Артем Каменистый - Радиус поражения
Тоху это не напугало - он даже не пошевелился. Нужно нечто большее, чтобы заставить его копаться в дерьме ради каких-то многоногих червей-гермафродитов. Покосившись на свои голые предплечья, он вздохнул:
- Зря выбрался - я, похоже, сгорел уже.
- Это тут мигом - надо было с длинным рукавом что-нибудь надевать, ты же белый как сметана. Вы, москали, сразу до пузырей здесь обгораете. Теперь пару дней страдать будешь, а потом облезешь, как пес лишайный. У меня раз деваха сосала одна - из Москвы, так у нее все облезло. Даже уши и щеки. Она когда у меня брала, я глаза зажмуривал, чтобы не видеть этот тихий ужас. А парня ее в Геническ увезли, в больничку - этот лох даже задницу себе пропек. Весь был красный - как переспелый помидор. Наверно, этот лох был педиком - привык подставлять всем, кто ни попросит, вот и солнцу подставил.
Тоха, опять вздохнув, поднялся, скинул шлепанцы, полез в воду. Но он и не думал помогать Лысому - набрал жменю жирного черного ила, густо намазал им предплечья. Хоть какая-то защита от солнца, да и полезный он, если Олег не соврал.
Закончив с руками, чуток намазал щеки. Он не боялся, что они обгорят, - просто для прикола. Затем решил провести черную полосу на лбу - не хуже чем у Рембо морда станет.
В этот момент со стороны моря резко и громко затрещали автоматные очереди.
* * *
Тоха в армии не служил. Он не был инвалидом или психом - просто студентов не брали. Получит диплом - тогда да, загребут мгновенно. Отмазаться от столь непривлекательного долга Родине сейчас не так-то просто, но он не терял на это надежды - ему не улыбалось вычеркивать из жизни такой сочный кусок молодости. Нормальному парню в армии делать нечего - он не для того родился, чтобы офицерам гаражи строить или гнилую картошку чистить тоннами, а вечерами стирать обгаженные подштанники «дедов», терпя от них морально-физические унижения. Пусть там гопники корячатся и разная деревенская быдлота - армия как раз для таких и создана. А Тохе не улыбается мыться в одной бане с людьми, которым он на гражданке даже руки подавать не станет.
В стране, гражданином которой являлся Тоха, огнестрельное оружие было не то чтобы под полным запретом, но… Не одобрялось оно. Государством не одобрялось. В общем, до Дикого Запада было так же близко, как до Меркурия раком. Тоха никогда не держал в руках настоящего пистолета, не говоря уже об автомате. Максимум - спортивную пневматику. Стрельба из пневматики ему не понравилась - он попадал куда угодно, но только не по мишеням. На ролевке[19], куда его затащили случайные приятели, ему довелось испробовать луки и арбалеты. Это дело понравилось побольше. Тоже не попадал, но выглядело круто, и процесс доставлял удовольствие. Отдавало чем-то настоящим, первобытным, мужским. Это тебе не жалкие «пуки» из дешевенькой «воздушки».
В общем, Тоха не был обременен даже слабым намеком на военную подготовку. Тем не менее, услышав выстрелы, он моментально понял, что это не пневматика «пукает» и не петарды взрываются. Это очень серьезно. Лысый тоже разволновался нешуточно - даже дерьмо свое с лопаты выронил.
- Эй! Чего это?! Тоха?!
- Стреляют. Вроде бы у машины нашей стреляют. У Олега случайно нет автомата?
- У Олега?! Да на фиг ему автомат?! У тебя че, чердак поехал?! Че там за дела?!
- Не знаю. Вроде затихло уже. Посмотрим?
По виду Лысого Тоха догадался, что тот вовсе не горит желанием спешить к месту перестрелки. Но, к чести приятеля, он возражать не стал:
- Пошли. Только давай осторожно, не ломиться внаглую - к насыпи сперва. А уже оттуда глянем аккуратно.
Тоха идею поддержал - здравая ведь. Удивляться ее здравости не стал - у денегератов хорошо развит инстинкт выживания и в вопросах сохранения целостности шкуры они ошибаются нечасто. Приятели направились к насыпи, при этом Лысый лопатку держал угрожающе, за край рукоятки - будто рубить собрался супостатов. Вот же дурак - что он сделает против автомата? Насмешит автоматчика своей рожей до смерти?
На насыпь забрались в самом густо заросшем месте. Осторожно высунув нос из колючих кустов, Тоха осмотрелся. В первую очередь обратил внимание на пыльный шлейф справа - какая-то немаленькая машина, а может и не одна, резво уходила в сторону Керченского полуострова. Мини-вэн Олега стоял, где и прежде, - с виду там было все в порядке. Вот только самого Олега видно не было - он больше не гонялся по озеру за камбалой. Вдали, на берегу моря, можно было разглядеть синее пятно - ведро с уловом, ввиду врожденного скудоумия оставленное Лысым на солнцепеке. Вокруг него радостно суетились здоровенные бакланы - обед у них сегодня выдался знатный.
Тишина и спокойствие. Тохе стало казаться, что стрельба померещилась. Солнце хмельные головы напекло, вот и чудится разная ересь.
- Ни фига не пойму, - признался Лысый. - Кто это стрелял? Может, та машина, что там пылит? Может, из нее пульнули на ходу?
- Не знаю. Пошли - хватит валяться. Посмотрим, что там.
Подойдя к берегу озера, Тоха с опаской крикнул:
- Девки, вы живы?
- Живы мы, - как-то двусмысленно ответил из кустов Олег, впрочем, сразу поправившись: - В смысле Юлька и Алка живы, а я тут с ними.
- Что это за пальба тут была?
- Да не знаем мы - из-за кустов девки ничего не видели, я снизу тоже не разглядел. Машины какие-то проехали - вот с них и стреляли. Я как услышал, в заросли под берегом спрятался. А что мне делать оставалось?! Они уехали уже или как?
- Да. Направо махнули - уже далеко. Может, это браконьеры были? Ты говорил, что они сюда заглядывают иногда.
- Какие на хрен браконьеры? Это тебе не Африка - нашим бракам автоматы не нужны. Рыбу они здесь просто в сезон сетями ловят. Что у тебя с лицом?!
- Грязью местной обмазался. Драгоценной. Для профилактики сифилиса.
Олег, узнав, что опасности больше нет, тут же вылез из кустов и скачками понесся к машине. Не добежав до нее несколько шагов, замер, издал какой-то воюще-клокочущий звук, в котором смешались злость, страх, ярость, недоумение и жалость к себе. Затем неуклюже, будто случайный ботан в компании скинхедов, выматерился и почти связно сообщил:
- Машину они раздолбали! В хлам! Батя меня за это в асфальт закатает! Живьем…
- Так что - машина это не твоя? - подходя, с интересом уточнил Тоха.
- Ну да… У бати взял. Удобно же на такой на море…
- Круто ты себя держал и попал за это тоже круто…
Тоха в автомеханике понимал немногое, но даже его скромных познаний хватило, чтобы понять: с машиной далеко не все в порядке. Пули оставили в стеклах и корпусе десятки уродливых отверстий, продырявили колеса по правой стороне. У автоматов вроде бы калибр небольшой, но пробоины на капоте были ужасающие - руку можно просунуть. Видимо, стреляли не только из автоматов. Может, ружье какое-то крупнокалиберное? Вроде охотничьего? Хотя какое, блин, ружье - из такого если в лося пульнуть, от несчастного животного одни рога останутся.
Воняло бензином, с днища активно капало что-то черное, жирное. Наверное, машинное масло или какая-нибудь другая важная для машины жидкость. Тоха не верил, что после такого приключения этот драндулет сможет поехать без помощи тягача. Лысый в этой мысли с ним был солидарен:
- Во попали… Все - хрен теперь уедем. Олег, давай звонить - ментов надо срочно. Пусть этих уродов у Арабата перехватывают. Им некуда деваться - с одной стороны Сиваш, с другой море.
- Да заткнись хоть ты! Перехватчик! Не работает телефон! С утра не работает! Я сейчас…
Что хотел сказать Олег, осталось тайной: он замолчал, странно уставившись куда-то за спину Лысому. Тохе не оставалось ничего другого, как обернуться - взглянуть туда же.
По пляжу брел Паша. Нехорошо как-то брел. Обычно этот брусок протеина передвигался походкой тяжелого бульдозера - грудь, выставленная вперед, готова снести любое препятствие, оказавшееся на пути; руки отставлены далеко в стороны - подчеркивать величину раздутых бицепсов; ноги переставляются как-то не по-человечески - будто изнасилованный манекен шагает. Но сейчас все не так - еле ходули волочит, весь как-то потух, поник и скукожился. Жалкое зрелище.
А на белой майке расплываются красные пятна.
У Тохи желудок мгновенно опустился в район копчика, во рту появился странный привкус, очень сильно захотелось отбежать и блевануть от души. Сейчас этот убогий качок подтащит свое тело и сдохнет - он ведь кровью истекает.
Паша не сдох. Подойдя к машине, он сокрушенно развел руки и жалобно пролепетал:
- Я не виноват. Я пытался, но у меня ничего не получилось.
- Что ты пытался? - настороженно уточнил Олег.
- Спасти. Не смог. Там столько крови, столько крови…
Здоровяк, присев на корточки, самым натуральным образом расплакался - будто ребенок, обиженный в песочнице.
Тоха, поняв, что тот не собирается помирать, облегченно вздохнул. Но в голове завертелась другая мысль:
- Эй! Паша! А кровь на тебе откуда?! Чья?!