч. Для этого надо быть симбионтом. Твоя вторая сторона снимает с личности защиту, а ты уже управляешь.
— Все гипнотизеры — симбионты?
— Нет. Гипноз проводится с согласия пациента и при непосредственном контакте. Пациент сам снимает защиту и позволяет овладеть своим сознанием. И то частично. Какая-то часть сознания все равно анализирует то, что с ним делают и сопротивляется. Гипноз — это не полный контроль.
— Так все легко получалось, как будто я управлял персонажами в компьютерной игре.
— Этому искусству долго учатся, Матвей. И не всем дано достичь мастерства. Даже симбионтам. Ты умел это всегда, а сейчас просто вспомнил. Такие знания не исчезают. Это как плавать и ездить на велосипеде — если научился, то на всю жизнь. У тебя часто возникало чувство дежа-вю? Ощущение, что такую ситуацию ты уже переживал раньше, участвовал в разговоре, видел места, в которых ты никогда не был?
— Да постоянно такое происходит.
— Ты прожил много жизней. Теперь просто вспоминаешь, если какие-то события, происходящие с тобой в данный момент, похожи на то, что ты уже пережил раньше.
— Меня что, не принимают ни в Рай, ни в Ад?
— В Ирий, Матвей. На языке Асов планета называется Ирий, а в Пекле тебе делать нечего.
— Почему в Пекле?
— Потому что там жарко и душно. И воняет серой и аммиаком. Атмосфера такая.
— Так не берут меня в Ирий?
— Ты сам не хочешь там долго задерживаться. Такие как мы всегда живут на Земле. Мы не можем спокойно жить в раю. Характер не тот. Скучно там.
— А ты откуда знаешь про Рай и Ад, прошлые жизни?
— Мне помогли вспомнить. Это были не навязанные картинки, а мои воспоминания. Это чувствуется сразу. В ту ночь, когда я был у Никифора, он помог мне вспомнить.
Только сейчас Матвей обратил внимание на глаза Данила. В них читалась мудрость очень старого и опытного человека.
— Ты изменился.
— Я знаю, Матвей. Если бы этого не произошло, я бы не пережил разрыва с Ниной. Теперь я чувствую все совсем по-другому.
