Сергей Трищенко - Секретная информация (сборник)
– День Выбора – всего лишь символ, – тихо ответил я. – Он напоминает собравшимся, от кого вы произошли. Чтобы вы не забывали. И то, что Выбравшие сначала скрываются в избранной стихии, а затем возвращаются, символизирует, что когда-нибудь вы вновь вернётесь в этот мир.
– Я не вернусь! – Люст замотал головой. – Мне противно находиться рядом с жителюдьми!
– Кто знает, что произойдёт… – я замолчал.
Об этом я не говорил никому. Не скажу и сейчас. Оно останется в моих мыслях, сомнениях, предположениях. Вместо я сказал иное, повторив предыдущие слова:
– Каждый превращается в назначенный срок. И я никогда не могу сказать, кому какой отмерен. Мало того: и сам Превращающийся не знает, когда полностью перейдёт в новое состояние. Это происходит мгновенно. Ещё недавно ты чувствовал себя человеком, пусть и с крыльями, миг – и ты летишь в бескрайнем просторе! Или плывёшь…
– Или копаешься под землёй, – перебил Люст.
Я нахмурился. Но не сделал замечания: ни к чему, уже поздно. А постарался сказать как можно более мягко:
– Не копается. Подземные чувствуют, когда среди них появятся Новые, и приходят их встречать. Они уходят по готовым галереям.
– Вот как? – удивился Люст. – А почему?
– Не знаю, – как можно более равнодушно постарался ответить я: чтобы он ничего не заподозрил. – Таков обычай Кротов: встречать нового товарища.
Настало время скрывать от него подобные знания, хотя Выбор Люста ничем не грозил Кротам. Скорее наоборот, Подземные могли угрожать Люсту, если их об этом попросят. Вот поэтому я ему ничего не сказал. Кто знает, каким он успеет стать? Может статься и так, что одни охотники с ним не справятся.
Сам я не то, чтобы знал, но догадывался, как Кроты определяют место встречи будущего собрата: они постоянно следуют за ним, начиная с какого-то момента. Следить несложно: тела будущих Подземных с каждым днём становятся всё более тяжёлыми и плотными. Тяжелеет и их поступь. Эти-то вибрации и улавливают чувствительные органы Кротов.
Ну а сделать так, чтобы начавший проваливаться Новый Подземный очутился в вырытом подземном ходе, когда земля перестает его держать, ни для кого из Кротов особого труда не составит. Они могут за единое мгновение проделать длинный тоннель в твёрдой породе, проскочить его, и успеть закупорить за собой той же породой.
Как они проделывают такое – не знаю, это тонкости их сущностей, к которым я не допущен. Но то, что умеют делать, уверен. Видел самолично. Да иначе им и нельзя.
– Поэтому ты понимаешь, что невозможно осуществить твоё пожелание? – обратился я к Люсту. – Каждый уходит по-своему. Но никто не должен забывать, что он не одинок…
– Как раз это я постараюсь забыть в первую очередь! – резко сказал Люст, и я вновь вздрогнул: я чуть не упустил из виду, кто передо мной. Будущий кто.
– Но ты хотя бы понял, почему День Выбора протекает именно таким образом? – спросил я.
– Понял, – буркнул Люст.
– И что не следует разглагольствовать об этом во всеуслышание, а тем более перед малышами? – продолжил я.
Люст усмехнулся:
– Боитесь, что они пойдут со мной, станут такими же?
– Нет, не боюсь, – твёрдо сказал я. – Твои слова могут повлиять на них и в обратную сторону… Но ты подумай: разве тебе самому это нужно? Чтобы стало много… таких, кем ты хочешь стать?
Люст задумался на мгновение, и вдруг лицо его перекосила гримаса:
– Я им… я… – он задохнулся в ярости.
– То-то, – назидательно заметил я. – Но ты всегда сначала делал, а уже потом думал.
Мы вышли.
Несколько младших учеников, я заметил, с завистью смотрели на Люста. Как же: он побывал в хижине Учителя!
– Кыш! – шуганул их Люст, и так оскалился, что ребятишки с визгом разбежались.
Но не все: один остался на месте. Тот, который не смотрел с завистью.
Он смело взглянул Люсту прямо в глаза, и покачал пальчиком перед собой, из стороны в сторону. Затем спокойно повернулся, заложил ручонки за спину и удалился.
– Ты смотри! – протянул Люст. Силу он уважал в любых проявлениях.Начался праздник. Девушки Деревни увили цветами помост, лестницу и вход в пещеру; пустили венки по воде озера. Разряженные жителюди разместились вокруг помоста и поодаль от него.
Появились и мои ученики: те, которые сделают сегодня свой Выбор, огласят его. Каждый был с венком на голове и гирляндой цветов на шее.
При виде их толпа сдержанно зашумела. Ученики остановились у помоста, рядом со мной. Некоторые бросали на меня короткие взгляды. Но я не смотрел им в глаза. Именно сейчас была весьма велика вероятность повлиять на их Выбор.
Я попытался отыскать глаза Люста. Но он не смотрел в мою сторону, как будто знал о возможности моего влияния.
На помост поднялся староста Деревни.
Он произнёс речь – длинную, витиеватую, повторяющуюся из года в год слово в слово: я помнил её наизусть.
Я удивлялся его способности говорить одни и те же слова каждый раз настолько искренне, будто они только что пришли к нему в голову.
Неужели у него такая хорошая память? Или же сходные обстоятельства порождают сходные мысли, а поскольку запас слов у него не так велик, выразить мысли по-иному он не мог. Поэтому и повторялся. А может, у него действительно хорошая память.
Но жителюди Деревни не могли запомнить речь старосты дословно, для них каждый День Выбора был особенным, новым, необычным. И потому они жадно слушали.
Но, признаться, и для меня каждый День Выбора был особенным: каждый год менялось количество учеников, и их Выбор. Что будет сегодня?
Все слушали внимательно, никто не помнил того, что говорилось год назад, но все понимали важность события.
В речи староста упомянул всех, в первую очередь моих учеников, которые уходят для того, чтобы обеспечить безбедное существование жителюдям Деревни. Затем он рассказал, как собравшиеся благодарны уходящим: и земледельцы, которые в неустанных трудах на поле нет-нет да и взглянут на парящих в вышине Птиц, отгоняющих ледяные облака и приносящих на своих крыльях дожди; и рыбаки, сети которых бывают полны лишь благодаря неустанной заботе Водных…
– А кто открывает заилившиеся родники и усмиряет волны на озере? – риторически спросил староста, и собравшиеся захлопали в ладоши, заранее благодаря будущих Водных жителей.
Фор, чьи глаза уже немного увеличились – он собирался стать именно Водным – мне показалось, слегка покраснел и смахнул слезинку, гордясь своими будущими подвигами.
– И, наконец, как я могу забыть о Подземных, удаляющихся в мир без солнечного света? Мы все благодарны им – и не только рудокопы, которые без них просто не знали бы, что делать, – но и все остальные, особенно женщины, украшающие себя изделиями из драгоценных камней. А как можно забыть о долгих зимних вечерах, когда лишь горение подземной росы напоминает нам о свете солнца? И лишь благодаря ним, уходящим в вечный мрак, мы можем продлить себе день!
Староста перехлёстывал: под землёй вовсе не царит вечный мрак. Впрочем, ему простительно: он никогда там не бывал, разве что в штольнях рудокопов, а это лишь преддверие подземного мира. Но кто и когда хорошо освещает коридоры?
Речь старосты предназначалась главным образом для жителюдей. На выбор учеников – как ныне уходящих, так и пока остающихся со мной, юных – она повлиять не могла. А то, чего доброго, прослушав о вечном мраке, дети перестали бы идти в Подземные.
Но моя задача в том и состоит, чтобы показать все стороны любой будущей жизни, как хорошие, так и плохие. А Выбор ученики делают сами, и никто другой за них его сделать не может.
– Мы благодарны заботящимся о нас! – староста закончил выступление, и сошёл с помоста.
Началось самое главное: Момент Выбора.
Ученики по одному восходили на помост и объявляли о своём Выборе.
Первым вышел Лет. За него я не сомневался. Он и сейчас почти парил. Казалось, малейшее дуновение ветерка – и его снесёт с помоста и поднимет под облака.
– Я хочу… я хочу стать Птицей! – Лет распахнул руки, и на концах его пальцев блеснули пробивающиеся перья. Пройдёт полгода, его руки превратятся в настоящие крылья, и он взмоет ввысь. – Я хочу смотреть сверху и всё видеть! Я хочу вести за собой облака и поливать посевы Племени! Я хочу отгонять ледяные тучи и открывать солнце!
Собравшиеся одобрительно зашумели. Земледельцы обычно не очень интересовались деятельностью Школы, но такие животрепещущие вопросы, как погода, урожай, посевы, их волновали. И кому из детей не нравится прыгать под тёплым летним дождиком? А детьми побывали все.
Я слушал Лета и чувствовал его.
Многие хотели быть Воздушными и становились ими. И потом, изредка, их сознания соприкасались с моим, и я видел их глазами.
Я падал вместе с дождевыми каплями, сопровождая их; меня бросало потоками воздуха в лабиринтах ледяных облаков, я терял перья и ломал крылья вместе со своими учениками. И вместе с ними падал на землю и разбивался об острые камни… Или меня пронзали разряды молний высоко в облаках. И лишь боли – их физической боли – я не чувствовал. Или же я видел не действительные картины, а лишь воображаемые?
