Галина Ескевич - Холмы предрождения
Он, как и его родственник, был очень красив по меркам человека. Трудно отвести глаза и не смотреть.
— Почему вы называете это место Городом Смерти? — Иля разглядывала точеный профиль.
— Это плохой перевод и метафоры человеческой расы. В вашей лексике смерть и жизнь — антонимы. В нашей — практически одно и то же понятие. Ближе к истине — Холмы Предрождения. Но это такая посредственная и глупая догма. Мы ушли от нее очень давно.
— А люди? Слышала, сюда иногда наведываются путешественники и торговцы. Ходили слухи… В общем, что не возвращались они. Умирали! И все такое…
— Исследователи были здесь. Кто из них умер?
— Исследователи? Когда?
— В самом начале, когда искали земные сокровища. Право, вы меня удивляете.
— Они не вернулись!
— Умоляю вас, не вернулись прежними, но вернулись. И потом, в это место приезжают лишь те. кто действительно хочет измениться навсегда…
— То есть и я хочу измениться?
— Вам виднее, в суть не заглядывал. — Чанес встал и как-то своеобразно вытянулся. Он прислушивался к воздуху, к молчанию холмов, а по лицу пробежала волна неопознанного Илей чувства.
— Что-то не так! — Инопланетянин резко спрыгнул вниз и побежал в направлении, где недавно оставил громадину Чинеса. Женщина бросилась следом.
Холм обогнули в какие-то несколько секунд, выскочили на извилистую дорожку— и тут Иля врезалась в остолбеневшую спину недавнего собеседника, который стоял на месте и лицезрел весьма странную картину. Сперва женщина подумала, что в глазах у нее началось мерцание и двоение, как обычно случается при хорошей дозе наркоты, а Иля действительно испробовала в своей жизни все блага цивилизации.
Огромный Чинес двигался будто в замедленной съемке. Его контур все время менялся, расползался по швам на тысячи прозрачных отражений, которые пытались соединиться в одно целое. В воздухе рядом стоял жуткий треск, электричество било жалами по оголенным рукам, шее и лицу, но зрелище тем сильнее привлекало, чем становилось ближе и опаснее.
Маленький Чанес завыл. Упал на колени, скукожился на земле. Его горе сменялось быстрой, непонятной речью, руки судорожно вцепились в одинокий островок травы.
— Что происходит? Какой кошмар! — Волосы Или стали подниматься перпендикулярно, словно возжелали наладить связь с космосом.
Повеяло озоном… Какое-то мгновение глаза заволокло чернотой. Но вот исход — здоровяк Чинес тоже лежит на дорожке, вполне безобидный и неподвижный.
— Он упал. — Пытаясь растормошить несчастного инопланетянина, злопутешественница сделала несколько шагов назад (что еще могут выкинуть чертовы червяки?) — Подойди же к нему! — Голос сорвался на полушепот.
Чанес не отвечал на призыв. Он только сел и стал качаться из стороны в сторону.
— Что случилось? Ты можешь мне сказать? — не унималась Иля, которая уже пришла в себя и успокаивалась мыслью, что всякое повидала на своем веку.
— Он умер! Он знал, что должен прийти сюда. Вышел срок, настало время изменений. Он не хотел меня беспокоить, но я-то мог догадаться, зачем мы шли сюда. Мы шли… шли, и вот я один! Я остался один! — Настоящие слезы полились из сливовых глаз малыша. — Как же теперь быть? Кому собирать еду? О ком заботится? С кем думать и сочинять звуки?
Ответа у женщины не было. Она только попыталась успокоить Ча-неса ободряющим поглаживанием по плечу. Значит и они умирают в своем городе смерти… Приходят расстаться с жизнью, как со страданием.
Иля обняла руками свои плечи, поежилась от внутреннего холода. Все-таки смерть — неприятная штука. Мистическая. Ходил, разговаривал рядом этот верзила Чинес, а потом отрубил концы.
На дорожке в ответ что-то лоше-велилось. Возможно, оставшийся провожатый и не заметил данного факта, но определенно умерший не был вполне на том свете. Глаза Или пытались рассмотреть детали. Опять двоение. Или нет — эврика!
К чему детали, когда и так понятно, что произошло. Просто Чинес поделился надвое, как делятся обычные черви. Вот это явленьице! Ни одному ученому не довелось видеть ничего подобного.
Новые особи, более мелкие, практически одного роста с Чанесом, с усилием поднялись и довольно враждебно друг друга изучали. Это не был прежний, дружелюбный, смешливый инопланетянин. Что-что, а агрессия вырывалась из них, как струи пара из кипящей кастрюли.
Во-первых, твари практически сразу начали драться. Их белые обнаженные тела скрутились в одну катающуюся юлу. Во-вторых, потоки непереводимой брани тарабанили по барабанным перепонкам. Быстрота и ловкость пугала.
Иля отступила подальше и теперь выглядывала из-за ближайшего бугра, а храбрый Чанес продолжал оставаться на месте, как прикованный, только снова начал выть.
— Мозгляк, вон пошел! Катись! Катись подальше, пока я тебя в клочья не порвал! Немедленно! — явный победитель бескровной баталии отшвырнул прежнюю свою часть на несколько метров в глубь холмов. Та выгнулась налету и сразу испуганно побежала куда-то прочь. Другая же, или другой, стала собирать одежду Чинеса, чтобы примерить на себя.
Иля ожидала создания новой пары. Впервые, на глазах у землянки должны были встретиться двое, некогда связанных крепкой дружбой и чем-то еще непонятным. Вот это будет картина!
Но новорожденный равнодушно обошел Чанеса, заправляя огромную рубашку в такие же огромные штаны, что были ко всему еще и безбожно ему велики.
— Хорошо как! — сказанное предназначалось Иле, продолжавшей находиться в тревожном положении наблюдателя.
— Хорошо, — согласилась она.
— Не желаете ли прогуляться? — Тонкая белая рука протянулась, и не ответить на ее призыв путешественница не могла.
Вместе они стали подниматься на огромный волнообразный холм, чтобы остановиться на самой верхушке и посмотреть в бесконечный горизонт невообразимо медового цвета.
— Как тебя зовут? — спросил незнакомец со сливовыми глазами.
— Иля.
— Хорошо, что ты дождался. Я боялся, что да успею. — Губы нахала невесомо коснулись губ путешественницы.
— А как же Чанес?
— Кто это?
— Твой друг! — пожала плечами Иля и отстранилась. — Он сидит внизу и, кажется, очень расстроен.
— Мне нет дела до какого-то Чанеса. Я нашел свою половинку и не собираюсь с ней расставаться!
— Ты уверен?!
— Вполне. — Сливовые таза приблизились. Женщина даже вздрогнула, когда в них отразилось не ее, а чье-то чужое лицо — лицо, похожее на белую маску.
Возможно, это был выбор Иля. Возможно!
Зов крови.
