Аркадий Стругацкий - Должен жить
— Э-э… Алексей, — произнес Юрковский, — я никому не помешаю в рубке?
— Ты — генеральный инспектор, — сказал Быков. — Кому же ты можешь помешать?
— Я хочу связаться с Титаном. И, вообще, послушать эфир.
— Можешь.
— А мне можно? — спросил Юра.
— И тебе можно, — ответил Быков. — Всем все можно.
Час назад Быков дочитал последний журнал, долго и внимательно разглядывал обложку и даже, кажется, посмотрел, каков тираж. Затем он вздохнул, отнес журнал в свою каюту, а когда вернулся, Юра понял, что парень достругал палочку до конца. Быков был теперь очень ласков, словоохотлив и всем все позволял.
— Пойду-ка и я с вами, — сказал Быков.
Все втроем они ввалились в рубку. Михаил Антонович изумленно поглядел на них со своего пьедестала, расплылся в улыбке и помахал им ручкой.
— Мы тебе мешать не будем, — сообщил Быков. — Мы на рацию.
— Только смотрите, мальчики, — предупредил Михаил Антонович. — Через полчаса невесомость.
По требованию Юрковского, «Тахмасиб» шел к станции «Кольцо-1», искусственному спутнику Сатурна, движущемуся вблизи Кольца.
— А нельзя ли без невесомости? — капризно спросил Юрковский.
— Видишь ли, Володенька, — виновато ответил Михаил Антонович, — очень тесно здесь «Тахмасибу». Все время приходится маневрировать.
Они прошли мимо Жилина, копавшегося в комбайне контроля, и расселись перед рацией. Быков принялся манипулировать верньерами. В динамике завыло и заверещало.
— Музыка сфер, — прокомментировал позади Жилин. — Подключите дешифратор, Алексей Петрович.
— Да, действительно, — спохватился Быков. — Я почему-то решил, что это помехи.
— Радист! — презрительно заметил Юрковский.
Динамик вдруг заорал неестественным голосом: «…минут слушайте концерт Александра Блюмберга, ретрансляция с Земли. Повторяю…»
Голос уплыл и сменился сонным похрапыванием. Потом кто-то сказал: «…чем не могу помочь. Придется вам, товарищи, подождать». — «А если мы пришлем свой бот?» — «Тогда ждать придется меньше, но все-таки придется». Быков включил самонастройку, и стрелка поползла по шкале, ненадолго задерживаясь на каждой работающей станции, «…восемьдесят гектаров селеновых батарей для оранжереи, сорок километров медного провода шесть сотых, двадцать километров…», «…масла нет, сахару нет, осталось сто пачек „Геркулеса“, сухари и кофе. Да, и еще сигарет нет…», «…And hear me? I'm not going to stand this impudence… Hear me? I…»,[4]«Ку-два, ку-два, ничего не понял… Что у него за рация?… Ку-два, даю настройку. Раз, два, три…», «…очень соскучилась. Когда же ты вернешься? И почему не пишешь? Целую, твоя Анна. Точка», «…Чэн, не пугайся, это очень просто. Берешь объемный интеграл по гиперболоиду до аш…», «Седьмой, седьмой, для вас очищен третий сектор. Седьмой, выходите на посадку в третий сектор…», «…Саша, ходят слухи, что какой-то генеральный инспектор прилетел. Чуть ли не сам Юрковский».
— Хватит! — сказал Юрковский. — Ищи Титан. Паршивцы! — проворчал он. — Уже знают.
— Интересно, — глубокомысленно сказал Быков. — Всего-то их в системе Сатурна полтораста человек, а сколько шуму…
Рация крякала и подвывала. Быков настроился и стал говорить в микрофон:
— Титан, Титан. Я «Тахмасиб». Титан. Титан.
— Титан слушает, — отозвался женский голос.
— Генеральный инспектор Юрковский вызывает директора системы. — Быков весело посмотрел на Юрковского. — Я правильно говорю, Володя? — спросил он в микрофон.
Юрковский благосклонно покивал.
— Алло, алло, «Тахмасиб»! — Женский голос стал немножко взволнованным. — Подождите минуту, я соединю вас с директором.
— Ждем, — произнес Быков и пододвинул микрофон к Юрковскому.
Юрковский откашлялся.
— Лизочка! — закричал кто-то в динамике. — Дай-ка мне директора, голубчик! Быстренько!
— Освободите волну! — строго приказал женский голос. — Директор занят.
— Как это занят? — оскорбленно сказал голос. — Ференц, это ты? Опять без очереди?
— Сойдите с волны! — строго сказал Юрковский.
— Всем сойти с моей волны! — раздался медлительный, скрипучий голос. — Директор слушает генерального инспектора Юрковского.
— Ух ты!.. — испуганно сказал кто-то.
Юрковский самодовольно посмотрел на Быкова.
— Зайцев?… — произнес он. — Здравствуй, Зайцев!
— Здравствуй, Володя, — проскрипел директор. — Какими судьбами?
— Я… э-э… слегка инспектирую, — сказал Юрковский. — Я наметил себе следующий маршрут. Сейчас я иду к «Кольцу-1». Задержусь там двое суток, а затем пойду к тебе на Титан. Прикажи там, чтобы приготовили горючее для «Тахмасиба». Подготовь месячную сводку. Ну, о делах потом. А пока вот что. — Юрковский опять замолчал. — У меня на борту находится один юноша. Это вакуум-сварщик. Один из группы добровольцев, что работают у тебя на Рее. Будь добр, посоветуй, где я его могу высадить, чтобы его немедленно отправили на Рею. — Юрковский снова замолчал. В эфире было тихо. — Так я слушаю тебя, — сказал Юрковский.
— Одну минуту, — сказал директор. — Сейчас здесь наводят справки… Ты что, на «Тахмасибе»?
— Да, — ответил Юрковский. — Вот тут со мной рядом Алексей.
Михаил Антонович крикнул из штурманской:
— Привет Феденьке, привет!
— Вот Миша тебе привет передает.
— А Григорий с тобой?
— Нет, — сказал Юрковский. — А ты разве не знаешь?
В эфире помолчали. Потом скрипучий голос осторожно спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Нет-нет! Ему просто запретили летать. Вот уже год.
В эфире вздохнули.
— Да-а, — сказал директор, — вот скоро и мы так же.
— Надеюсь, еще не скоро… — сухо сказал генеральный инспектор. — Ну, как там твои справки?
— Так, — произнес голос. — Минутку. Слушай. На Рею твоему сварщику лететь не нужно. Добровольцев мы перебросили на «Кольцо-2». Там они нужнее. На «Кольцо-2», если повезет, отправишь его прямо с «Кольца-1». А если не повезет, отправим его отсюда, с Титана.
— Что значит — повезет, не повезет?
— Два раза в декаду на Кольцо ходят швейцарцы, возят продовольствие. Возможно, ты застанешь швейцарский бот на «Кольце-1».
— Понимаю, — сказал Юрковский. — Ну что ж, хорошо. У меня к тебе пока больше ничего нет. До встречи.
— Спокойной плазмы, Володя, — сказал директор. — Не провалитесь там в Сатурн.
— Тьфу на тебя! — проворчал Быков и выключил рацию.
— Ясно, кадет? — спросил Юрковский.
— Ясно! — ответил Юра и вздохнул.
— Ты что, недоволен?
— Да нет, работать все равно где, — сказал Юра. — Не в этом дело.
…Обсерватория «Кольцо-1» двигалась в плоскости колец Сатурна по круговой орбите и делала полный оборот за четырнадцать с половиной часов. Станция была молодая, ее постройку закончили всего год назад. Экипаж ее состоял из десяти планетологов, занятых исследованием Кольца, и четырех инженер-контролеров. Работы у инженер-контролеров было очень много: некоторые агрегаты и системы обсерватории — обогреватели, кислородные регенераторы, гидросистема — еще не были окончательно отрегулированы. Неудобства, связанные с этим, нимало не смущали планетологов, тем более, что большую часть времени они проводили в космоскафах, плавая над Кольцом. Работе планетологов Кольца придавалось большое значение в системе Сатурна. Планетологи рассчитывали найти в Кольце воду, железо, редкие металлы — это дало бы системе автономность в снабжении горючим и материалами. Правда, даже если бы эти поиски увенчались успехом, воспользоваться такими находками пока не представлялось возможным. Не был еще создан снаряд, способный войти в сверкающие толщи колец Сатурна и вернуться оттуда невредимым.
Алексей Петрович Быков подвел «Тахмасиб» к внешней линии доков и осторожно пришвартовался. Подход к искусственным спутникам — дело тонкое, требующее мастерства и ювелирного изящества. В таких случаях Алексей Петрович вставал с кресла и сам поднимался в рубку. У внешних доков уже стоял какой-то бот, судя по обводам — продовольственный танкер.
— Стажер, — сказал Быков, — тебе повезло. Собирай чемодан.
Юра промолчал.
— Экипаж отпускаю на берег, — объявил Быков. — Если пригласят к ужину — не увлекайтесь. Здесь вам не отель. А лучше всего захватите с собой консервы и минеральную воду.
— Увеличим круговорот, — вполголоса сказал Жилин.
Снаружи послышался скрип и скрежет — это дежурный диспетчер прилаживал к внешнему люку «Тахмасиба» герметическую перемычку. Через пять минут он сообщил по радио:
— Можно выходить. Только одевайтесь потеплее.
— Это почему? — осведомился Быков.
— Мы регулируем кондиционирование, — ответил дежурный и дал отбой.
— Что значит — теплее? — возмутился Юрковский. — Что надевать? Фланель? Или, как это там называлось, валенки? Стеганки? Ватники?
