Дэвид Вонг - В финале Джон умрет
И вопли. Нескончаемые вопли. Что ты здесь увидел, Морган?
Потом передо мной возникло другое видение — стены трейлера, объятые огнем. Я поднял руки вверх, и полицейский кивнул на вторую канистру.
— Помоги мне, — сказал он.
— С радостью, но прежде скажите, что с Джоном — ну, с другим парнем, которого вы допрашивали?
— Я думал, он с тобой.
— Со мной? Разве он не умер?
— Точно, умер. Он сидел в комнате для допросов, и Майк Данлоу задавал ему те же вопросы, что и я — тебе. Парень бурчал себе под нос, словно в полусне, все повторял, что мы должны вас отпустить, что тебе нужно добраться до Лас–Вегаса, иначе наступит конец света…
Снова Лас–Вегас. Черт побери, дался Джону Вегас!
— …и в конце концов Данлоу сказал: «У нас тут погибли или пропали люди, и нам нужно выяснить, что произошло. Так что ты останешься здесь до тех пор, пока не ответишь на все мои вопросы или не умрешь от старости». Услышав это, твой приятель падает замертво. Бац — и готов.
— Да, похоже на Джона.
— А теперь он исчез. Нам позвонили из больницы и сказали, что его койка пуста. Врачи решили, что он не захотел платить за лечение.
— Это тоже в его стиле.
Я поднял канистру с бензином, снял колпачок и полил бензином диван. Морган убрал револьвер.
— Мистер Вонг, вы знаете юношу по имени Джастин Уайт?
— Нет. Вы уже задавали мне этот вопрос в полицейском участке. Один из тех, кто исчез?
Нет, ты его знаешь. Подумай.
— Он ездит на вишнево–красном «мустанге» 65–го года, — сказал Морган.
А! Машину я запомнил. Тот самый блондин–херувимчик, С которым Дженнифер целовалась на вечеринке.
— Я знаю, как он выглядит, но не более.
— Именно он сообщил в полицию о том… о том, что здесь произошло. С этого началось мое дежурство. Я просто хочу, что бы вы поняли меня, поняли мое состояние. Где–то в четыре утра этот парень звонит в службу спасения — он в панике, у него истерика, бормочет про какой–то труп. Я мчусь туда, прибываю на место первым и слышу вопли. Во все стороны бегут парни и девушки, прыгают в машины и сваливают, кричат что–то про испорченную вечеринку и всякое такое.
Джон перестал разливать бензин и сел на пол. Почти что минуту он черпал вдохновение в табачном дыме, а затем продолжил свой рассказ.
— Я подхожу к двери, говорю: «Откройте, полиция», захожу в дом и вижу…
…Я перенесся туда. Мгновенно.
Я все еще был в трейлере, стоял на том же самом месте, но боль в щеке исчезла, а по ушам ударил ужасный рэп/рэг и он доносился из колонок, стоявших на полу в другом конце комнаты. Освещение тоже изменилось; посмотрев в окно, я пришел к выводу, что сейчас ночь. Своих ног я по–прежнему не видел.
Я здесь — но не здесь. Как будто кто–то нажал кнопку обратной перемотки и включил запись того, что произошло примерно двенадцать часов назад.
В комнате полно людей. В толпе я заметил Дженнифер Лолеб и Джастина Уайта, поискал глазами Джона, но его нигде не было. Возможно, он уже в своей квартире, и сейчас ему тоже несладко.
Хотя музыка грохотала, никто не танцевал, никто не разговаривал. Все замерли, уставившись в точку справа от меня. Елки–палки, ну и скверная же песня — «Информатор» белого рэппера по имени Сноу. «Информатор, информатор, че задела? Информатор, это моя вина…»
Я обернулся посмотреть, что привлекло внимание собравшихся.
На полу бился в конвульсиях ямаец Роберт.
«Я в порядке, я в порядке, чувак! — твердил он. — Погоди минутку, мне уже лучше!»
Возможно, ему бы удалось успокоить гостей, если бы голова Роберта не лежала в добрых двух футах от розового обрубка, в который превратилась его шея.
Голова продолжала говорить, слегка катаясь по полу после каждого движения нижней челюсти. Одна из рук Роберта отделилась от туловища и упала на ковер. Внезапно я с отвращением понял, что в вывалившихся наружу внутренностях ямайца шевелится что–то, похожее на червей.
Кто–то завопил.
Началась давка.
Я подпрыгнул, когда какая–то девушка прошла сквозь меня — через ту точку, где якобы находилось мое тело. Все обходили Роберта, пытаясь добраться до двери так, чтобы не наступить в кровавое, кишащее паразитами месиво, и… О черт, это не песня, а полный ужас. Казалось, что вокалист втыкает мне в ухо кинжал, сделанный из засохшей какашки.
Внезапно музыка стихла — кто–то опрокинул стереосистему.
Джастин, забившись в угол, кричал в мобильник: «Я сказал, что он умер! И разговаривает! Да, мертвый! Приезжайте, сами все увидите!»
Гости выбегали из трейлера — но Дженнифер среди них не было. Я повернулся и увидел чью–то спину — кто–то мчался в другую сторону. Тупица, там нет выхода.
Зато под ванной комнатой есть подвал.
Роберт взорвался; куски тела полетели во все стороны.
Появилось какое–то белое насекомое и закружило над останками Роберта — расплывчатая белая полоска, еле слышно жужжащая в тишине.
Затем к нему присоединилось еще одно. Потом еще два.
Звук усилился — нечто среднее между верещанием разгневанных белок и стрекотом саранчи.
Мне хотелось убраться подальше — из комнаты, из города, с этой планеты. Но у меня не было средств передвижения. Мы все тысячу раз переживали такое в кошмарных снах: ужас, который поглощает целиком, от которого не убежать.
Рой увеличивался, а с ним усиливался и звук. Я чувствовал его нутром, как музыку Джона на вчерашней вечеринке.
Затем рой, словно единое целое, полетел на Джастина.
Джастин завопил.
Дверь распахнулась…
…Я моргнул и увидел перед собой Моргана. Ноздри заполнила бензиновая вонь.
— Я захожу в дверь и вижу этого парня, Джастина. Он стоит на четвереньках и просто воет. Мне показалось, что его пырнули ножом в живот, но тут я присмотрелся и увидел, что все его тело — и лицо, и руки — чем–то покрыто.
Морган говорил, не вынимая сигареты изо рта, и на ней уже образовался полудюймовый столбик пепла. По стенам стекали ручейки бензина.
— Толстые волоски, похожие на ершики для чистки трубок или на кусочки лески, покрывали его глаза, уши, шею. Парень вопил — стоял на четвереньках и орал, словно младенец. А эти штуки вокруг него летают…
Столбик пепла увеличился. Я перевел взгляд на мокрый от бензина пол под ногами у детектива.
— …и я стою в дверях, словно приклеенный. В одном из углов какого–то парня размазало по стенам, как будто он наступил на мину, — и я знаю, что мне нужно… как–то помочь… но не хочу прикасаться к нему. Не хочу, чтобы то, что на нем, перешло на меня.
Морган снова умолк и взглянул на свои руки, словно желая убедиться в том, что на них действительно ничего нет.
Длинный столбик пепла упал на мокрый ковер.
И погас, мягко зашипев.
Морган продолжал:
— Тогда я сделал то, что не должен был делать: бросился к машине и вызвал «скорую». Она все равно уже ехала, так что мне следовало остаться в доме и — ну, не знаю, — найти баллончике инсектицидом или оттащить парня в душ и смыть с него тварей… Но я не мог. Этот малый орал так, что я не мог себя заставить. И дело не только в этом. Жуков, даже кусачих, я стерплю, если нужно. Но…
Коп сделал паузу, прокручивая в голове то, что собирается сказать.
— Я слышал их. Внутри себя. Понимаете?
Морган открыл шкаф и плеснул туда бензина.
— Стало быть, я иду в машину, выхожу на связь с диспетчером и весьма смутно описываю то, что тут происходит. В машине у меня есть баллончик со слезоточивым газом; я хватаю его, иду обратно, думая о том, что нужно вызвать парней в костюмах химзащиты, чтобы они… не знаю, все здесь опечатали и дезинфицировали. Но сначала я должен помочь этому мальчику, и поэтому я лечу в дом и… вижу, что с ним все нормально. Он стоит как ни в чем не бывало и приглаживает волосы. И никаких тварей. И этот парень, Джастин, говорит со мной, словно ничего не произошло, словно я только что вошел.
Я двинулся в сторону спальни, распахнул дверь и, не заглядывая внутрь, бросил в комнату наполовину полную канистру. Морган заметил это и улыбнулся.
— Ага, значит, ты видел картину. Жуткая штука, верно? Ни один человек не смог бы нарисовать такое. И я тебе вот что скажу: если постоять там подольше, она проникает тебе в мозг. Тот малый, что фотографировал место преступления, пробыл там с полчаса — так потом его пришлось выносить оттуда на руках. Он зашелся слезами, словно младенец.
Я промолчал.
— Значит, приезжает «скорая». Джастин говорит, что с ним все в порядке, но я все равно сажаю его туда и говорю парням, что, возможно, ему попала в кровь какая–то отрава. Ну, то есть я же знаю, что он… заражен. «Скорая» включила сирену, мигалки и помчалась к больнице Святого Иоанна, до которой всего десять минуть езды. Через сорок пять минут медики приезжают, в руках у них стаканы с газировкой, а парня и след простыл. У ребят спрашивают, что случилось, но те понятия не имеют, о чем речь. Ничего не помнят. С тех пор о нем ни слуху ни духу, а когда они вернулись в гараж, то обнаружили, что чертова машина «Скорой» пропала. До сих пор ее ищут. Теперь понимаешь, какое у меня выдалось дежурство?
